Ирина заплатила, получила стакан в подстаканнике горячей коричневой жидкости. Есть по-прежнему не хотелось. Медленно размешивала ложечкой сахар. Ждала, когда остынет и можно будет проглотить очередные семь таблеток валерьянки.
Хорошо бы вот так ехать и ехать, засыпать, просыпаться и снова засыпать, покачиваясь в такт движению, не о чём не думать. Но не думать, не получалось. Непрошенные мысли лезли в голову, крутились, как колесо обозрения. Правильно ли она поступила? А что ей оставалось делать? Учинить скандал? Боже! Это так банально.
Тысячи книг излагают сцены выяснения отношений — бьётся посуда, закатываются истерики, описываются обмороки, пощёчины, мордобои, убийства. И всё — на почве ревности.
Ей надо справиться со своими чувствами. Она уезжает, растворяется, как писал Бродский в одном из стихотворений, — в перспективе. И пусть любят друг друга и пусть будут счастливы.
Она допила чай, поднялась на верхнюю полку. Закрыла глаза, постаралась расслабиться. Соседи по купе, двое пожилых мужчин, разложили на столике отварную курицу, соленые огурчики, помидоры. Аромат от куриного мяса, съедаемого под хруст огурцов подействовал на рецепторы вкуса, передал сигнал мозгу, а тот в свою очередь, дал команду срочно искать пищу.
Ей пришлось подчиниться, спуститься с полки, переходить из вагона в вагон, открывать и закрывать тяжелые двери, попадая то в духоту, со свойственными поездам запахами, то в прокуренный тамбур.
В ресторане царил относительный покой и даже уют. На столиках — белые салфетки, столовые приборы, в вазочках розы. Ира поискала глазами свободный столик, села.
За окном быстро темнело. Колеса выстукивали однообразный ритм. Подошла официантка. Протянула меню, сказав, что остались котлеты и бефстроганов из телятины. Зачем тогда меню, если всего два блюда? Она заказала котлеты, начала рассматривать посетителей. Её внимание привлекла пара влюбленных. Казалось, — их связывает невидимая энергия, объединяя, делая чем-то похожими друг на друга. Как брат с сестрой. Вот так и бывает. Сначала — любовь, а потом… Она промокнула глаза бумажной салфеткой, наклонилась над тарелкой, подцепила вилкой кусочек котлеты и услышала:
— Разрешите?
— Да, пожалуйста, — ответила, не поднимая глаз.
— Места все заняты. А вы одна… Простите, если помешал.
— Да нет. Не помешали. — Взглянула. Перед ней стоял мужчина лет пятидесяти. Густые русые волосы, тронутые сединой, серые внимательные глаза. Голубая в белую полоску рубашка с закатанными по локоть рукавами, открывала загорелые руки.
— Вы расстроены? Вас кто-то обидел? — Спросил мужчина, присаживаясь.
Подошла официантка, улыбнулась, ласковым голосом сообщила: остался только бефстроганов с картошкой. Мужчина сделал заказ.
— И всё же, извините за назойливость. Что-то случилось?.. Хотите, не отвечайте, — чуть улыбнулся, — а роза увядает.
— Да нет. Всё хорошо… Так, вспомнилось. А розы вообще-то долго не стоят.
— По вашему виду совсем не похоже.
— О чем вы? — не поняла Ира.
— О ваших переживаниях. Вы же знаете. Психологи советуют о плохом не вспоминать, а о будущем мыслить исключительно позитивно. Иначе, портится настроение, организм не вырабатывает необходимые гормоны, а там и до болезни недалеко.
— Читала, не получается. Как это поточнее сказать? Нахожусь в плену своих чувств.
— Да… чувства — они такие.
— Какие?
— Сами знаете. Ими трудно управлять. Бывает и вовсе невозможно.
— Так уж и невозможно? — Откинулась на спинку стула, внимательно посмотрела на мужчину. — Давайте знакомиться. А то разговорились о чувствах, а не знаем с кем беседуем.
— Извините. Сразу не представился. Сергей.
— Очень приятно. Ирина. Можно — Ира.
— И мне очень приятно. Извините за нескромный вопрос. Куда держите путь?
— В Ейск.
— Надо же! И я в Ейск. Странное совпадение. Отдыхать?
— Не знаю. Там посмотрим.
— Насовсем, значит? — Поискал глазами официантку. Заказал бутылку красного вина. — Ну что? За знакомство, Ирина?
— Мне чуть-чуть. — Показала пальцем сколько ей налить.
— Хорошо. — Разлил вино, поднял бокал. — За вас. Чтобы всё сложилось наилучшим образом. А я, вот, живу в Ейске. Так что могу быть вашим гидом. Вы заказали по Интернету жилье?
— Не успела, но думаю в конце сентября — не проблема.
— Согласен. Смотря по какой цене.
— Мне по дешёвой.
— По дешёвой не получится. Налить ещё?
— Нет, спасибо.
— Ну, может, ещё чуть-чуть?
— Хорошо, Сергей. Только совсем чуть-чуть. — Раскраснелась, в глазах появился блеск, что сделало её ещё более привлекательной. — Интересно узнать… Почему это по дешёвой не получится?
— Всё очень просто. Держат цену. Каждый стремится сдать подороже, хотя жильё того и не стоит. По Интернету тоже можно влипнуть. Дёшево не получится, в любом случае. Вам, Ира, на какой срок?
— Ну… положим… на месяц.
— Отлично! Если хотите, я помогу. У меня есть хорошая знакомая. Тётя Валя. Попрошу, — сдаст по самой подходящей цене и до пляжа недалеко. Не советую снимать номер в отеле. За месяц набежит огромная сумма. У тёти Вали не так комфортно, но экономно.
— Спасибо! Конечно, у тёти Вали.
— Налить ещё? — Поднес горлышко бутылки к её бокалу.
— Нет, нет не надо. Я быстро пьянею, — прикрыла бокал ладошкой.
— Ира! Ерунда. Слабенькое винцо. За то, чтобы всё удачно сложилось, а?
— Хорошо. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. — Неохотно убрала ладошку. Трапезу закончили в молчании.
Официантка принесла счет. Ира достала кошелёк, но Сергей, после недолгих препирательств, заплатил за двоих. Вместе вышли из ресторана. Теперь ей было легко преодолевать переход по вагонам. Сергей открывал тяжелые двери, пропускал её, закрывал снова.
Остановились в тамбуре вагона, в котором ехала Ира. Сергей попросил разрешения, закурил. Снова поинтересовался почему она плакала. Неожиданно для себя Ира начала рассказывать, чувствуя, как комок подступает к горлу, становится трудно дышать. Сергей слушал с серьёзным видом, изредка задавал вопросы.
— Неужели вы ни о чем не догадывались?
— Не догадывалась. Нет. И в голову не приходило. Как он мог? А она? Подруга, на всю жизнь. Я потеряла сразу и мужа, и подругу детства, — отвернулась, её плечи начали вздрагивать. Он молчал. Ждал, когда она успокоится.
— Представляете, я же всё ей рассказывала. А она… — Ира всхлипывала, задыхалась, как, бывало, в детстве от горькой обиды, — а она… Я случайно услышала их разговор в кафе, а так бы до сих пор ничего не знала.
— Да… Жизнь — жестокая штука. Надо быть готовыми ко всему. Вы молодая, у вас вся жизнь впереди. Вот… на минуточку, представьте себя француженкой. Француженка уж точно не стала бы так убиваться. У них все проще. Начали бы жить втроем и дело с концом. Зачем же так страдать? Да и у нас бывает. Взять, хотя бы, Маяковского и Лилю Брик с Осипом. Ира, смотрите легче на жизнь.
— Вам легко говорить. Они обманывали, за спиной, понимаете? За спиной! Держали меня за дуру.
— Всё равно, не стоит так страдать. Я понимаю. Сейчас вам тяжело. Через год, вот увидите, забудете и думать.
Она неожиданно доверчиво прижалась щекой к его груди, словно ища защиту. Тот развел руки, не решаясь обнять её за плечи.
— Всё будет хорошо, всё будет хорошо, — повторял и повторял Сергей.
— Простите, простите меня, Бога ради. Простите, пожалуйста! — Опомнилась, вытирая ладонями слёзы, виновато пробормотала, — не знаю, что со мной. Вот… расклеилась. Нагрузила вас.
— Всё хорошо. Всё будет хорошо, — снова растерянно повторил он.
— Простите и спасибо. Мне неловко как-то… Вот такая банальная история. Простая случайность. Могла бы зайти в другое кафе.
— Правильно говорите! Банальная история. Таких историй считать, не пересчитаешь. Но ведь не зря говорят, что не делается — всё к лучшему.
— Правда? Вы так думаете? Как бы мне хотелось поверить вам, — с тоской в голосе произнесла Ира, закусив нижнюю губу, отчего стала чем-то похожа на провинившуюся школьницу.
— Я не думаю, уверен — всё к лучшему! На себе ни раз проверил.
Поезд набирал ход. От качки они с трудом удерживались на ногах. Случайные прикосновения казались оправданными, хотя и несколько смущали.
