многим помог. Слабых, неполноценных
уничтожал с превеликим удовольствием. А по какому пра-
ву, позвольте спросить? Он себя возомнил Богом, вершителем
судеб других живых существ? Тогда того же Гитлера,
следуя этому принципу, первого надо было уничтожить —
больного шизофреника,
падшего и физически, и нравствен-
но. Считать сострадание
пороком, пусть даже под флагом
борьбы с христианством,
считаю, мягко говоря, опасным.
Илья захлопнул книгу, сказав, что можно продолжать
и дальше, но не место и не время.
– Я готов поспорить, — возразил Ольгерд.
– Не думаю, что сейчас стоит ввязываться в дискуссию,
но если вы верите в его идеи, то хочу только пожелать вам
успеха. Я пока, видимо, не готов быть тем, кто сможет при-
нять Антихриста во всем. Вы избрали нелегкий путь.
Всегдатрудно
быть первыми и плыть против течения.
Тем с большим нетерпением буду ждать выхода нового
романа,
с удовольствием приеду на презентацию, если вы
меня пригласите.
– Обязательно. Вот и будет повод встретиться, — сказал
Ольгерд.
Обед подошел к концу, и все собрались проводить
Илью. Они расставались добрыми друзьями, и это было
главное. Когда Илья садился в машину, его что-то остано-
вило. Он еще раз оглянулся на Леночку, подошел к ней
и страстно обнял:
– Я тебя никогда не забуду, — прошептал он сквозь
слезыи
бросился к машине. Вскоре автомобиль скрылся за
поворотом. Провожающие молча вернулись в дом, и тут
Олег сказал:
– Не знаю, как вы, а я тоже пожалуй уезжаю. Мне здесь
делать больше нечего.
– Да, пора, Уицрик ждет нас в Киеве. Прощай Тоскана,
благословенная земля!
Ольгерд с Олегом решили поплавать в бассейне,
а Л еночка,
сославшись на головную боль, поднялась к себе.
Она уткнулась в подушку и долго плакала. Она сама не по-
нимала, отчего ей было грустно, откуда взялась эта тоска.
Видимо, она только теперь осознала, что это действительно
конец, что это навсегда, и она никогда больше не увидит
Илью. Наверное, больше никогда.
