Упали оковы зимы – и ни стона, ни проклятия в ответ. Природа так легко умеет забывать…
Познав цену поражений и побед, поборов гнетущую силу безнадежности, еще более опасную, чем само поражение, начинаешь по-новому понимать такую знакомую, но не изведанную до конца красоту этого дикого и вечно-юного мира, без которой почет, богатство, власть превращаются в ничто.
Заря струилась над горизонтом ясная и прозрачная, словно родниковая вода.
В пору суровых испытаний Огюсту казалось, что он видит ее ослепительно-манящую полосу в амбразурах крепостных стен сквозь едкую пелену порохового дыма, и даже в зыбкой тьме тревожных ночей. Опустишь руки - и не станет надежды. Он знал это и не отступал ни на шаг: дав клятву, должен был преодолеть все препятствия, чтобы привести соратников к цели, на которую указал им клинком своей шпаги.
А теперь скакал, не сдерживая коня в стремительной попытке коснуться рукой золотистой глади рассвета, не замечая, как обгоняет своих спутников. Мягкая земля неохотно отвечала ударам копыт приглушенным ропотом. А ведь так хотелось разбудить эхо пустынной дремлющей равнины, чтобы услышать волнующий голос свободы!
В эту минуту Огюст мог забыть – не о том, что предстояло ему впереди, а об одиноком призраке непостижимо-упрямой жестокости, оставшемся в далеком полумраке тронного зала, и роковую сущность которого он не мог, не сможет изменить. Даже своей победой… Порывистый ветер развевал красные и белые перья на шляпе Огюста. Лишенное украшений и позолоты, его оружие сурово блестело в лучах утреннего солнца. Только драгоценный орден на шелковой ленте, сверкающей звездой выделявшийся на черной стали кирасы, напоминал о его высоком сане.
О чем задумался сейчас этот красивый всадник с решительным, озаренным надеждой лицом и легкой грустью в светлых глазах?..
- Клянусь честью, монсеньер Огюст, - раздался вдруг позади него знакомый, но непривычно хриплый голос, - даже теперь, когда нашей земле больше не угрожает враг, я с трудом верю, что час нашей мести королю так близок!
- Мести? – Тень пробежала по лицу Огюста. - Ты действительно жаждешь мести Оливье?
Мог ли быть неправ человек, переживший те же испытания, что и сам принц, осужденный когда-то королем на смерть, стремясь отплатить той же монетой врагу, волей судьбы заброшенному в зловещую глушь старого замка, где горстка солдат стережет его страх? Невольно вспомнилась Огюсту унылая чернота останков обгоревшего селения на краю дороги. Совсем недавно остановился он над ними, как над обрывом…
Некоторое время Огюст молчал, затем спокойным, но твердым и звучным голосом произнес так, чтобы его слышали все:
- Помните следы пожара на месте сел и крепостей? Сможет ли еще расти трава на этой земле? – Вот лицо мести! И король сам отомстил себе. Мы исполним свой долг до конца, но путь наш будет иным.
- М о н а р х а больше нет – сохраните мне его жизнь! – Словно эхо из глубины сердца, сорвалось с губ Огюста.
Говорил ли так сын своего противника? Да, именно он!
Ропот удивления пронесся по рядам воинов. Однако, не оценив еще истинного значения слов принца, они не спешили спорить. Думали, что познали душу этого человека до конца, а оказалось – забывали порой заглянуть в свою.
…Далекие слова, будто возникшие из тумана, - готовы ли соратники согласиться с ними: еще видели перед собой блеск стали сквозь пороховой дым, а он обратил их взоры к небесной сини. Ведь так легко дышать воздухом свободы, забыв о ненависти.
Взволнованный голос Оливье прервал замешательство товарищей.
- Огюст прав! Нам некому мстить! – Воскликнул он и, подняв руку, произнес, глядя в голубые глаза молодого принца, - Мы сами выбрали тебя и будем достойны пути, избранного тобой! Вперед!
И небо стало ближе. Крылатый единый отклик пронесся над равниной. По-новому нежно заря осветила отважные лица всадников. Тень, омрачавшая их победу, брошена под копыта лошадей.
Далеко разметая брызги мелкого щебня, устремились он к широкой полосе ясного горизонта.
Сомнения остались позади.
Рождался новый день…
