Схоронили Пётр с матерю отца, умершего от рака, и она слегла.
– Мама, давай вызову врача? – сказал сын, придя с работы.
– Петенька, не надо, поди сюда. Завтра мне станет лучше.
Пётр подошёл к кровати, встал на колени, положил голову на её хрупкое плечо. Мать гладила его кудрявые шелковые волосы и приговаривала, как в детстве: «Петушок, петушок, золотой гребешок, маслена головушка, шелкова бородушка. Что ты рано встаешь, громко песни поешь...»
Когда-то... этой песенкой она спать его укладывала, и под её ласковый голос он тут же засыпал.
Его сердце сжалось до боли. Ухаживала за мужем Полина день и ночь, и неясно было, когда сама спала. Прожили они счастливо тридцать лет, вырастили хорошего сына, и никто не думал, не гадал, что отца вскоре заберёт беззубая с косой. За последнее время мать сильно сдала, он боялся, что долго не протянет. И решил её не слушать – вызвать утром скорую, договориться о лечении в стационаре.
– Сынок, скоро меня не станет, не носись по девкам, не пацан уже. Женись на Варьке-соседке, она тебя давно любит, всем отказывает, ждёт, когда ты решишься позвать её замуж.
– Не говори глупости, она же всё Ваньку любила... А ты ещё внуков понянчишь.
– Жизнь, она сложная штука, любила-разлюбила. Ступай, сынок, отдохнуть хочу.
Утром мать не гремела на кухне сковородкой, не взбивала сыну любимый омлет венчиком, не свистел чайник. Никто его не разбудил поцелуем и не погладил по щеке ласковой ладошкой. У Петра ёкнуло сердце. Он быстро пошел в её комнату – мать не дышала, лежала смиренно на постели, руки были сложены на груди крестом. Упал он на колени, стал целовать их и лоб... она была ещё тёплая, как живая. Слёзы у него полились рекой.
После похорон Пётр остался совсем один. Дальние родственницы-тётки, разошлись после поминок по домам, осталась соседка, Варька. Он оставил её у себя.
– Мать мне наказала жениться на тебе. Поженимся, когда год пройдет, коль не против. Или о прЫнце мечтаешь? Так поздно уже – года не те. Мечты должны быть либо безумными, либо нереальными, иначе, это просто планы на завтра. Не было у меня к тебе чувств, я же знал, что ты любишь моего друга, Ваньку. Хочу простого спокойствия – это сильнее эмоций. Все переженились, никого рядом нет ни у тебя, ни у меня. Одиночество и молчание бывает громче крика, а равнодушие – страшнее войны. Может и придёт она, любовь эта... А ты... как ко мне относишься? Что скажешь?
– Ты мне нравишься, Петя, сто раз пожалела, что не того выбрала. Да и лучше свекрови, чем твоя мать, я бы не хотела. Жаль, что так вышло. Может и правда, любовь придет...
От Петра Варя уже не ушла. Прошел год, они оформили отношения. Друзья все разъехались: кто в Москву, кто в Питер, звать на торжество было некого. Пришли те же родные одинокие тётки с обеих сторон, посидели, вспоминая былые времена, его мать с отцом, свою жизнь. Выпили, закусили и разошлись. Стали Пётр с Варварой «жить поживать, да добра наживать». Жили дружно, но особой любви не чувствовалось – чего-то не хватало Петру. Была у него в юности девчонка, любил до потери пульса, да не дождалась из армии.
Сделали ремонт. Петька пахал на работе и дома, как лошадь. Когда приходил с работы раньше жены, помогал во всём, порой и ужин готовил.
– Ой, как здорово! – Варька визжала от удовольствия, что можно полениться. Тоже уставала, работая продавщицей в магазине.
Скучно ему было с ней, поговорить не о чем – торговка и есть торговка... одни сплетни.
Пётр купил «Аудюху», и в выходные они ездили в Москву – всего два часа уходило на дорогу. Водил жену в кино или театр, покупал колечки и наряды в бутиках, ничего для неё не жалел.
А забеременеть Варька никак не могла. Он слышал от друзей, что она была беременна от Ваньки.
– Варвара ревёт белугой. Упустил ты её, а хорошая девка была. Как бы чё с собой не сделала... – сказала тогда мать.
Она, видимо, и сделала, вот и осталась бесплодной, а детей ему шибко хотелось, без них не видел смысла в жизни. Зайдёт, бывало к кому, а там дети бегают, смеются... душу и защемит сразу.
И тут стала Петра мучить какая-то немочь. Сдал анализ – оказалось онкозаболевание. И началось... больницы, лечение... похудел, волосы вылезли, побледнел...
Умирать ему не хотелось. А кто бы хотел? Три химии и... он победил – слушал врача и выполнял все назначения.
Вернулся домой из московской больницы и не нашёл своего «варвара», как иногда называл жену. Она и проведать не приезжала, боялась заразиться и брезговала. Думала, что отцова болезнь досталась ему – знала, что тот от рака скончался.
Так и не появилась в посёлке Варька, сказали, что в Москву уехала, работу бросила, квартиру свою продала. Развели их заочно.
В больнице Пётр подружился с медсестрой, Алёнкой, шустрой хохотушкой. Она его успокаивала, что он обязательно победит. Наверное, это тоже повлияло на его быстрое выздоровление, а может то, что рано обнаружили. Приехала она его навестить, как обещала. Кудри у него отросли, руки окрепли, поправился, вернулась мужская сила.
Ездил к Алёнке в Москву, гуляли по паркам и музеям, разговаривали и... протянулась между ними ниточка – не порвёшь. А вскоре поженились. Через пару лет родились два пацанёнка, двойняшки, Василёк – копия отец, белобрысый и кудрявый, а Сергунчик – черноволосый, с бровями вразлёт, весь в Алёнушку.
Остались в памяти родители и муки болезни, но горе со временем забывается. Бог дал Петру ещё раз испытать счастье. Жену свою он полюбил так, как никого не любил до сих пор, а в детях... души не чаял. Однажды всей семьёй поехали они в Москву с ребятишками в зоопарк. Машину оставили на стоянке, шли из метро, вели их за руки – те подпрыгивали и смеялись.
И тут он заметил в сторонке женщину с протянутой рукой. Встретившись с ней глазами, Пётр узнал в ней Варьку. Сначала хотел, чтобы мальчики отнесли ей подаяние, но... подошел сам и протянул пятитысячную купюру, сделав вид, что не узнал.
Бывшая жена сильно постарела и выглядела лет на пятьдесят, от неё дурно пахло. Увидев Петра, конечно же, узнала бывшего мужа – глаза заблестели, но, заметив его равнодушный взгляд, опустила голову.
