Дорогая Елена. Долго размышляла над вашим стихотворением. По сути это философский трактат в стихах. Некое назидание человеку, упивающемуся своими страданиями и забывшим о простых и вечных радостях, о том, что жизнь богаче всех наших фантазий о ней.
В моем любимом романе Стейнбека "На Восток от Эдема" один из героев говорит другому: "А тебе не кажется, что ты получаешь удовольствие от самобичевания?
Что наслаждаешься тем, что терзаешь себя?
- Ли!..
- Ты чересчур поглощен собой. Заворожен трагедией Кейлеба Траска. Еще
бы! Кейлеб - великий и неповторимый. Кейлеб, чьи страдания должны быть
воспеты новым Гомером. А тебе никогда не приходило в голову, что ты
всего-навсего мальчишка? Просто-напросто зловредный сопляк, зловредный и в
то же время благородный - как все сопляки. Молокосос, набравшийся скверных
привычек, но и сохранивший редкую чистоту помыслов. Допускаю, что у тебя
побольше энергии, побольше напористости, чем у других. Но в остальном ты
такой же мальчишка, как твои сверстники. Хочешь выставить себя
великомучеником только потому, что от шлюхи родился? А если, не дай бог,
что-нибудь случилось с Ароном, то и роль братоубийцы себе присвоить? Сопляк
ты несчастный!"
Слова, на мой взгляд, очень глубокие и правильные
Но!
Ах, как сладостен ореол великомученика! Помните: "Но многих, захлебнувшихся любовью не докричишься, сколько ни зови". Только эта всепоглощающая любовь - агапэ - дается единицам, и неизвестно еще, благо она или беда. А вот достигнуть этого хочется. Тогда ты будешь в глазах окружающих - да и своих тоже - свят и велик. Поэтому берутся какие-то свои страстишки, мысли, переживания и начинается усиленная работа над ними. И носятся с ними как с писаной торбой, и ничего уже не видят кроме них. А мир, - разный - поющий, жестокий, чудесный, проклятый, но живой - проходит мимо.
Вы правильно написали:
у сердца твоего, что от тоски
уж превратила родники в пески?
Стоит тихонько у дверей твоих
Он Лично. Не проспи! Стучит. Затих...
Это очень верное и глубокое сравнение: "уж превратила родники в пески". Очень хочется, чтобы люди просыпались раньше, чем их родники превратятся в пески.
Но! Снова - "но"!
Кажется, в одном из рассказов Конан Дойль есть изречение: "Опасно отнимать у тигрицы ее тигренка, а у женщины ее заблуждение"
Увлеченность своим собственным миром, своими переживаниями и страстями у отдельных людей так велика, что они врастают в них, и боятся их лишиться. А что тогда останется? А заменит ли это новое бывшее, привычное? И - самое главное: будет ли это новое так же возвеличивать их в своих собственных глазах, как и старая увлеченность миром собственных идей.
Кажется, чего уж проще?! Стряхни с себя все, что тебя давит, отягощает, шагни в мир" вполне провинциальный,
но в измереньи более реальном,
чем твой безумный и печальный свет." (Елена, браво,! Это я по ходу отмечаю. Ритмика пушкинская! Посвящение из "Евгения Онегина"Прими собранье пестрых глав,Полусмешных, полупечальных,Простонародных, идеальных, Небрежный плод моих забав,)
Но оказывается это очень трудно. Неохотнее всего люди расстаются со своими иллюзиями, особенно теми, которые их возвеличивают. "Тьмы низких истин нам дороже Нас возвышающий обман."
Когда-то мне довелось прочитать воспоминания Анн-Мари Филип, дочери великого артиста. Она писала, что ее мать, Анн-Николь Филип, написавшая книгу "Одно мгновение", стала заложницей собственного образа великой любви. Да, она действительно любила Филипа и осталась верна его памяти. Но всю свою оставшуюся жизнь с похорон Филипа до собственной смерти она прожила в собственном мире. Дочь вспоминала, что она забывала в каком классе учатся ее дети, что они носят, как питаются. Правда, в деньгах они не нуждались, но все же, материнской заботы и ласки дети не видели. Если бы не хлопоты бабушки, (матери Филипа), то дети и не знали бы, что такое ласка родного человека.С началом каникул, детей на все три месяца мать отправляла в лагерь, а сама, чтобы ей ничто не мешало предаваться трауру, часами лежала распростертая на его могиле в Раматюэль на Лазурном Берегу.
Как выросли дети, как обзавелись семьями и собственными детьми, она не заметила. И только рождение внука Габриэля вывело ее из многолетней сознательной погруженности в собственный мир. К сожалению, ненадолго.
Только три последних года она улыбалась, радовалась внуку и жизни. И перед смертью как-то сказала: "Как поздно."
Жалела ли она о прожитых в забытье годах?
Дочь пишет, что возможно жалела, но, если бы все повторилось, то поступила бы точно так же.
Каждому свой срок, свой выбор, Елена.
"что эта радость и покой – ты слышишь? -
иначе не приходит, только свыше,
что это дар, а не венец заслуг?
Ты просто попроси его, мой друг…"
Только вот, чтобы попросить, тоже силы и готовность нужна. Иные всю жизнь проживут, но так и не созреют для этой просьбы.
Значит, не дано.
И, может быть, они счастливы в своих метаниях и страданиях?..
Кто знает...
Елена, спасибо вам огромное! Большой труд, серьезный!
