"КОМСОМОЛЕЦ"...

     Закончились занятия. Все разговоры были не об оценках, появившихся в наших табелях, а о предстоящей первой корабельной практике – настоящий боевой корабль, выходы в море, боевые тревоги, шторма, чужие порты….

И вот рядом с нашей дорогой «Авророй» швартуется десантная баржа. На такой барже Зиганшин и его друзья 49 суток дрейфовали по Тихому океану (в дальнейшем эти баржи так и стали называть «проект Зиганшин»).

И началась наша первая корабельная практика. Мы шли по Неве, но ничего, кроме неба не видели – борта высокие, и мы, как бы находились в трюме.

Неожиданно над нами показались высокие мачты с антеннами и орудийные башни.

Мы с облегчением вздохнули – наконец-то, вот он, наш корабль.

На Кронштадтском рейде стоял на якорях, будто бы ждал только нас, корабль-красавец, на бортах которого золотом сияло его имя «Комсомолец».

Он нас поразил своими размерами. После нашей «Авроры» «Комсомолец» казался нам гигантом, и мы радовались, что, хотя бы, на месяц становились частью экипажа этого корабля.

Я был расписан на зенитный автомат №3 правого борта. Моим наставником был командир расчета красавец грузин Мэйра Чиковани, которого все звали просто «Чико». Ему уже было много лет, и я спросил его – почему так произошло? Его ответ меня огорошил...

- Жэну зарэзал, - с грузинским акцентом ответил он, - прышол дамой. Када прыходышь дамой поранше – можешь увыдэт болше, запомны. А там жэна и лубовник. Ну, я и зарэзал…

У меня комок подступил к горлу – как?

- Достал кынжал и зарэзал, - проговорил Чико, закурив сигарету, - а потом сыдэл в турме. Вот так и попал суда служыть. Маладой биль.

Больше мы с ним на эту тему не разговаривали, но мое мальчишеское самолюбие заставляло меня гордиться своим учителем морского дела – настоящим горцем, о которых мы только знали из рассказов М.Ю.Лермонтова и Л.Н.Толстого.

Мой приятель Юрка Бакшеев попал в БИП (боевой информационный пост) и сразу решил поступать в Высшее Военно-Морское училище радиоэлектроники имени А. Попова. Он тут же начал щеголять специфическими выражениями типа – «обследовал обстановку при помощи ВИКО (выносной индикатор кругового обзора)…»

На что Саша Лапин, попавший к штурманам, ему заметил: «Подумаешь ВИКО. Вон, Попов, радио придумал. Собрал. Включил. А там? А там и слушать-то нечего. Ну, и что твой БИП? А ты место корабля по крюйс-пеленгу с помощью своего ВИКО определить можешь? То-то же».

Такие «пикировки» происходили у нас постоянно – каждый гордился своим боевым постом.

Утром мы просыпались вместе с песней «Ссорится не надо, Лада», которая неслась из корабельной трансляции. Засыпали под стенания – «Опять от меня сбежала последняя электричка».

И так каждый день, который начинался с развода на проворачивание.

И вот, как-то раз, слонялись мы с Юркой по кораблю, и стало нам стыдно, что мы просто так слоняемся – вроде, как корабль изучаем, и ничего полезного не делаем.

Навстречу нам идет какой-то старшина какой-то статьи. На нагрудном кармане красуется боевой номер, начинающийся на пятерку, т.е. БЧ-5.

Ну, мы и поинтересовались у него – где, мол, можно приложить свои силы, а заодно и корабль поизучать?

Так мы познакомились с трюмами крейсера «Комсомолец», и узнали, что существуют специальные корабельные щетки, которыми чистятся паелы, этакий металлический настил в машинных и котельных отделениях.

Побывали в Таллинне и Риге, Лиепае и Балтийске. На стоянке в Балтийске играли в футбол с командами соседних кораблей, и гордились тем, что моряки злились, когда какие-то (это мы-то какие-то?) пацаны-нахимовцы их обыгрывают.

На берег мы сходили вразвалочку, как настоящие мариманы.

Приехав домой, первое, что я услышал от мамы, было – а я записала на магнитофон новую песню.
И она ее включила….

Меня чуть «товарищ Кондратий» не хватил - это была песня «Опять от меня сбежала….»

Жаль только, что не попали ни в один шторм, хотя у Лиепаи нас слегка и покачало – но там всегда качает.