Меня зовут Олаф Ольсен. Я лейтенант сил ООН и сюда я попал из за личной трагедии. Моя любимая Сольвейг (так я называл свою невесту Астрид), сбежала с заезжим торговцем. Беда пришла тогда с неожиданной стороны...
Астрид направили в Стокгольм на трехмесячные Курсы повышения квалификации, и одна из соседок по хостелу, принесла объявление об участии всех желающих красивых девушек, в пробах для фото-банка данных Голливудских массовок, и стоило все удовольствие "всего лишь" 200 крон. Молодые дурочки, попались в ловушку, как мухи на липкую ленту. Телеграммы домой с просьбой о деньгах, были в широчайшем диапазоне мотиваций, от штрафа за аварию происшедшую по вине невинной рассеянной прохожей, до банальной внезапной беременности. Надо отдать должное троице жуликов, (самого что ни на есть киношного вида), фото они сделали классные, и счастливые соискательницы напропалую хвастались знакомым и родственникам, о возможной поездке за океан.
Но Астрид после этого, возомнила о себе всерьез. Она устроилась работать администратором кинотеатра "Голливуд" и истово ждала вызова в одноименную географическую точку. И тут, в нашем городке появился чернявый смазливый французик, на спортивном Мерседесе, с золотом Ролексом на руке, и бриллиантовыми перстнями на пальцах, он быстро вскружил голову провинциалке, сказав, что она имеет огромный кино-потенциал, и если что, то он сам отвезет ее в Голливуд и станет ее продюсером. Он назначил ей свидание в соседнем городке, пригласив пообедать, а там заранее снял все кафе на два часа (в это время оно все равно пустовало), чем снес напрочь, остатки мозгов, предмету моей любви. А через пару дней они исчезли в неизвестном направлении. Я оставил адвокатскую практику. Будучи офицером запаса, достаточно легко завербовался в Шведский контингент ООН, и вот теперь меня занесло в Африку...
Жара, скука, туземцы, пиво только в банках, а бутерброды с селедкой бывают только на банкетах в консульстве, да и то не для всех. Был, правда, светлый момент месяц назад, в одном маленьком рыбацком поселке. Туда разом примчались патрули трех противоборствующих сторон, их союзников, советников и естественно мы, куда уж без ООН. В нашем присутствии почти всегда стараются меньше зверствовать, (правда, редко).
Проблема оказалась фальшивой, то есть одновременный сигнал во все инстанции о большой партии оружия и золота, оказался отголоском разборки местных контрабандистов. Европейцы естественно облегченно посмеялись, так как в реале такие варианты, как правило, без стрельбы не обходились, а тут ложная тревога. Я согласно ранее полученного приказа, произвел разовое патрулирование от центра поселка до Рыбных причалов, и на выезде на портовую площадку, обнаружил разгорающийся скандал. Там патруль местных Красных, во главе с парой европейцев, спорил с патрулем местной жандармерии. Предметом спора был чернявый молодчик, со странно знакомым лицом. Я вылез и джипа, и поманив за собой жестом сержанта Свесона, по прозвищу "Викинг", направился к эпицентру события. Свенсон уже третий контракт тут служил, и был незаменим как знаток местных данностей. Вместе с нами к толпе подошел патруль так называемых "Черных леопардов", это были полные отморозки даже по местным критериям. Они были абсолютно безжалостны и аполитичны, и брались за любую грязную работу, лишь бы платили. Сейчас они курировали один из потоков местной контрабанды, официально числясь охраной порта. Как выяснилось, Леопарды предъявили патрулю Легиона, первому примчавшемуся сюда, кучу ржавого железного хлама, среди которого выделялся ретро-пулемет Викерса на орудийном лафете и предъявили четыре тела контрабандистов оружием, со следами пыток и контрольных выстрелов в разных местах. Легионеры, опознав на Виккерсе клейма Лионского арсенала, радостно устроили вокруг него пляски. У их генерала был частный военный музейчик под скромным названием "Слава Франции" и за эту ржавую древность легионерам светила куча плюшек, в виде круассанов, Бордо, внеочередных отпусков и прочих Мартелей.
Леопарды презрительно покосились на наш голубой флажок на капоте, подчеркнуто уважительно поприветствовали Красных (вернее двух европейцев), и стали ожидать развития мизансцены и оное наступило...
Главный комми, здоровенный бородач, внезапно провел чернявому молодчику классический хук, повергший его на землю.
- "Хере лейтенант, это Комми-Руссо, так что нам лучше не вмешиваться. Они и сами очень опасны, но и местные станут на их сторону" - зашептал мне на ухо сержант, но я его не слышал. Я узнал чернявого, это был тот самый Жюно, который соблазнил мою Сольвейг. Я бросился к негодяю и стал на него кричать, требуя, что бы он сказал где Астрид. Но меня прервал главный комми. Он сказал на не совсем правильном английском:
- "Какие у вас претензии к этому человеку лейтенант. И кто такая Астрид ? Этот мерзавец предложил нашему фельдфебелю маленьких девочек для сексуальных услуг, а когда тот его послал, стал кричать, что у него есть и маленькие хорошенькие мальчики, за что и схлопотал по морде, причем достаточно качественно, ввиду чего, он вас сейчас просто не слышит"-.
Я рассказал о ситуации с Астрид-Сольвейг, чем его весьма заинтересовал. Команданте приказал вылить на Жюно пару ведер воды. Скалящиеся Пантеры, не поленились сгонять к причалу, откуда приконвоировали трех рыбаков с ведрами морской воды. От соленого водопада Жюно пришел в себя, и рассказал, что Астрид его бросила и вроде работает в каком то баре в Алжирском порту стиптизершей. Я как будто во сне, потянулся к кобуре с пистолетом, но русский остановил меня.
-"Лейтенант"-, сказал он проникновенно, - "Будь гуманистом, пусть с этим суттенером-жиголо, разбираются местные власти" - и поманив к себе пальцем командира Леопардов, сказал ему фразу восхитившую меня до глубины души:
-"Любезный, на сколько мне известно, вы отвечаете за порядок и законность на этой территории" - при этих словах кафр аж напыжился от гордости, а русский продолжил: -" Этот мерзавец, занимается торговлей детьми и продажей девушек в сексуальное рабство. Я думаю, вы найдете для него достойное наказание"-
Услышав это Жюно, вскочил и попытался убежать, но Леопарды с хохотом стали его ловить, в чем весьма преуспели. Сержант Леопардов, бывший на голову выше Свенсона, вскинул визжавшего от страха Жюно на плечо и понес его в сторону лодочных сараев, а командир крикнул ему вслед: -"Будь с ним нежным Абу"-
Месяц спустя, я сопровождал на переговоры к очередному микро-диктатору, представителей Центрального правительства (которое в этих местах никто не признавал кроме ООН). Мой джип изображал элементы эскорт-присутствия. Делегация прошла в бывший губернаторский дом, а я, Свенсон, австрийский лейтенант и правительственный капитан, которого по малости чина не взяли на переговоры, остались в машине.
И тут дремотную тишину сиесты, нарушил рев двигателей и на площадь влетели два Ровера, их капоты украшали красные флажки с изображением скрещенных мотыг, но в машинах сидели европейцы. Роверы лихо затормозили прямо у подъезда, из переднего выпрыгнул здоровенный бородач и в сопровождении трех автоматчиков, элегантно помахивая Узи, направился к входу в особняк.
Капитан, боязливо-уважительно, произнес: "Капитан Вальтер", и я узнал в русском офицере, того кто судил Жюно. А он подошел к часовым, выслушал их, повесил Узи на пояс, а потом взял их как щенят за шкирки, и стукнул друг с другом лбами и отшвырнул в стороны. Их места заняли его сопровождающие с АК-47, а сам Руссо, с адъютантом вошел в здание. Сначала была тишина. Потом треснула короткая очередь. Потом еще одна. Потом из окна второго этажа вылетел толстый африканец в мундире с эполетами, потом фигура в ООНовском сафари, в которой я узнал главу переговорщиков, который выпросил этот костюм у их полковника. "Дефенестрация!", восторженно воскликнул лейтенант. Тут внезапно на площадь со скрежетом въехал бронетранспортер с эмблемами Революционной жандармерии. Жандармы сверкая красными наплечниками, выскочили из боевой машины, но заняли наблюдательную позицию, изредка хихикая и показывая пальцами на копошившихся в цветнике офицеров.
А из дверей вышел давешний русский, на руках он нес красивую брюнетку в местами рваном, местами испачканном камуфляже. Завидя эту пару, жандармы разразились приветственными криками. Им как не странно вторил наш спутник капитан и солдаты местной армии, высыпавшие из подъехавшего с другой стороны грузовика. Девушка что-то сказала на ухо Руссо, он поставил ее на землю, и она, подойдя к приходящим в себя часовым, четко, по очереди, вмазала им миниатюрным, но тяжелым берцем, в наиболее болезненное мужское место, потом проделала туже процедуру с африканцем в эполетах, а глава переговорщиков быстро убежал на четвереньках к огромному кусту тропических кустов, и там прилег. Русский нахмурился, положил руку на Узи и что то спросил девушку, в ответ она, весело выдала ему пулеметную очередь испанских слов,в которой я понял только слово он рассмеялся и приобняв повел ее к машине. Я был несколько удивлен тому, что местные военнослужащие, не только не восстанавливают законность, а наоборот приветствуют агрессивность русского. Но капитан и сержант прояснили ситуацию...
Эта девица, была женщиной русского команданте, ее задержал местный патруль и не смотря на ее протесты, доставил к местному диктатору. А по местным понятиям, женщину вождя можно только купить, во всех остальных случаях, ее мужчина должен был применять силу, и оставался при этом в своем праве, что сейчас происходило. И местные, вне зависимости от военной и государственной принадлежности, были в таком случае на стороне оскорбленного капитана Вальтера. А австрийский лейтенант объяснил что такое дефенестрация... Его дед был профессором истории родом из Праги, и рассказывал о древнем чешском обычае по которому муж заставший дома любовника жены, мог безнаказанно выкинуть его в окно.
А через полгода, я увидел в одном баре в Алжире, стриптизершу, очень похожую на Астрид. Ее звали Сольвейг и теперь она моя жена. Когда мы улетали в Стокгольм, то в ресторане аэропорта мы встретили капитана Вальтера. Наши самолеты как обычно задерживались, и мы немного спрыснули встречу, и мою еще помолвку. Я спросил Руссо-капитана, как поживает его девушка, которую он спаса на моих глазах, на что он загрустив сделал паузу и сказал, что это была не его девушка, а доктор из госпиталя союзников, и она недавно погибла при бомбежке госпиталя неизвестными самолетами.
Я приехал в родной город, вернулся в адвокатуру, а еще через несколько лет домой вернулась Астрид и вернулась не одна, а с двумя детишками разного цвета кожи. Вот такая вот дефенестрация.
