тело женщины... дерзкое ограбление

                                                                       глава третья, 
                                                  расширяющая круг знакомств читателя
                                            и дающая представление о современном уровне
                             и методах разбойного нападения дерзких грабителей на мирных граждан.

   Автостанция удобно пристроилась к территории так называемого «колхозного рынка». Рынок располагался в самом центре города, был большим и шумным, но давно уже не был колхозным: на нём свирепствовали матёрые спекулянты и перекупщики, беззастенчиво вытеснив оставшихся немногочисленных сельских товаропроизводителей.
   До утра оставались считанные часы и Алексей, расставшись с новыми знакомыми, решил дождаться отправления автобуса здесь же, на станции, куда любезно проводила его ночная компания, конечно же, по настоянию «дочери первого секретаря обкома», имени которой он так и не услышал.
   Площадь пустовала, станционный вестибюль тоже. Ночные рейсы отменили категорически, в связи с гибельной аварией, случившейся, когда не отдохнувший водитель уснул за рулём, что, в свою очередь, привело к катастрофе с многочисленными жертвами. Путник порадовался блаженному состоянию природы – тишина была абсолютной, – пристроил на скамье котомку, прилёг и тут же погрузился в богатырский сон.
   Разбудил его невообразимый шум. Торговый люд с кошёлками, коробками и мешками, набитыми «всякой всячиной», уже бойко сновал по посадочным платформам, натыкаясь друг на друга, спотыкаясь и чертыхаясь. Тот, кто спешил, толкал в спину того, кому спешить было не надо и тот, кому спешить было не надо, неспешно крыл того, кто спешил, «изысканными любезностями». Тот, кто спешил, в свою очередь, поспешно отвечал тому, кому спешить было не надо, взаимностью. Взаимность была менее «любезна», но более «изысканна».
   Путник сел и осмотрелся. На скамье напротив, скучал черноглазый большеголовый мальчик. Пинал ногами пустоту. Большая голова его покачивалась на тонкой шее, как у китайского болванчика: влево – вправо, влево – вправо…
   -Голова болеть не будет? – зачем-то спросил Алексей.
   -Не-ка… Моя бабушка говорит, что умная голова никогда не болит. – простодушно ответил мальчишка.
   -Куда едем?
   -Далеко…
   -И я далеко. Значит, нам по пути.
   Дремлющая рядом с мальчишкой белокурая женщина, видимо, его мать, улыбнулась, но глаза не открыла. «Глаза у неё, должно быть, синие, – подумал Алексей. – У всех натуральных блондинок глаза – синие. Если не синие – значит крашеная».
   -А ты в какую сторону едешь? – спросил малыш.
   -Взрослым нельзя говорить «ты», - заметила блондинка.
   -А-а – пустяки, – отмахнулся Алексей, – у мужчин разница в возрасте не имеет значения. Правда, малыш?
   Мальчонка кивнул.
   -Мы с мамой едем в Отрадовку. А ты?
   -Я же сказал, что нам по пути, – ответил попутчик, втайне радуясь простому совпадению.
   -Тогда поможешь нам нести багаж. У нас его много и он тяжёлый. Понял?
   -Чего ж тут не понять, – улыбнулся тот наивной детской непосредственности, граничащей с простодушной бесцеремонностью.
   Блондинка открыла глаза, словно желая рассмотреть внезапно объявившегося попутчика. Глаза были синие.                «Натуральная», – с удовольствием подумал новоиспечённый попутчик, зная, какая удивительная редкость – натуральные блондинки.
   В автобусе их места оказались рядышком. Ехали, в основном, женщины. Все они дремали в мучительно неудобных позах, так как вставали среди ночи, чтобы попасть на рынок засветло. В глубине салона, тряслись на заднем сидении две «подружки-погремушки». Они негромко сплетничали, но иногда непредсказуемо взрывались звонким хохотом. И тогда женщины-труженицы спохватывались, недовольно озирались по сторонам, как бы ища поддержку своему молчаливому возмущению, но скоро дрёма снова одолевала их, и они то роняя голову на грудь, то запрокидывая её, снова тяжело засыпали.
   Истый трудяга – «пазик», набе'гавший по колдобинам грунтовых дорог не один десяток тысяч километров, переваливался с боку на бок, чихал и кашлял, отхаркивая отработанные газы, дёргался, как старый паралитик и, с минуты на минуту, грозился остановиться.
   -А что ты умеешь делать? – привыкший всё оценивать по труду, как весь сельский люд, спросил попутчика мальчишка.
   -Я умею воевать. – с  готовностью ответил тот.
   -Ух, ты! По-настоящему?
   -А как же ещё?
   -А где ты воюешь?
   -Не скажу – военная тайна…
   -А медали у тебя есть?
   -Есть. И орден есть тоже.
   -Настоящий?
   -Разумеется.
   -Покажи.
   Алексей достал из баула «звёздочку» и протянул мальчишке. Глаза у того «загорелись»:
   -Ух, ты: «ништяк»! А чего ты его не носишь? У моего деда тоже такой. Так он его носит. По праздникам. И когда к начальству ходит. А что такое «льготы»?
   Алексей открыл, было, рот, но мама-блондинка, ласково глядя на него, приложила палец к губам, давая понять, что объяснять ребёнку смысл таких понятий не столько сложно, сколько преждевременно.

   Автобус съехал с оживлённой трассы в чистое поле и покатился, подминая под себя грунтовую колею, проложенную вдоль «лесососмуги» – полосы зелёных насаждений, призванных защищать поля от ветров-суховеев. 
С противоположной стороны привлекало и радовало взор море спелой пшеницы, извивистыми волнами простирающееся за далёкий окоём. И ни конца ему не было, ни края. Только жёлтое поле и синее небо – сколько видит глаз…

   Догоняя «пазик» сзади, настойчиво сигналила чёрная «волга». Она пыталась обогнать автобус, но колея была слишком узкой, а край пшеничного поля, в целях противопожарной безопасности, был глубоко распахан. «Волга» шла почти впритык к автобусу и, напряжённо глядя в припорошенное дорожной пылью заднее стекло, Алексей рассмотрел в салоне машины лица в масках…
   -Гони! – крикнул он водителю. – Нас преследуют…
   Водитель увеличил скорость, но, видимо, это и стало причиной остановки автобуса: двигатель не выдержал нагрузки и с зубовным скрежетом резко заглох. И «волга» взвизгнула тормозами, едва не «врезавшись» во внезапно остановившийся автобус. Она «клюнула» капотом и покачнулась на мягких амортизаторах.
   Транзитная публика всполошилась.
   -Сохраняйте спокойствие, – поспешил резюмировать водитель. – Местное телевидение проводит очередные съёмки.
   -А где же у них камера? – заинтересовались пассажиры.
   -Камера будет потом, когда их поймают, - заметил Алексей.   
   Замечание вызвало всеобщий переполох.

   В автобус ворвались трое мужчин. Их головы были в дефицитных чёрных капроновых чулках, доступных даже не каждой моднице. Чулки, оказались изрядно поношенными, так как в салоне «пазика» сразу же запахло предметами женского туалета и дорогими духами (тоже, похоже, дефицитными).
   -Внимание всем! Работаем без репетиций! – грубо скомандовал бандит.
   -Видите: я же говорил… – заикнулся было водитель.
   -Заткнись! – и увесистая затрещина отпечаталась у него на затылке.
   -Деньги, серьги, обручальные кольца, часики – всё снимаем и складываем в шляпу. Живо и без напоминаний. Дёргаться никому не советуем. Стреляем без предупреждения… – и две пары чёрных глаз двух классических «обрезов» недобро обвели смертоносным взглядом пассажиров «пазика».

   Дёргаться действительно не было смысла: укороченный дробовик – страшное оружие. Начинка из него летит непредсказуемо, как горох из горсти. И всё же… «Сейчас этот тип пойдет по проходу собирать бижутерию. Я завладею его дробовиком, им самим прикроюсь и шлёпну того, что на выходе. Третий, как правило, побежит». – мгновенно решил Алексей, но бандит, прежде чем пойти собирать дань, предусмотрительно отдал обрез напарнику и тем самым напрочь разрушил его дерзкий план. Алексей тихо застонал. Когда сборщик подати поравнялся с малышом, тот протянул ему «звёздочку». но в последний момент как бы «уронил» её. Бандит отвесил малышу пощёчину, но наклоняться за орденом не стал. Взглянув на Алексея, послал ему приветственный знак и выскочил из салона. Подельники последовали за ним.
Когда всеобщий шок улёгся, и чёрная «волга» укатила, блондинка подняла с пола орден и подала его владельцу:
  -Простите его: мал ещё…
  -Мал, да удал… – заметил «герой», подбросил на ладони свой боевой орден, поймал его и швырнул в открытое окно автобуса. В поле. В золотую пшеницу. В белый свет на землю-матушку.