сочинением патриотического гимна. Во всяком случае, надеюсь, что это у меня получится лучше, чем обсуждать вопросы, в которых я ничего не смыслю.
Гунар с явным облегчением махнул рукой.
- Что ж, Сергей, не буду вас задерживать…
Перец лишь молча взмахнул рукой, и я направился к выходу, ощущая спиной его тяжёлый взгляд. Уже у самых дверей меня догнал голос советника:
- Кстати, Сергей, подумайте над программой культурного развития города. Мы ждём от вас свежих идей…
Я промычал в ответ что-то нечленораздельное и быстро выскользнул за дверь, притворив её за собой.
* * *
Прошло две недели с тех пор, когда они впервые увидели Город. Сидя на втором этаже заброшенного барака, Серый с удивлением разглядывал блёклые дома за высокой изгородью. Он никак не мог понять, откуда здесь взялись материалы и механизмы, при помощи которых были возведены эти многочисленные здания. Кому и зачем понадобился этот город? И вообще, каким образом большинство жителей умели летать?
Серый с лёгкой завистью оглянулся на Воронина, который что-то обсуждал с новыми знакомцами. Те периодически кивали с серьёзным видом. Чувствовалось, что солдат сумел сразу же завоевать в их глазах беспрекословный авторитет.
Вообще у Воронина это получалось как-то само собой. Люди слушали его и подчинялись. Даже вольнолюбивый Серый незаметно для самого себя признал его верховенство. Кроме того солдат воспринял ситуацию с городом, летающими людьми и лабиринтом без излишних заморочек, просто как вводную для решения более сложной задачи. Его куда больше заинтересовало общественное устройство города и особенно его таинственное руководство.
Серого же больше волновало, каким путём можно выбраться из этой долины и вернуться в прежнюю жизнь. Он никак не мог смириться с мыслью, что ушёл навсегда. Да и в загробную жизнь тоже никогда не верил, хотя в данной ситуации, готов был принять всё, что угодно.
"Если я мыслю, значит, существую" – говорил сам себе неудачливый Робин Гуд. – "А если существую, значит, не умер, и дорога домой из этой долины должна быть!"
Однозначно нужно было пробраться в город и уже там, на месте выяснять, что да как, и искать путь к возвращению…
* * *
Войдя в свою комнату, я замер на месте от изумления.
На круглом ободранном столе, застеленном пожелтевшими от времени газетами (и откуда они здесь взялись?) громоздились разнообразные тарелки и миски, наполненные всяческими закусками. Над ними возвышалась бутыль изрядных размеров с мутноватой жидкостью. Судя по витавшему в комнате тяжёлому запаху, это был препротивнейший самогон. За столом восседал толстяк в стоптанных шлёпанцах, дырявых спортивных штанах и засаленной грязной майке. Увидев меня, он расплылся в приветливой улыбке и приглашающе взмахнул рукой, указывая на свободный стул напротив:
- Наконец-то! Давай, присаживайся, а то я уж заждался…
Судя по обращению, незнакомец меня хорошо знал, хотя я-то видел его впервые… или нет? Что-то смутное замаячило на самом краешке памяти… какое-то почти неуловимое воспоминание… точно! Физиономия толстяка очень походила на лицо бронзового бюста, который стоял в кабинете советника по гражданскому праву. Только там она была строгая, горделиво-пафосная, а здесь явно смахивала на какого-то переулочного забулдыгу.
- Извините, а каким образом вы попали в мою комнату? – выдавил я из себя. – Кто вы?
Толстяк снисходительно усмехнулся и воскликнул:
- Ну не будь занудой! Присоединяйся… хлопнем по рюмахе – другой, а уж потом и побеседуем…
Присев на краешек стула, я настороженно уставился на гостя. Что-то в его поведении подсказывало мне, что спорить не стоит. Уж слишком свободно и уверенно он себя вёл.
- Да ладно, тебе… не будь таким букой! – хохотнул мой визави. – Расслабься и попытайся получить удовольствие…
- От чего? – не удержался я.
- От нашего общения, естественно!
Толстяк ловким движением наполнил два гранёных стакана мутной жидкостью из бутыли и пододвинул один из них ко мне. Второй он ухватил волосатой лапищей и поднял перед собой.
- Давай, выпьем за встречу!
Ну почему я никогда не могу никому отказать?! Сколько раз уже корил себя за эту слабохарактерность. Вот и сейчас – вместо того, чтобы решительно отодвинуть стакан и потребовать объяснений, покорно взял его и, отсалютовав незваному гостю, сделал несколько глотков. Ощущение было такое, словно в горло влили расплавленный свинец. Дыхание пресеклось, а на глазах вскипели слёзы.
- А ты его грибочком… грибочком присади - сразу полегчает, - участливо посоветовал толстяк, подавая мне вилку, с насаженным на неё крупным солёным грибом.
Проглоченный боровичок и в самом деле погасил пожар, затем пришло приятное ощущение разливающегося по телу тепла. Рука, словно сама собой, потянулась за сыром.
- Ну вот, молодец! А то – кто да что… эх, мне бы твои годы, я б вообще никаких вопросов не задавал, а только радовался бы жизни! Ну, что, ещё по одной, пока не остыло?
Я механически кивнул, и тотчас передо мной вновь оказался наполненный стакан.
- Извините, давайте уже, в таком случае выпьем за знакомство, - несмело предложил я. – Меня зовут Сергеем, а вас?
- Ежели тебе так невмоготу, то можешь звать меня э… Кормчим. Тут меня все так зовут, а точнее – Великим Кормчим! Но ты мне нравишься, поэтому можешь запросто – без эпитетов, - великодушно разрешил гость. - Или даже просто Наставником...
По телу начала разливаться мягкая истома. Показавшееся вначале нагловатым выражение физиономии незнакомца, вроде бы изменилось к лучшему.
- А всё же хотелось бы узнать ваше настоящее имя? – попробовал я настоять на своём. – Кормчий – это что-то вроде прозвища или там должности… а вот имя?
- Имя ему подавай… - толстяк снисходительно усмехнулся и хитро прищурил один глаз. - Ну, допустим, Дианус… и что это тебе дало?
Действительно, ничего… впрочем, где-то по краю быстро хмелеющего сознания проскочила слабая искра – где-то я уже слышал это не совсем привычное имя. Собеседник с явным любопытством разглядывал меня, словно некий необычный образчик, причём, готов поклясться, совершенно трезвым взглядом. Внезапно искра вспыхнула ярче, высветив на задворках памяти кое-что из студенческих лет.
- Погодите, я припоминаю! Это имя каким-то образом связано с двуликим богом Янусом…
- Ну и что? – собеседник равнодушно пожал плечами и, вновь наполнив стаканы, проворчал: - Связано… не связано… вот мы сидим с тобой и спокойно общаемся – и какая тебе разница?!
Мне бы на этом и успокоиться, так нет же, вечно меня тянет докапываться до истоков. К тому же и алкоголь никак не способствует трезвому мышлению. Поэтому я настойчиво принялся допытываться:
- Так ведь, если это про вас, то я вижу перед собой только один лик, а где же в таком случае второй?
- Ну, так ты ещё не дошёл до нужной кондиции, - ухмыльнулся собеседник.
- И всё же хотелось бы знать, - заупрямился я. - К тому же: в чём смысл вашей, так сказать, божественности?
- Вот ведь неугомонный, - покачал головой Дианус. – Что ж, если так хочешь, расскажу вкратце. Только учти, что история эта несколько отличается от той, которую придумал Цицерон и другие о боге всех начал и проходов…
Толстяк не спеша отпил немного из своего стакана, словно это был обычный компот. А затем поведал о двух братьях, когда-то давным-давно назначенных ответственными за Врата Времён:
- В очень далёкие времена, ещё до возникновения Древнего Рима в захудалой высокогорной деревушке у одинокой сивиллы родился, вернее, родились два сына. Хоть и не положено ей было иметь детей, но так уж вышло. И всё бы ничего, да только мальцы родились сросшимися, как сейчас говорят - сиамскими близнецами. Нужно признать, что в те времена это считалось признаком великой греховности. Поэтому несчастная мать объявила, что родила одного сына и нарекла его Янусом. Но вскоре обман вскрылся и её вместе с приплодом позорно изгнали из деревни. Она ушла ещё выше в горы и поселилась в огромной пещере, которая, как оказалось, имела выход на другую сторону непреодолимого кряжа. Здесь сивилла и воспитывала братьев, дав им имена Эна и Диа, что означало - первый и второй. Но так получилось, что общее имя Янус осталось за ними обоими. Время шло. Малыши росли на удивление здоровыми, вот только постоянно ссорились, так как им всегда хотелось разного. Однажды их не смолкающая ругань вывела из себя даже богов, и они низринули на скандалистов молнию. Однако, вместо того, чтобы испепелить сиамских близнецов, она разъединила их...
Дианус проницательно взглянул на меня и, отхлебнув из своего стакана, многозначительно добавил:
- Вот, кстати, одно из подтверждений того, что даже боги не могут предвидеть всех последствий своих деяний...
- Ну... и что же... было дальше? - поинтересовался я, чувствуя, что мой язык уже начал заплетаться.
- Эк, батенька, тебя развезло, - покачал головой Дианус. - Пожалуй, так ты и до конца истории не продержишься...
- Продержусь... - заверил я.
- Ну, гляди... так вот: кроме того, что молния разделила братьев, она же и даровала им некоторую часть божественного могущества...
- Зачем?
Толстяк только руками развёл.
- Этого я и сам до сих пор понять не могу, - признался он и продолжил: - Но, как бы там ни было, а братья занялись, как это сейчас принято говорить, бизнесом. Они брали плату с путников за проход через пещеру на другую сторону гор. Первый брат - Эна, дежуривший у входа в пещеру, из упрямства переименовал себя в Дэна, а второй, отвечающий за выход, стал называться Дианусом...
Услышав это, я радостно ткнул пальцем в сторону собеседника и захлопал в ладоши. Недовольный толстяк слегка поморщился, но всё же продолжил свой рассказ:
- Так как непримиримое соперничество было у братьев в крови, то каждый хотел выделиться и подчеркнуть свою значимость. Поскольку Дэн брал плату на входе, то получалось так, что он был главным добытчиком в семье. Тогда Дианус решил тайком от брата взимать с путников плату за выход из пещеры. Вначале всё было хорошо, но через некоторое время эта хитрость стала известна Дэну, и он ужасно рассердился. Возникла ссора, которая переросла в драку, грозящую смертоубийством. Даже одряхлевшая к тому времени мать не могла унять разбушевавшихся близнецов, и тогда она прокляла обоих, объявив, что отныне они никогда не смогут встретиться и каждый будет отвечать только за свой край пещеры, оставаясь вечными хранителями входа и выхода. Это уж потом люди придумали красивую легенду о двуликом божестве...
Дианус умолк и выжидательно уставился на меня. Но я никак не мог сообразить, что нужно сказать и как реагировать, да и, честно признаться, сознание постепенно начало заполняться туманом, в котором тонули и слова, и мысли.
- Так ты... пардон, вы бог? - спросил я, пытаясь
