Время, когда просыпаются петухи (Глава 20)

Сбылась мечта — океан, остров, яхта. Сон стал явью.
Свой последний день уикенда они провели на острове.
Это был поистине райский уголок. Лазурная лагуна ока-
залась уютным, укромным местечком, принявшим в свои
объятия наших героев. Усталые от любовных утех, изне-
женные лучами ласкового солнца, они лежали на золотом
песке, полностью погрузившись в нирвану. «Если есть
рай на земле, — подумала Лена, — то он находится именно
здесь».
Вечером они перебрались на яхту, устроили себе про-
щальный ужин, в который раз поблагодарили своих спаси-
телей и начали обсуждать, что им делать дальше. Возвра-
щаться в город было не безопасно, но Ольгерд должен был
закончить читать курс лекций, как это было предвидено по
контракту. Леночка же должна была вернуться к учебе.
Но в одном они были уверены — сворачивать с пути, на ко-
торый стали, они не намерены. У них есть враги, враги
могущественные
и влиятельные, но есть и союзники — нет,
не просто союзники, а друзья, братья по духу, готовые
поддержать
их на этом пути. Поэтому их решение было
однозначным
— идти до конца.
– Скажи мне, Хем, — Лена ласково называла его этим
именем, — как долго еще мы будем донкихотствовать,
сражаясь
с ветряными мельницами?
– Что ты имеешь в виду, дорогая?
– Ты знаешь, о чем я — о наших баранах. Меня не по-
кидает одна мысль, она проста и естественна: занятие любо-
вью — важнейшее для физиологии человека благо, и я по-
няла, почему так опасны для окружающих люди, лишенные
права легально заниматься сексом.
– Ты о монахах и клириках? Чему тут удивляться? —
усмехнулся Ольгерд. — По-другому и быть не может! Раз-
врат монахов и монахинь — едва ли не главная тема евро-
пейского средневекового фольклора, а теперь уже и прессы
с интернетом. Педофиловые скандалы уже много лет со-
трясают церковь. Криминальный секс — извечный спутник
и неизбежное следствие монашества. Известно, чтобы за-
нять высокую позицию в церковной иерархии, нужно при-
надлежать к так называемому черному, монашествующему
духовенству. Представь, что может представлять собой со-
общество здоровых, зрелых людей, давших клятву отка-
заться от основного «человеческого инстинкта», от радо-
стей любви, от рождения детей? Это сообщество настоящих
мазохистов, вынужденных постоянно бороться со своей
человеческой природой, и членовредителей. Настоящие
извращенцы — это не гомосексуалисты, а монахи, дающие
обет целибата.
– Да, ты прав, — ответила Лена, сделав глоток вина. —
У них есть два пути: или постепенно сходить с ума в борьбе
с природой, или обманывать окружающих, тайно предава-
ясь любовным утехам. Монахи, которые так и поступают,
никому не мешают, заслуживают большего уважения, чем
добровольные невротики, соблюдающие противоестествен-
ные, человеконенавистнические, мучительные правила
безбрачия. Кстати, однажды мне попалась притча, как поя-
вился обет целибата. Вот послушай:
«Молодой монах принял постриг. В монастыре первым
его заданием было помогать остальным монахам от руки
переписывать церковные уложения, псалмы и законы.
Поработав
так неделю, монах обратил внимание, что все
переписывают материалы с предыдущей копии, а не с ори-
гинала. Удивившись этому, он обратился к отцу-настоятелю:
– Падре, ведь если кто-то допустил ошибку в первой ко-
пии, она же будет повторяться вечно, и ее никак не испра-
вить, ибо не с чем сравнить!
– Сын мой, — ответил отец-настоятель, — вообще-то мы
так делали столетиями. Но, в принципе, в твоих рассужде-
ниях что-то есть!
И с этими словами он спустился в подземелье, где
в огромных сундуках хранились первоисточники, столетиями
не открывавшиеся, и пропал.
Прошли почти сутки, как он исчез. Обеспокоенный
монахспустился
в те же подвалы на поиски святого отца.
Он нашел его сразу. Тот сидел перед огромным раскрытым
томом из телячьей кожи, бился головой об острые камни
и что-то нечленораздельно мычал. По его лицу, покрытому
грязью и ссадинами, текла кровь, волосы спутались,
а взгляд был безумным.
– Что с вами, святой отец? — вскричал потрясенный
юноша. — Что случилось?
– Celebrate, — простонал отец-настоятель, — слово
было: celebrate, что означает «празднуй, радуйся», а не
celibate — «воздержание»!
– Вот так-так! — рассмеялась Лена. — Очень поучитель-
ная история. Всегда надо искать первоисточник, чтобы не
оказаться в дураках.
– Тебе смешно, а от одной ошибки вся история церкви
пошла кувырком, — подхватил Ольгерд.
– Ну, ничего, теперь, когда в мире проблема СПИДа
обострена, целибат снова будет в моде.
– Видишь ли, дорогая, проблема в том, что, как свиде-
тельствуют последние скандалы, некоторые клирики,
лишенные
нормального секса, отыгрываются на слабых
и зависимых, становятся настоящими преступниками:
педофилами
и насильниками в рясах. В этом и состоит их
опасность для общества. Но больше всего я удивляюсь
наивности
наших верующих. Что можно ожидать хорошего
от тех, кто добровольно отказался от лучшего в человеческой
жизни?
– Ты прав, отдавая своих детей прямо в лапы этим
маньякам
во всякие воскресные школы, родители прямо
подвергают своих отпрысков опасности.
– И не столько детей, сколько случаев гомосексуализ-
ма, когда молодых людей заставляют сексуально обслуживать
начальство.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что защитить свою семью от заведомых
извращенцев в рясах достаточно просто. Нужно
прятать от них своих детей и самим держаться подальше.
– А если ты среди них?
– Если ты в их системе, то выхода не вижу. Думаю,
система
никого не щадит — или она тебя поглотит, или…
или убьет. Я еще буду об этом писать в «Верующем…» —
материал
просто шокирующий.
Православная церковь рассматривает мужеложство
как один из тяжких грехов, ссылаясь на слова апостола
Павла в 1-м послании к Коринфянам: «Или не знаете, что
неправедные
Царства Божия не наследуют? Не обманы-
вайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи,
ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы,
ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства
Божия не наследуют
».
Согласно 61-му Апостольскому правилу, виновный
в блуде, прелюбодеянии, содомии не может быть рукоположен
в священники. При этом в каждом конкретном
случаерешение
о наличии или отсутствии препятствий
к рукоположению принимается епархиальным архи-
ереем, который и сам был когда-то прелюбодеем или
мужеложником.
– Да, — сказала Лена задумчиво, — я готова примкнуть
к мысли Ницше о том, что буддизм сто раз объективнее,
справедливее и реальнее христианства, это, как он говорит
в «Антихристе»: «…есть единственная истинно позитивистская
религия», которая борется не против греха,
а против страдания. Подожди, сейчас. — Лена взяла из
сумочки
планшет, с которым никогда не расставались,
нашла
книгу Ницше и прочитала цитату из 20-й главы:
«Самообман моральных понятий он оставляет уже позади
себя, — и в этом его глубокое отличие от христианства —
он стоит, выражаясь моим языком, по ту сторону добра
и зла. — Вот два физиологических факта, на которых он
покоится и которые имеет в виду: первое — преувеличенная
раздражительность, выражающаяся в утонченной
чувствительности к боли, второе — усиленная духовная
жизнь, слишком долгое пребывание в области понятий
и логических процедур, ведущее к тому, что инстинкт
личности,
ко вреду для себя, уступает место “безличному”
(оба состояния, по опыту известные, по крайней мере не-
которым из моих читателей — “объективным” подобно
мне самому). На основе этих физиологических условий
возникло состояние депрессии, против него-то и высту-
пил со своей гигиеной Будда. Он предписывает жизнь на
свежем воздухе, в странствованиях; умеренность и выбор
в пище, осторожность относительно всех спиртных; пред-
усмотрительность также по отношению ко всем аффек-
там, вырабатывающим желчь, разгорячающим кровь, —
никаких забот ни о себе, ни о других. Он требует представ-
лений успокаивающих или развеселяющих — он изобре-
тает средства отучить себя от других. Он понимает добро-
ту, доброжелательное настроение как требование здоро-
вья. Молитва исключается, равно как и аскеза; никакого
категорического императива, никакого принуждения во-
обще, даже внутри монастырской общины (откуда всегда
возможен выход). Все это было бы средствами к усилению
преувеличенной раздражительности. Поэтому именно
он не требует никакой борьбы с теми, кто иначе думает;
его учение сильнее всего вооружается против чувства
мести,
отвращения, ressentiment (“не путем вражды кон-
чается вражда” — трогательный рефрен всего буддизма).
И это с полным правом: именно эти аффекты были бы
вполне нездоровые по отношению к главной, диететиче-
ской, цели. Если он встречает духовное утомление, кото-
рое выражается
в слишком большой “объективности”
(т. е. в ослаблении индивидуального интереса, в потере
“эгоизма”), он с ним борется тем, что придает даже и
вполнедуховным
интересам строго личный характер.
В учении Будды эгоизм делается обязанностью. “Необходимо
одно: как тебе освободиться от страданий”, — это
положение регулирует и ограничивает».
– Вот, — победоносно воскликнула Лена, отложив
планшет в сторону.
– Вижу, ты тоже пристрастилась к Фридриху, доро-
гая, — улыбнулся Ольгерд. — Как говорят, дурной пример
заразителен. Но, если серьезно, тут я разделяю его мысль.
Буддизм очень гармоничная и миролюбивая религия и, что
самое главное, она не порождает насилие и убийства.
– Убийства? Ты имеешь в виду борьбу за власть вер-
хушки РПЦ? Значит, ты не оставил идею расследовать это
темное дело.
Лена встала, подошла к окошку иллюминатора и, при-
ложив лоб к холодному стеклу, застыла на мгновение.
Затем,
повернув голову к Ольгерду, с тревогой в голосе
воскликнула:
– Но это же опасно, ты снова подставляешь себя под
удар, нас под удар, — и умолкла от взгляда, брошенного в ее
сторону.
Нет-нет, это минутная слабость, она с ним и готова
к любым испытаниям. Лена бросилась к своему Хему, об-
вила шею руками и подарила долгий, страстный поцелуй.
– Это еще опаснее, потому, что мы не в системе, — ска-
зал Ольгерд, — мы против нее. Но у нас есть то, что нас
защитит.
С этими словами, они взялись за жезл и аннигилировали
вместе с яхтой.