После того как все соратники покинули дом на всё лето, жизнь приобрела свой самый естественный ход.
Незачем уже стало лишний раз появляться на кухне, тревожить посуду, раскладывать что-то там на приборы,
всё и так переваривалось в её истинно-первоначальном виде.
А после того как сгорел и забытый на огне семейный чайник, жизнь вообще понеслась без оглядки.
Человек ведь быстро возвращается в своё природное состояние.
Незачем нам все эти условности. Жить надо в значительной простоте.
Правда иногда хочется ещё, скорее всего по выработанной за беспечные годы привычке, заглянуть в нутро
своего холодильника, но это уже быстро проходит. Постоишь, подумаешь, вглядываясь в безразмерную ширь
незанятого ничем пространства, и жить становится значительно веселей, гораздо, быть может, свободнее.
Стоишь, смотришь куда-то, как в дальние страны, из окна пробегающего мимо вагона, - далеко видать
и нигде нас нету.
Мы свободные, кричу я, и в этом вся сила наша.
Ничто нас за этой дверью уже не держит.
Стоишь, пристально всматриваешься, о многом серьёзном по-настоящему думаешь. А мимо дальние страны
плывут, на волнах с бурунчиками в солнечных бликах качаются. И люди свободные, с поклажею место своё
занять побыстрее торопятся.
А я всё в проёме стою, вдаль призрачную заглядываю, и признать будто бы там всё время чего-то стараюсь.
