Сутенер

      Новые времена, новые песни. После стремительного развала СССР наступило «время тьмы» для Советских Вооруженных Сил, которые начали срочно перекрашивать в российские императорские цвета.
     Профессионалы армии и флота свой тернистый путь «реформ» девяностых прошли весь сполна. Кто уволился без квартиры, а кто стал рэкетиром. Кто-то спился до уровня бомжа, а есть те, кто повесился или ушел в охранники. Самые хитрые стали организовывать кооперативы по выбиванию жилья, куда заманивали своих же товарищей, а потом их «кидали». Многие стали просто воровать: медь, алюминий, песок, щебень, шифер или что попадется под руку.
      Когда государство не платило своим «государевым» людям - они шли «на панель». Как писал в такое же смутное время Сергей Есенин:
                                                                                               Ну, кто ж из нас на палубе большой
                                                                                               Не падал, не блевал и не ругался?
                                                                                               Их мало, с опытной душой,
                                                                                               Кто крепким в качке оставался…
      Артиллерист эсминца «Безумный» по имени Юра, которому претило воровство боеприпасов, имея старенькую легковушку – «копейку», решил заняться частным извозом. Начал таксовать, или как говорили на корабле «душманить». Выкатил свой «Жигуль», подкачал колеса. Зарядил аккумулятор тополиным пухом. Заправил машину трансмиссией и «в путь дорогу столбовую».
      Новоявленный «душман» после ужина делает «дугу большого круга» по городу. На перекрестке он замечает две щуплые, ничем не примечательные мужские фигуры небольшого росточка. Хотя они рук для «голосования» не тянули, чтобы остановить машину, бывший комендор уже наметанным глазом, почувствовал - это его «грачи», то есть будущие пассажиры. Опыт и предчувствия мужика не обманули.
      - Командыра! Свободна? - заглянув в стекло правой дверцы, спрашивает один из «грачей».
     Юрик хочет, как всегда ответить «Да», но, внимательно посмотрев на мужчину с раскосыми глазами юго-восточной Азии, понимает, что перед ним стоит «гострабайтер» с центрального рынка, поэтому просто утвердительно кивает головой.
     Два небольшого, с метр в кепке, росточка мужичонка быстро просачиваются как кровоподтек в салон автомобиля на заднее сиденье. Повернувшись головой к ним, Юрик спрашивает:
     - Ну, куда едем, дети бескрайней Азии?
     Мужики, переглянувшись, начинают между собой что-то карготать на не понятном для Юры языке, поминутно толкая друг друга в бок. Видно, что они о чем-то спорят и никак не могут прийти к одному мнению. Среди иностранного мычания можно услышать редкие русские слова с безбрежным вьетнамским прононсом:
      - Нэт!
      - Ты.
     - Молчы!
     - Нэт, ты.
     Юрик терпеливо ждет, когда же они, наконец «наговорятся».
     - Командыра! А командыра! - обращается один из них к водителю. - Хотым дэвочка!
      - Чего-чего? - не понимает сразу Юра.
     - Хотым русскый дэвочка любыть! Найды тэбе и сэбэ!
      - Какой «девочка»? У меня сын твой ровесник!
      - Найды, дарыгой! Быстро, быстро.
      - У нас ребята, быстро только революции рождаются! - Юра от неожиданности чуть ручной тормоз не проглатывает. - Где же я вам «дэвочэк» найду? Я что, сутенер? Да и старый я для «этих» дел.
      - На Лэнына, - «подсказывает» один из них. - На Лэныны найды.
      «Дааа, бедный дедушка «Лэнын», если бы он знал, для чего нужен через семьдесят лет после своей смерти. Перевернулся бы в Мавзолее», - думает мариман и выжимает до упора сцепление на машине.
     - На Лэнина, так на Лэнина, - передразнив пассажиров, Юрик круто разворачивается и устремляется в центр города. - Посмотрим, что из этого получиться. Но выбирать, чур, ребята, будете сами. Здесь я вам не помощник.
      Машина, взревев стареньким изнасилованным мотором, плюнув выхлопными газами, несется по вечернему городу. Как обычно памятник Владимиру Ильичу «идет» к проходной ликероводочного завода, видимо для того, чтобы подзакупиться свеженькой «казенной» водочкой, которую если бы он выпил бы, то точно от революции отказался бы. Маршрутки как угорелые носились по дороге, пытаясь заскочить на тротуар. На небольшой часовенке били малиновые колокола. Куда и как попало.
      На городском «прошпекте» вечерняя жизнь шла своим чередом. «Девочки» в мини юбках выстроившись по газонам у троллейбусных столбов через сто-двести метров усердно «работали», завлекая голыми коленками и боевым макияжем индейцев племени Юмба-Нюмба.
     По пьянке на их нарисованные лица смотреть было страшно и тошно, ну а по трезвухе можно сказать словами Владимира Высоцкого: если «увидишь на расстоянье - с испуга можно взять и утонуть». Они неумело употребляли дешевую косметику, от чего лица отдавали зловещим цветом покойника.
     «Девочки» были одеты в дешевые безвкусные «лосины» и открытые футболки с пятнами пота под мышками. Была видна жалкая бедность, безвкусица, убогость и провинциальная игра в порядочных женщин. Иностранные гости-товарищи, как выяснилось в последствии - вьетнамцы, «уколовшись» русским портвейшком «Анапа», отполировав его консервированным пивом этого не видели и были готовы к встрече с «прекрасным».
     Начинается самое интересное - это «съем» русских девочек нашими вьетнамскими товарищами.  
     Трезвому на пьяных смотреть всегда смешно. Ну, а на пьяных вьетконговцев - это бесплатный вечер юмора.
    По требованию пассажиров, Юрик тормозит у первой «девочки», которая стоит с видом - «Я не такая, я жду трамвая».
     - Полаботать не хоцыс - приоткрыв заднюю правую дверцу, обращается к «сладкой» женщине один из приятелей.
     - Триста в час, - с лету бросает чучело в мини-юбке с жутко намазанными огромными глазищами. - И без групповщины!
      - Договато. Дагем сто!
      - За сто рублей подержись лучше за свое «хозяйство»!
      - Да иди ты в жопу! - на чисто русском языке. без акцента говорит вьетнамец и спрашивает Юрика. - Шеф, я плавильно скажал?
      Машина едет дальше «по списку» обочины. Поиск продолжается. Смотрины проституток - это сказка. Современная и очень-очень страшная, как в России вечера. Особенно трезвому и со стороны. Это в кино смотреть страшно интересно, а в жизни не знаешь, чего здесь больше - страшного или интересного.
     Опять остановка у обочины у очередного столба, где «цветет и пахнет» очередное чудо в перьях, которое сразу же хочет понравиться клиентам.
     - Мальчики, а вот я и вся ваша! - не заглядывая в салон автомобиля, поет новая жрица любви.
     - Говоли мало. Дагем двести! - начинаются новые торги.
     - Вы что, ребята, за такие деньги можно переспать только с кошкой! - заглядывая в окошко, женщина видит малорослых детей Азии и добавляет. - С вас будет дороже!
     - Посему?
      - За знание иностранных языков! - запрыгивая на заднее сиденье машины, разъясняет путана.
      - Тлиста?
      - Но деньги вперед!
      - Ну не в жад же… - вьетнамцы дают понять, что и они не чужды русскому юмору.
      Все кончается тем, что «святая» троица, продолжая торговаться в салоне машины, едет в общежитие.
      Что было дальше? Это уже другая история.