Почему курочки несушками и наседками стали

- Дедушка, а почему соседская Лайка ощенилась щеночками, а соседская Пеструшка не хочет оцеплиться цыплёночком?

- Возможно она и хочет. Но для этого ей надо превратиться из несушки в наседку: снести яичко, сесть на кладку и высидеть птенчика. Спи, внученька.

- Не хочу спать. Дедушка, а кто может превратить Пеструшку в наседку?

- Её хозяйка. Но она этого делать не станет, ей нужны яички. Закрывай глазки.

- Дедушка, а давай тогда попросим доброго волшебника, пусть он наколдует, чтобы Пеструшка оцеплилась цыплёночком без яичка. Один разок. Как Лайка щеночками. Ты потихоньку прокрадёшься в соседский сарай и заберёшь его. Я буду играть с ним и угощать его крошками от торта. Давай попросим!

- Да что ж ты такое выдумала, деточка? Тут проси, не проси, всё без толку.

- Ну почему, почему, почему? Я знаю, ты боишься залезать в соседский сарай! Тогда я не буду спать!

- Хорошо, расскажу тебе сказку. О том, как давным-давно, один добрый волшебник заколдовал всех курочек в несушек и наседок, чтобы они несли яички. И теперь никакой другой волшебник не станет расколдовывать их обратно. У добрых волшебников такой уговор – никто не вредничает и даже не спорит друг с другом.

- Я тоже не вредничаю. Всё! Я уже закрыла глазки. Рассказывай!


Когда-то в давние-давние времена в далёкой-далёкой Африке жила-была курочка. Звали её тоже Пеструшка. Курочек тогда человек ещё не приручил, и жила Пеструшка в лесу. И яичек в те давние времена курочки, да и вообще все птички, ещё не несли. Детки у них не вылупливались из скорлупок, а сразу же появлялись на свет крошечными цыплятками и птенчиками. Точь-в-точь как детёныши у животных и зверей – у львов, бегемотов, слоников или шакалов.

И всё бы ничего, да только вели себя первобытные цыплятки и птенчики намного хуже, чем первобытные зверятки. И дело не том, что зверятки в те давние времена не баловались. Дрались, конечно же, тогдашние львятки между собой, не хуже нынешних. И грызлись в стайке своей шакалятки. А слоники и бегемотики, точь-в-точь как нынешние жеребятки, скакали козликами на африканских лугах, задрав тоненькие хвостики и взбрыкивая толстенькими ножками.

Но где ссорились львятки, где грызлись шакалятки, где скакали козликами слоники и бегемотики? Только рядом с логовом, непременно около стаи или около стада. И причина была не только в правильном воспитании. Главное - мамино молочко. От него даже самый озорной малыш никогда далеко не убегал - балуется, шалит и всё время поглядывает, чтобы мама была близко. Проголодается и сразу к ней.

Совсем другое дело цыплятки и птенчики. И если какому-нибудь цыплёнку в ту давнюю старину вдруг угораздило бы родиться шалуном, что бы его тогда около мамы удерживало? Ни-че-го. Загородок нет – курочки ещё не приручены. И птичьего молочка в природе не существует.

И вот курочки, бывало, своим проказникам: «Кудах-тах-тах?!» А те в разные стороны по джунглям, по саванне врассыпную – зёрнышек поклевать, червячков поискать. Раз уж мамы их молочком не потчуют. А звери-то кругом африканские, дикие! Так и рыскают, так и рыскают!


- Что же ты открыла глазки?

- Чтобы не заснуть. Хочу дослушать сказку. Дедушка, а можно я буду держать глазки пальчиками? А то они закрываются.

- Ладно, держи.


И точно также, как и цыплятки, вели себя первобытные непослушные птенчики. Но цыплятки-то хоть по земле бегали. А непослушные птенчики с высоты, из гнёзд, и тоже, бывало врассыпную! В погоню за бабочками, за стрекозками, за комариками, за мошкарой. Если уж молочка птичьего в природе не существует! Желторотенькие, неоперившиеся, ещё не вставшие на крыло!

Вот и билась малышня о землю почём зря. А те из них, кто худо-бедно исхитрялся на слабых крылышках слететь в траву и остаться невредимым, погибал в лютых лапах и когтях, вконец распоясавшихся, из-за падающей им прямо на головы добычи, кровожадных хищников.

В общем, пропадали первобытные птенчики ни за грош.

Вот и собрались африканские пернатые на совет, чтобы придумать, как же всё-таки уберечь своих деток? Пеструшка тоже на собрание пришла, да только её прочь прогнали.

- Кур-р-рица - не птица, не птица, не птица! – прокричал глава сходки хохлатый попугай, выставляя её вон.

Думали птицы на совете, думали, галдели, галдели, крыльями хлопали, клювами щёлкали, песни пели, даже подрались самые буйные в запале. Да так ничего и не решили. Что делать? Как быть? В гнездах от зари до зари просиживать, деток стеречь? Но они же пропитания требуют! А если жучков-червячков им таскать, тогда самые озорные из птенчиков, как только родители с глаз долой, сразу вслед за ними - в полёт. Можно было бы, конечно, разделиться и по очереди маме с папой вахту держать - один надсмотрщик, другой добытчик. Но, попробуй-ка в одиночку весь выводок прокормить! Когда из гнезда то три, а то и четыре, а то и сразу пять голодных разинутых клювика пищат. Тут и вдвоём только успевай поворачиваться! В общем, куда ни кинь, всюду клин - не придумало собрание, как птенчиков своих уберечь.

А в это время побрела опечаленная курочка, куда глаза глядят. И не заметила, как очутилась на берегу жёлтой африканской реки. Вдруг видит: зёрнышки в песке прикопаны – большие, белые.

«Дай, - думает Пеструшка, - перекушу с дороги. Чтобы хоть немножко от мыслей от грустных отвлечься».

Клюнула она одно зёрнышко, а оттуда голосок тоненький:

- Кто там?

«Надо же, - удивилась курочка, - какое глупое зёрнышко! И зачем оно «кто там?» спрашивает, если и дверей-то у него нет? И внутрь даже муравей пролезть не сможет!»

- Это я, курочка Пеструшка, - отвечает она.

- А это я – крокодильчик! – пищит зёрнышко в ответ. – Если будешь сильно стучаться, мой папа тебя съест!

Испугалась Пеструшка, побежала искать папу-крокодила, чтобы объяснить ему, что она не сильно стучалась.

А тот лежал неподалёку у воды, раскинув страшные перепончатые лапы над белыми обглоданными косточками, и лил свои крокодильи притворные слёзы. 

- Ах, бедный, бедный оленёнок! –  во весь голос причитало чудовище. -  И зачем же ты народился таким вкусненьким? И почто же ты отъелся таким мяконьким? И зачем же ты, глупенький, прибежал к реке на водопой? Жевал бы травку всухомятку, скакал бы сейчас с друзьями оленятами по саванне! С больным желудочком, но живой!

- Простите, уважаемый аллигатор, - отвлекла его курочка от рыданий. - Дело в том, что я только что клюнула большое белое зёрнышко неподалёку в песочке. А оно сказало, что, если я буду сильно стучаться, вы меня съедите. Имейте ввиду, я тюкнула только разочек, слегка. И мне бы очень не хотелось, чтобы вы отобедали мной из-за такой ерунды. А затем вот также безутешно убивались над моими куриными косточками.

- Таких курочек, - сквозь слёзы оглядел Пеструшку крокодил, - я глотаю целиком. Ничего-то от вас, от курочек, не остаётся – ни пуха, ни пера! – снова в голос зарыдало чудовище. - Даже не над чем потом плакать! Ты для меня пустяк. Не обед, а так, перекус, на один зубок.

- Возможно, уважаемый аллигатор, что я для вас и пустяк, - обиделась Пеструшка. - Но сама для себя я что-нибудь, да значу.

- Ладно, так и быть, не буду тебя сейчас есть, - смилостивился крокодил. – Вот вылупятся мои детки из яичек, которые ты почему-то называешь зёрнышками, захочется им подкрепиться, тогда-то ты мне и понадобишься.

- А как это – вылупятся? - насторожилась курочка. - И когда это случится?

И вдруг видит она – ползут в их сторону три зелёных крокодильчика.

- Папа, папа, папа! Мы уже вылупились! Мы есть хотим! Папа, папа, папа! Дай, дай, дай! – дружно пищали они.

- Ну вот, - обрадовалось зелёное чудовище, - едоки ещё только народились, а обед для них уже поспел.

Испугалась Пеструшка, бросилась во всю прыть наутёк. Благо, что новорожденные хищники ещё не научились быстро бегать – где им догнать быстроногую курочку?

Вернулась она домой и думает: «А как это ловко крокодилы придумали – яйца нести. И как это удобно. Попрошу-ка я лесного волшебника научить этому и меня. Он добрый, обязательно наколдует. Сяду на кладку, буду её охранять, защищать. И цыпляток, пока они в скорлупках подрастают, воспитывать буду, объяснять им, что нельзя от мамы далеко убегать, что это опасно. Утру птичьему собранию, которое меня прогнало, нос! Вернее, клюв!»


- Э-э, деточка, да ты уже заснула. И даже пальчики не помогли, всё равно глазки закрылись. Набегалась, малышка, за день. Ну да ладно, дорасскажу сказку сам себе. А завтра тебе повторю.


Отправилась Пеструшка к доброму волшебнику. Наколдовал он всё, как она и просила. Снесла курочка яички, села на кладку в гнёздышке, квохчет, кудахчет - будущих цыпляток уму-разуму учит. И даже самые шаловливые из них и удрать из скорлупки не могут, и спорить с мамой у них не получается - ведь яйца курицу не учат!

Поэтому вылупившиеся Пеструшкины цыплятки, уже не разбегались врассыпную кто куда, а шли дружным выводком за мамой-наседкой, как послушные ребятки за нянечкой в детском саду. 

Увидели всё это первобытные пернатые, повинились перед курочкой, простила она их и научила яйца нести и высиживать. Стали птички с тех пор, сидя на кладке, деток своих злыми хищниками пугать и объяснять, как и когда надо на крыло становиться.

Некоторые из них перелётными были, и обычай этот в другие страны занесли. Вот и у нас с той поры все птички – и мелкие, и крупные, и домашние, и лесные, и полевые - тоже яйца кладут и птенчиков в гнёздах высиживают. А курочек с тех давних времён и звери, и люди очень уважительно несушками и наседками величают.