"Все бабы - дуры, все мужики - козлы!" - народная примета.
«Неужели, Ленка? Копылова?» - напряженно всматривался в окутанный едким сигаретным дымом зал Сергей. – Да, неужто она, в самом деле?».
Он отвалился в кресло, закурил и еще раз, близоруко щурясь, присмотрелся к разноцветной группке резво виляющих бедрами не слишком юных уже дам. Сомнений не оставалось. Вон та, в фиолетовом и была Леночкой Копыловой. Сколько же прошло? Двенадцать лет уже! Двенадцать!
В родной городок Сергей прибыл еще накануне вечером. Месяц бился с командиром! Рыба спасла! Рыбу посулил, по дешевке! Командир долго крутил головой, чего-то мычал про себя, пересчитывал на бумажке, причмокивал сомнительно детскими пухлыми губами, но, в конце концов, сдался. Подмахнул командировку.
На целых три дня, да еще плюс дорога, да выходные. Выходила целая неделя нежданного отпуска. Правда, надо было чего-то там проверить, да подписать на местном заводике. И еще рыбки начальнику надыбать.
Да хоть черта с рогами! За такое счастье-то! Два года родителей не видал! Забыл уж как выглядят! Надо бы было и пацана прихватить, потешить стариков. Да на какие шиши везти-то!
Поезд серьезно опоздал, до дома родимого добрался только к ночи. Лифт уже не работал, пришлось взбираться на этаж пешком. Последнее усилие, вот она и дверь родная. Сергей постоял немного в нерешительности, отдышался и нежно нажал кнопку знакомого с детства звонка.
Долго не открывали, наконец послышались робкие шаркающие шаги и до боли родной голос, тревожно спросил:
- Кто! Кто там? Сереж, ты?
- Я, ма! Я, Сережа! – задыхаясь от подступившего к горлу комка, прохрипел Сергей. – Я это!
Дверь приоткрылась и перед ним предстала мама, постаревшая, по-старушечьи сгорбленная, в ночной рубашке, с всклокоченными волосами, с еще чуть испуганными, но начинающими уже наполняться слезами родительского счастья глазами.
- Сереженька! Мы-то ждали, ждали! А тебя все нет! Уж думали, не отпустили тебя, по службе-то! Проходи! Проходи, родной! Худой-то какой! Совсем не кормит она тебя, что ли? Господи!
- Кто это там худой? – гремел с кухни отец. – Это мы быстро! Это враз поправим! Давай его сюда! Худого!
Началась обычная в таких случаях суматоха. Пока Сергей мылся с дороги, мать с отцом накрывали на стол, одновременно сообщая ему последние семейные новости. Отмачиваясь в ванной от поездной грязи он с искренним наслаждением узнавал, какая же стерва эта соседка справа Люська, как отрясли яблоки на участке, что нога у отца уже получше, а вот мамкино давление все никак.
После позднего ужина они долго еще сидели за столом и говорили, говорили обо всем на свете. Легли усталые, далеко за полночь.
Проснувшись ближе к полудню Сергей, еще по инерции, некоторое время ходил по комнатам, рассматривая и иногда притрагиваясь к знакомым с детства вещам, листал старый альбом с выцветшими фотографиями, слушал стариковские рассказы, с нарастающим беспокойством ощущая, как начинают постепенно утихать вспыхнувшие было накануне родственные чувства.
«Так и просижу тут все три дня!» – искренне огорчался он. – Так и не повидаюсь ни с кем!».
Словно читая его мысли, мама оторвалась от альбома и выдохнула кротко:
- Сходи, погуляй, сынок! Погодка хорошая! Дружков повидай, сам покажись! К вечеру ждем! Возвращайся к ужину-то! – попросила она. – Иль уж позвони хоть!
- Да куда идти-то! – покочевряжился для порядка Сергей. – Разве к Борьке заскочить? Где он сейчас? На работе небось.
- Прямо, на работе! Заскакивал уже! Морда немытая! Ты сынок его не угощай. Побереги денежки! Пригодятся еще! Пускай сам угостит! Ты - гость-то!
- Да ладно мам! – быстро засобирался Сергей. – С Борькой-то разберемся!
Уже в коридоре мать вручила ему две большие сумки с пустыми банками, занести по дороге в гараж, а то «этот старый черт пока дотащится, их уж назад нести надо, на новую закрутку».
Немало повозившись с ржавым гаражным замком, Сергей закинул банки на заднее сиденье древнего "Москвича", запер ворота, сунул огромный самодельный ключ в карман куртки и перепрыгивая через вечные в этих местах лужи, с наслаждением вдыхая теплый весенний воздух, помчался по направлению к стоящему невдалеке большому синему магазину. В это время Борька мог быть только там и нигде больше.
И действительно, огромный как медведь, в поношенной кожанке, мотая как хоботом из стороны в сторону огромной сине-красной носярой в поисках соратников, бывший одноклассник его Борис Титов топтался у только что открывшейся пивной, пытаясь сообразить на кружку разливного.
Желающих поддержать что-то не находилось. Сергей подкрался сзади и с силой треснул его по плечу.
- Чего, земеля! Третьим будешь? – натужно просипел он. Борька с готовностью обернулся, прищурился и помятое лицо его озарилось счастливой улыбкой.
Через несколько минут они сидели на молодой зеленой травке у забора и пили привезенный Сергеем коньяк, прямо из горлышка, закусывая припасенной Борькой к пиву таранькой.
Время шло уже к вечеру, коньяк закончился, все разговоры переговорены, пива больше не хотелось и старые школьные друзья решили махнуть в местное заведение.
- Посидим же как люди! – бубнил Борька. – А за бабки, Серега, не жмись! Ты ж меня знаешь! С первой же получки! Адрес! Адрес только оставь!
У входа в ресторан стояла довольно приличная разношерстная очередь. Под вечер стало прохладней и очередь, в основном состоящая из разного возраста и комплекции женщин переминаясь с ноги на ногу, добродушно покрикивала на важного щвейцара, мощной тушей перегородившего вход:
- Чего встал? Харя! – возмущались дамы. – Сегодня седьмое, забыл? Запускай! Давай!
- Спецобслуживание! – успокаивал их как мог привратник. – Ждите, пока! Сейчас те кончат, и вас запустим!
- Ты сейчас сам у нас кончишь! Мы тебе самого, блин, запустим! – роптала очередь, но терпеливо, с пониманием ждала.
- Седьмое сегодня! Понял! – толкнул Сергея в бок Борька. – Чего, не понял? Завтра же Восьмое марта, женский день! Одни бабы сегодня! Повезло нам! Ух, повезло!
«Завтра – Восьмое марта!» – покрылся краской Сергей. – Матери, подарок-то!».
Покаяться он не успел. Из дверей боязливо вышли с десяток хорошо одетых дам и важных господ и поспешили удалиться в сторону ожидавших их авто. Никем более не сдерживаемая лавина замерших, голодных и трезвых женщин хлынула внутрь помещения, заполняя собой свободные места. Занесенные на их волне друзья, очутились за двухместным столиком, прямо перед эстрадой.
Мудрый Борька заставил Сергея еще до прихода сюда выпить дополнительно бутылку чего-то местного, без закуски. Что бы сэкономить на дорогом спиртном! Друзья долго мусолили затертое меню и заказали бутылку сухого с двумя овощными салатиками.
- Это все? – изумился, глядя на их внушительные габариты, официант с лицом злобного хорька.
- Никак нет! – невозмутимо парировал Борис. – Еще хлеба, пожалуйста!
Хорек нервно дернул головой и удалился.
На эстраде зашевелились лабухи, чего-то там подключили и завели. В зал понеслась мерзкая попса. Часть дам ринулась на площадку перед сценой.
Друзья выпили по бокалу вина и опьянели окончательно. Борька, поковыряв вилкой в закуске, шумно зевнул, оперся на правый подлокотник кресла и затих. Видать, дневная норма была выбрана.
Сергей, сам не намного лучше, поглядел на него с усмешкой, поднял глаза на танцующих и прямо перед собой увидел ее.
Ленку! Копылову! Ту самую! Чувствуя, как перехватывает дыхание, Сергей налил полный бокал и выпил сразу, залпом, не закусывая.
Первый раз Сергей очутился в этом городке лет двадцать назад, в десятилетнем возрасте. До этого они жили в Прибалтике, где отец, военный моряк, заканчивал училище. Маленький Сережа учился, как и все дети русских, в обычной литовской школе, отличавшейся по традиции жесткой, граничащей с жестокостью дисциплиной.
Надо ли говорить, что в свои десять лет Сережа не знал ни одного слова матом, не умел плеваться и даже сморкаться как следует не умел. А его аккуратный костюм и зачесанный на бок чубчик, вызвал бы приступ истерики у всех уличных хулиганов, если бы они там водились.
На этом благородном фоне отец завершил свое обучение и перевез всю семью в описываемый нами городок. Собственно, это была большая деревня, со своим колхозом, машинно-тракторной станцией и сельским клубом. После войны там построили оборонный завод, а деревню обозвали городом. Появилось несколько хрущевок, школа, детский сад и ...вот этот ресторанчик.
Вот туда-то отца и направили служить и работать.
А Сергей пошел учиться в местную практически ещё сельскую школу. Ее обстановка и нравы, царящие там, поразили рафинированного мальчика до глубины души. Чего стоил один внешний вид учеников. Одетые в разномастные, чаще родительские одежды, с головами, от рождения не видавшими рас-чески, с немытыми руками и лицами они были больше похожи на только что отловленных и насильно привезенных в колонию беспризорников. Речь их также не изобиловала литературными изысками.
Перебивавшийся в Литве с тройки на четверку, Сергей здесь мгновенно превратился в круглого отличника, за что был жестоко и неоднократно бит. Как изнеженное в домашних условиях животное, вдруг попавшее в дикий лес, опасаясь за свою жизнь, Сергей постарался быстро вписаться во враждебную среду, избавился от одиозной расчески, научился сплевывать сквозь зубы, ходить морской походкой, а маму его долго пришлось отпаивать однажды, после того как она случайно услышала его речь на улице, изобилующую тягчайшими матерными выражениями.
Вот в таких малоблагоприятных условиях и пришла к нему нежданно первая любовь. В виде маленькой щупленькой девочки с тонкими мышиными косичками. Ленки Копыловой! Сергей этой любви не то, чтобы не ждал, а даже и не желал совсем. Той весной у него было сильнейшее увлечение, пускать кораблики по ручьям, бежать за ними с палкой и направлять в нужное русло.
Первой, естественно, влюбилось сама Ленка. Видимо, Сергей все же чем-то отличался от остальной шальной братии. Все чаще он стал замечать на себе пристальные взгляды неестественно огромных голубых глаз. Это было ему совсем даже неприятно! Ну, что это!? Вылупится и таращиться как ненормальная!
Все чаще он находил у себя в парте разные дефицитные в те времена подарки: ластик, шариковую ручку. Последней каплей стал карандаш, лежавший у всех на виду, на его ранце, с нацарапанным сердечком, пронзенным стрелой.
Все это не осталось незамеченным. Насмешки и грубые, не очень-то понятные ему, в силу полученного в Литве воспитания, намеки неслись, буквально, со всех сторон. Надо было срочно кончать с этим. Сергей подкараулил несчастную Джульетту за школой и запихнул аккуратными косичками прямо в грязный сугроб. Ранняя любовь несколько поутихла, дожидаясь удобного случая!
Через четыре года ветхие домишки стали сносить, город разрастался и Сергей оказался в новой, приличной городской школе. Там же, в параллельном классе, оказалась и Леночка. Как Сергей из воспитанного мальчика превратился под влиянием дурных обстоятельств, в дворового хулигана, так же Лена Копылова, только с разницей наоборот, избавилась от наивного образа деревенской
