Техник по авиационно-десантному оборудованию (АДО) рассказал.
Идет выброска десанта из Ан-12. Десантники, сидят, перед собой смотрят. Молча. Загорается сигнал «Приготовиться». Я люки открыл. Они встали. Команда «Пошел» Посыпались орёлики. Офицер на выпуске, подбодряет их. Один солдатик в конце потока, крепкий как боровичок, что-то замешкался. Со снаряжением возится. Офицер рявкнул на него. Десантника как кнутом хлестануло. Вскочил и к рампе рванул.
Тут я понял, чего он копался. Внизу сумки противогаза лямка с карабином есть, противогаз к бедрам пристегивать. Не болтался что бы, и во время перехода по мягким местам не стучал. Так вот, это чудо природы к зияющему люку понеслось, расстегнутой лямкой с карабином размахивая. Я и охнуть не успел, как он мимо меня пронёсся и карабином за блестящее колечко на моем комбинезоне зацепился. У нас этих колечек – не сосчитать!
Меня как воробья с телеграфного провода снесло. И потащил он меня, как БТР детскую коляску. Я руками и ногами за все шпангоуты и сиденья хватался. Бронированный малец ничего не чувствовал и не слышал, хотя я орал как сумасшедший. Неотвратимо приближался зев рампы. Я успел прочувствовать каждый метр из тех 800, что отделяли меня от земли. И главное, ни кольцо, ни тонкая лямка не разрывались. Но я не сомневался: стоит нам оказаться в воздухе и лямка порвется. Или кольцо разогнется. И придется мне испытать в первый и последний раз все прелести свободного полета.
Говорят, в такие минуты вся жизнь перед глазами проходит. У меня перед газами стояла безграничная ширь распахнутого люка, и мелькал рюкзак парашюта на согбенной спинке маленького чудовища, развившего мощность среднего танка. Конец этому кошмару положил офицер, стоявший на выпуске этого потока. Он все понял и выставил руку, в которую уперся маленький десантник. Казалось, что солдат старался и дальше двигаться, буксуя подошвами по самолетному полу. Одним движением офицер оборвал лямку, повернул солдата лицом к люку и дал ему пинка под парашют. Затем посмотрел мне за спину убеждаясь, что никого не осталось, повернулся и шагнул в пропасть.
На ватных, трясущихся ногах вернулся я на рабочее место и долго не мог понять чего от меня хочет борттехник, который меня даже за плечи потряс. Наконец до меня дошло, что он сам, вместо меня втащил чехлы и требует закрыть люки. Ни до, ни после я не закрывал ничего с таким удовольствием. И когда самолет сел, я люки открыл, но выходил из самолета через боковую дверь. И даже стоя на земле, я старался на рампу не смотреть. Впрочем, все это скоро прошло. Но от бегущих к обрезу люка десантников я прятался как клоп от горящей лучины, хотя с тех пор стал всегда надевать парашют, как и требует инструкция, и что раньше я не всегда делал.
