Беатрис рано утром спешила на виллу в надежде за-
стать там Илью. Она поняла без слов, что он намерен
уехать, поэтому хотела с ним попрощаться, а может, и от-
везти в аэропорт. Она выскочила из автомобиля и быстрым
шагомнаправилась
к дому. Войдя в гостиную, Беатрис
увиделаспящего
Илью.
– Ах бедный ты мой, без меня некому было уложить
тебя в постель. Проснись, мое солнышко, я напою тебя
кофе.
Илья проснулся от поцелуя Беатрис, склонившейся над
ним. Он с удивлением увидел, что так и уснул в кресле воз-
ле камина. Беатрис тем временем принесла ему чашку кофе,
и он немного взбодрился.
– Малыш, беги скорее в душ, я сейчас к тебе приду, —
Беатрис поцеловала его в небритую щеку и удалилась.
Она встретила в столовой Олега, с аппетитом уплетающего
завтрак.
– А где остальные, — спросила Беатрис, поздоровавшись.
– А, матушка! — спохватился он и вышел из-за стола,
чтобы поприветствовать гостью. — Остальные заказали
завтрак
в постель. Только я один, как перст, некому меня
пригреть, обласкать, поцеловать, — завел он, как всегда,
шутливую тираду, целуя руку Беатрис в знак приветствия.
Затем, немного отойдя в сторону, закрыл лицо руками:
– Мои глаза! Я сейчас ослепну от красоты. Кто эта пре-
красная леди, эта искусительница? Сутана вам к лицу, но
это что-то! Я восхищен!
Беатрис смотрелась в стильном брючном костюме дей-
ствительно умопомрачительно. Белоснежная батистовая
рубашка расстегнута, обнажая соблазнительное декольте,
от нее веяло свежестью и французскими духами.
Она давно привыкла к шуточкам Олега, но ее самолюбию
импонировало внимание мужчин, и она решила
ему подыграть, тем более, что Олег всегда вызывал у нее
глубокую симпатию и даже…
Олег снова взял ее за руки и стал целовать прелестные
пальчики.
– Но-но, не увлекайтесь, юноша, а то узнает Уицрик,
и тогда вам не поздоровиться! — сказала она, кокетничая, и,
вырвав руки, слегка шлепнула по руке Олега.
– Ах, если б не Уицрик, я бы ух!
– Ух! Что мне ваше «ух», я в отличие от вас птица воль-
ная и могу себе позволить жить в свое удовольствие. Если
бы я только захотела, никакая Уицрик меня бы не остано-
вила. Но, увы, я сейчас немного занята. Хотя, —она сделала
паузу, бросив свой завораживающий взгляд, перед кото-
рым и камень бы не устоял, — можешь присоединиться
к нам, если Илья не против, — и удалилась.
– Думаю, против… — печально произнес Олег, смотря
ей вслед, как кот на сливки, — и не только Илья.
Он глубоко вздохнул и подумал, что пора отсюда уез-
жать, нет мочи удерживаться от соблазнов на каждом шагу.
Потом он представил себе Уицрик и блаженно улыбнулся.
«Нужно немедленно ей позвонить. Или она приезжает
сюда, или я к ней. А то все устроились как нельзя лучше,
а я кукую здесь, как бобыль».
Беатрис поднялась в комнату Ильи и прямо с порога
бросилась обнимать еще мокрое его тело. Илья только
закончил
бриться и стоял возле зеркала, завернувшись
в полотенце. Он выглядел посвежевшим и таким соблазнительным
с мокрыми кудрями, спадавшими до плеч!
У него были длинные волосы, которые он завязывал в ту-
гой узел. Беатрис запустила пальцы в густую шевелюру,
целуяего
кудри, спускаясь поцелуями все ниже. Илья
подхватил
ее на руки и отнес в спальню. Прелестный наряд,
который она так тщательно выбирала, стараясь понравиться
Илье, был безжалостно раскидан по спальне —
они остались нагими, сплетясь в танце любви. Время
будтоостановилось,
они провалились в бесконечность…
Сколько продолжалась эта левитация во времени
и пространстве,
никто из них не мог представить, но вот
они, наконец, утихомирились, чувствуя во всем теле исто-
му и блаженство. Нектар любви выпит, казалось, они
пребывают
на облаках в компании самой богини любви,
и озорники-
амуры обвивают их своими крыльями.
Илья потянулся за сигаретами, но Беатрис остановила
его, сказав, что сейчас принесут сюда завтрак. И правда, он
почувствовал приступ голода. Со вчерашней монастырской
трапезы он ничего не ел, кроме коньяка и кофе. Поэтому
в ожидании завтрака он с удовольствие прыгнул в бассейн
и взбодрился плаванием. Вернувшись, увидел поднос
с едой, возле которого сидела Беатрис в неглиже. Она при-
гласила его к столу, а сама налила себе вина и любовалась,
как он с молодым задором поглощает еду. Ей нравилось на-
блюдать за его движениями, любоваться красивым телом,
слушать его голос. Она вдруг поняла, что это не просто оче-
редной любовник, имя которого она забудет на следующий
же день. Она почувствовала, что… нет-нет, надо гнать от
себя эти мысли. Этот мальчик уедет и забудет о ней. А у нее
есть Паоло, которого она любит, несмотря ни на что. Но что
это? Сомнения снова подкрадывались изнутри. Илья заме-
тил, что Беатрис вдруг изменилась и стала какой то другой,
исчез этот лоск и уверенность в себе. Она даже осунулась.
– Что-то не так? — спросил он с тревогой в голосе.
– Нет-нет, все так. Все очень хорошо, слишком хорошо.
– Разве бывает слишком? — переспросил он.
– Бывает, еще как! Ты еще очень молод, чтобы это
понять.
– Такой я тебя еще не видел. С чего эта грусть? Разве
нам было плохо вдвоем?
Беатрис, обняв его, сказала:
– Хорошо — не то слово. Божественно! И тем не менее,
ты должен уехать, сегодня же.
Илья от удивления чуть чашку с кофе не уронил. Он
предполагал, что его, наоборот, буду просить остаться, как
Ольгерд вчера, да и Олег с ним подружился, а тут.
– Да-да, ты не ослышался. Так будет лучше для всех
нас, в первую очередь для тебя.
– Ты действительно этого хочешь? — спросил он, по-
могая прикурить сигарету, потому что зажигалка не слуша-
лась ее дрожащих пальцев.
– Пойми, они тебя не оставят в покое никогда, как
и меня. Я готова помочь тебе, ибо вхожа в структуры, на-
ходящиеся намного выше начальной ступени пирамиды,
где сейчас находишься ты. Мне легче будет прикрыть тебя,
если ты будешь подальше, я даже попробую вырвать тебя
из их лап. Я знаю, Ольгерд делал тебе предложение просле-
довать с нами в «Верующего». Но ты правильно сделал, что
отказался.
– Я еще ничего ему не ответил, — пробовал возразить
Илья. — Но меня останавливает не опасность, а другое.
– Лена? Ты хочешь вдалеке погасить свои чувства
к ней. С глаз долой…
– Да, я хочу начать жизнь сначала. Она «отпустила»
меня.
– Это хорошо, когда прошлое отпускает. Но есть еще
одна причина — во мне. Я чувствую, что прикипаю к тебе,
а мне влюбляться нельзя. Я должна быть свободна от при-
вязанностей, понимаешь? А ты меня затягиваешь будто
в омут, боюсь, мне не вырваться из него.
– А Паоло, разве вы не любите друг друга?
– Паоло — это другое, это мое второе я. Мы обречены
быть вместе до конца. Это и любовь, и ненависть, и страсть,
и дружба, и борьба — все вместе. Убрать Паоло, это все рав-
но, что лишить меня части моего тела, моей души. Ты —
другое. Ты сумел влить в меня свою молодость, я оттаяла
и сердцем, и душой. Но ты заслуживаешь лучшего. Я не
хочу погубить тебя.
– Я понял, ты боишься полюбить. Ничего не говори,
пойду собирать вещи.
– Я отвезу тебя в аэропорт. И знай, когда тебе станет
невмоготу,
обитель святой Терезы всегда примет тебя
в свои объятия.
Беатрис еле сдерживала слезы, но пересилила себя
и более менее спокойным тоном сказала:
– Не спеши, я соберу всех на прощальный обед.
Она оделась и вышла, оставив Илью одного.
Когда Илья, наконец, вышел из комнаты, все уже ждали
его внизу, услышав от Беатрис, что он уезжает. Нельзя ска-
зать, что Ольгерд огорчился таким решением, наоборот, он
готов был пожертвовать и большим, чем одним героем
романа,
лишь бы подальше от Леночки держать молодого
соперника, да еще и влюбленного. Олегу, конечно, жаль
было терять нового друга, которого он успел полюбить, но
он на ситуацию не влиял. Лена была тоже рада. Это была не
совсем нормальная ситуация — находиться постоянно
междудвумя
ревнивцами. Илья тоже почувствовал облег-
чение. С одной стороны, ему будет не хватать этой тесной
компании, особенно Беатрис, с другой — лучше уйти и за-
быть обо всем. О Лене лучше не думать, разве потом, когда
будет далеко.
С такими чувствами и мыслями они обменялись руко-
пожатиями, и Беатрис пригласила всех на прощальный
обед.
Когда все уселись и наполнили бокалы вином, Ольгерд
встал и произнес тост:
– Друзья мои! Хочу поблагодарить от имени всех нас
гостеприимных хозяев за приют и защиту. Думаю, мы еще
не раз отплатим Паоло с Беатрис нашим гостеприимством.
Я также благодарю Илью за то, что, рискуя собой, перешел
на нашу сторону. Несмотря на то, что Илья решил уехать,
мое предложение остается в силе. В любой момент ты
можешьк
нам присоединиться — это никогда не поздно.
Наши ряды будут расти, я в это верю, и мы с радостью
примемвсех,
кто с нами солидарен. Давайте выпьем
за дружбу и общее дело, которое собрало нас под крышей
этого дома, и за успех каждого из нас на своем поприще.
Ваше здоровье!
Все выпили и принялись за еду. Сразу же начались рас-
спросы, чем Илья дальше будет заниматься, какие у него
планы по жизни и как он относится к Ницше. Это был во-
прос Ольгерда. Он решил подарить Илье «Антихриста».
Приняв подарок, Илья сказал:
– Спасибо, это будет память о вас и вашем «Верующем».
Я прочитал рукопись еще на даче, но обязательно перечту
книгу, когда она выйдет. Тем более, мне не все понятно
пока. Я считаю, например, что его суждения слишком ради-
кальны, он прямолинейно судит о многих вещах, с которы-
ми согласиться трудно. Я не готов принять его Заратуштру
и, видимо, принадлежу к тем, кого он называет лишь «чело-
вечеством», к которому ему дела нет. Я это не принимаю.
Если мы будем отрицать то, что не совпадает с нашим мне-
нием, — это будет насилием, это диктат одного мнения над
другим. Я не считаю, что нужно становиться «выше человечества
», которое не воспринимает его Заратуштру, его
«презрением».
– Интересно, — оживился Ольгерд. — Наведи пример,
с чем конкретно ты не согласен, с какими положениями?
– Пожалуйста, возьмем хотя бы первую страницу, —
Илья открыл книгу и процитировал:
«Что хорошо? Все, что повышает в человеке чувство
власти, волю к власти, самую власть». Как можно это при-
нять? Я лично с этим не согласен и объясню почему:
власть — это зло, она развращает человека, испытание вла-
стью мало кому посильно, мало кто может остаться при
этом человеком. Как утверждает лорд Актон, власть раз-
вращает, абсолютная власть развращает абсолютно.
Идем дальше: «Что дурно? Все, что происходит из сла-
бости». Я не считаю, что слабость — это такой уж страшный
порок. Ницше проповедует силу — злую, беспощадную,
никого
не щадящую. Вам это ничто не напоминает? Кто
уничтожал слабых и «неполноценных»? Правильно, нацисты.
Дальше: «Что есть счастье? Чувство растущей вла-
сти, чувство преодолеваемого противодействия». Господи,
разве в этом счастье, — воскликнул Илья. — Как вы себе
представляете такое счастье? Мы получим общество
бездушных,
агрессивных, борющихся за власть монстров!
Это путинизм во плоти. Вот еще: «Не удовлетворенность,
но стремление к власти, не мир вообще, но война…» Самый
худший мир — лучше войны, с этим согласны все нормаль-
ные люди. И в завершение: «Слабые и неудачники должны
погибнуть: первое положение нашей любви к человеку.
И им должно еще помочь в этом». Что на это сказать?
Гитлерв
этом
