Клятва

- А ты действительно любишь меня?
- Конечно. Ты, выходит сомневаешься. Так, что ли?
- Да нет, не сомневаюсь...  А поклянись тогда.
- Значит, всё-таки сомневаешься…
- Да нет же. Вижу, что любишь.
- Так зачем же тебе нужны какие-то там клятвы?
- Да так просто. Чтобы верить ещё больше.
- Ещё больше? Митенька, вера – она или есть, или её нет. Клятвы тут совсем ни при чём.
- А тебе что, трудно сказать, что ты клянёшься любить меня всю жизнь?
- Ой, Митя, какой же ты бестолковый. Конечно, буду любить. Всю жизнь буду. Но если тебе так надо – клянусь.
- Да этого мне совсем не надо. Клятва, она – понимаешь, делает отношения более серьёзными, более крепкими.
- Ну, хорошо, если ты именно так думаешь, то клянусь ещё раз.
- Честное слово?
- Ну,  Митя, ты даёшь! Как же можно поклясться в чём-то и при этом обмануть человека? Ну, конечно, честное слово!

Митя отошёл от Наташи на несколько шагов, достал из кармана сигареты и закурил. Курение, как он полагал, приводило в порядок его мысли, которые в последнее время имели обыкновение устраивать в его голове что-то наподобие борьбы на татами.
Иногда ему казалось, что Наташа недостаточно сильно любит его, а то вдруг, откуда ни  возьмись, появлялись у него  подозрения в своей собственной нехватке нежности к своей любимой, хотя основ под этими подозрениями вроде не было.  А, порой, словно какая-то неведомая сила начинала говорить, чтобы он, Митя, был поосторожнее со своими, так бурно накатившими чувствами.
Парень всё курил и думал…

Их роман развивался так, будто ехавший на высокой скорости автомобилист, решил прибавить ещё и надавил на педаль газа до самого отказа.
Раньше Мите не приходилось испытывать таких сильных чувств к противоположному полу.
Непродолжительные отношения с юными особами у него, конечно, случались, но все они казались молодому человеку какими-то несерьёзными. Да и те, в кого он влюблялся (или ему только казалось, что влюблялся?) казались ему далекими от тех, кто понимал истинный смысл слова  «любовь». Этих особ можно было сравнить разве что только с  незрелыми яблоками, из которых рано или поздно всё-таки вырастут самые настоящие спелые плоды. Но пока они не были готовы к тому, чтобы их можно было любить, истинных чувств в себе Митя не ощущал.
И, хотя их поцелуи были жаркими,  а от самих их веяло молодостью и свежестью, Мите казалось, что любовь эта – какая-то  детская. В общем – «не та»!  А настоящая, «взрослая», любовь его, как ему думалось, ещё ждёт впереди. И она будет совсем не такой, как поцелуи этих девчонок, едва  перешагнувших подростковый возраст. Он искренне верил, что когда-нибудь придёт к нему любовь самая что ни на есть настоящая, которая будет состоять не только из одних романтических поцелуев и объятий. Будет в ней ещё и общность взглядов на жизнь, и умение понять друг друга, и много, что ещё. 
А ещё…  Ещё он терпеливо ждал такой любви, когда упругое тело само подскажет, что и когда надо сделать, когда поцелуи  очень аккуратно перейдут в отношения более близкие и страстные, когда любить захочется так, что вырваться из чувств будет просто невозможно.
И он дождался!

В первый раз  Митя увидел Наташу на дне рождения одного из сокурсников. Компания была весёлая, правда немного разношёрстная, но это не мешало всем вместе пить, петь, танцевать, затем снова пить – и так по кругу – весь вечер.
Квартира, где собрались парни и девушки, была малогабаритной, поэтому когда первый раз все решили потанцевать, накрытый стол пришлось немного сдвинуть, чтобы освободить место для желающих немного размяться после съеденных в немаленьких количествах салатов и других холодных и горячих закусок, запитых соответствующим количеством алкоголя.
Вот тут-то  Митя первый раз и обратил на  Наташу своё внимание. Она сидела в дальнем углу комнаты около книжного шкафа и разговаривала с каким-то парнем в светло-голубой рубашке. Этот парень Мите сразу не понравился. Было видно, что беседа их носит какой-то натянутый характер, потому что Наташа сидела, подперев левой рукой голову, и  как-то неохотно отвечала на вопросы своего собеседника. Правая рука в это время  чертила на располагавшейся на коленях салфетке какие-то мудреные знаки. Со стороны Мите сразу стало ясно, что кавалер, то и дело пытавшийся прижаться к девушке, приятных чувств у неё не вызывал. Скорее – наоборот. Каждый раз, когда голубая рубашка делала попытки оказаться ближе, Наташа то как бы невзначай тянулась за яблоком, то пыталась налить себе сок из графина, стоявшего на другом конце стола,  то якобы нечаянно роняла маленький карандашик на пол, так что парню приходилось нагибаться и искать его.
Митя, который танцевал вместе с остальными в небольшом кругу, искоса поглядывал на эту пару, и парень в голубой рубашке вызывал у него всё больше и больше неприятных чувств.
- Зачем лезть к даме, если она всем видом показывает, что его присутствие ей не особенно приятно? – всё вертелся в Митиной голове вопрос, ответа на который он не мог найти. Иными, словами, молодой человек просто не знал, как исправить эту ситуацию, чтобы оттащить от понравившейся ему девушки навязчивого собеседника.
Когда в комнате раздались звуки хорошо известной медленной композиции “Only you”, Митя, не ожидая сам от себя такой прыти, протиснулся к тому месту, где скучала  находящаяся в компании назойливого кавалера девушка, и пригласил её на танец.
Из-под чёлки на Митю глянули обжигающие тёмные глаза, словно опушенные по кругу мягкими длинными ресницами, завивающимися на самых кончиках. Аккуратненький, словно слепленный по всем законам  красоты, ротик мило улыбнулся, и в следующую минуту они уже танцевали под знакомую композицию, медленно двигаясь по паркету, которым был выложен пол квартиры, где проживал именинник.
С этой минуты всё и началось.

Наташа, как потом выяснилось, была старше своего нового друга на четыре года, но внешне они смотрелись практически одногодками. Правда – надо отдать должное – Митю мало интересовало то, как они выглядят, когда находятся вместе. Он влюбился в Наташу так сильно и так страстно, что не обращал внимания на окружающих. Мнения же, высказанные вслух, интересовали Митю ещё меньше. Впрочем, ничего плохого о Наташе не говорили.
Новая знакомая Мити, закончившая к тому времени технологическое отделение архитектурной  академии, работала в конструкторском бюро одного из  НИИ. Митя ни разу не был у неё на работе, но мысленно он постоянно представлял  свою Наташу у кульмана с целым набором карандашей разной твёрдости и мягкости в карманах рабочего халата. Парень находил всю эту нескончаемую чертёжную деятельность ужасно скучной. Он никак не мог понять, что может быть интересного в постоянном времяпровождении у закрепленного в вертикальном положении листке ватмана, на котором вычерчивались непонятные постороннему глазу схемы. Но  Наташе её работа нравилась. Если она оставалась на ночь у Мити,  она  увлечённо рассказывала  ему  о том, чтó ей удалось сделать в течение рабочего дня. А порой, наполовину опустив глаза, она тихим, но вполне серьёзным  голосом говорила как то один, то другой инженер подходили к её рабочему месту, иногда исправляя неточно нанесённые линии или на ходу внося изменения в Наташины чертежи. Митя в эти моменты вроде бы внимательно слушал, но Наташа, тихонечко подсматривая  из-под опущенных век за мрачнеющим лицо парня, не могла не понять,  что того одолевали муки ревности, если при нём заводились разговоры  о других представителях сильного пола.
Но по своей натуре она  была мудрой. Впустив в свой рассказ (иногда несуществующего) героя мужского пола,  Наташа быстро и незаметно переходила на более мелкие и неинтересные детали рабочего дня, а то и вовсе переключалась на какую-то отдаленную тему. Например, как их начальник решил собрать в зале для совещаний весь отдел, и как всему коллективу пришлось сидеть и слушать абсолютно пустую, не вызывающую интереса, информацию. Постепенно Митин лоб разглаживался, сам он переставал хмуриться,  и, спустя какое-то время, по лицу парня уже нельзя было сказать, что он вот только что страдал и мучился от ревности, которая каждый раз накатывала на него, как только Наташа заводила разговор о мужчинах, работающих вместе с ней в одном отделе.



Они встречались уже полгода, и Митя, окончательно уверовавший в то, что ему не доставало именно такой "второй половинки", потихонечку начал строить планы на будущее. Вслух он пока что с Наташей этими планами не делился, но про себя прокручивал их в своей голове всё чаще и чаще.
Наташа, которая быстро смекнула, что в неё влюбился юнец, у которого доселе не было связей с девушками, и что он по характеру нуждался именно в такой, как она, женщине, решила действовать так, чтобы не спугнуть Митю. У неё хватило терпения и благоразумия  не затащить в постель своего друга во время первого же свидания. Как Митя, который надеялся, что в один прекрасный момент он встретит даму своего сердца, которая будет полной противоположностью его юным воздыхательницам, и теперь, наконец, нашёл то, что искал, так и Наташа теперь  выжидала определенного момента, чтобы парень «дорос» для более серьёзных отношений.
Не сказать, что она владела техникой обольщения в совершенстве, но что такое отношения с противоположным полом эта молодая женщина  уже знала. Накопленный опыт  и разница в четыре года позволили ей держать Митю на расстоянии до определенного момента. А потом, когда этот момент настал, парень после той ночи, когда превратился в мужчину, окончательно потерял голову от любви.
Пока это не свершилось,  жаркая страсть, казалось, испепеляла Митю дотла. Но он, тем не менее, первым заговорить на эту тему не решался, а Наташа, видя, что молодой человек сгорает и мучается от естественного для всех  желания, но в силу своей воспитанности не предпринимает шагов навстречу, сумела держать его на расстоянии настолько долго, сколько ей показалось нужным.
Теперь же он полностью был в Наташиных руках: здесь расчёт был сделан чуть ли не с математической точностью. Как умирающее от голода животное будет до конца жизни ходить за своим накормившим и спасшим от неминуемой смерти благодетелем, так и Митя, который внезапно испытал близость именно тогда, когда ему казалось, что эта близость наступит ещё не скоро, был теперь крепкими узами привязан к Наташе. После этого  любовь Мити, который был далёк от всех этих вычислений и расчётов, стала стремительно набирать обороты.
Здесь Наташа применила ещё одну женскую хитрость. Их с Митей встречи носили довольно редкий характер, что тоже имело под собой основу. Где-то в глубине сердца Наташа догадывалась, что если их отношения станут частыми, они потихонечку превратятся в повседневные рутинные обязательства друг перед другом. Поэтому здесь она решила действовать в противоположность  принципу кормления болеющего гастритом человека, которого кормят часто, но помалу.  Наташа делала наоборот: она  допускала до себя Митю так, чтобы он напивался любовью до отказа, и их отношения порой длились всю ночь без перерыва. Но промежутки между этими встречами Наташа старалась делать под разными