очень частые спутники формирующего ПТСР. К сожалению такие травмы не фиксируются. (стр.102) У меня две сильные контузии, приведшие к серьезным проблемам со здоровьем. После каждой из них я был недееспособен более суток. Ни одна из них не зафиксирована. По ранению обозначены лишь осколочные, минно-взрывные травмы.
- ПТСР может находиться в вялотекущем состоянии и ярко заявить о себе в возрасте 50-55 лет (стр.103) Приведенные в книге примеры мне очень близки. Особенно отзывается пример, где американец, ветеран войны во Вьетнаме, побывав в Чечне получил обострение психотравмы, с которым не мог справиться. По себе могу сказать, что смотреть видео с СВО это боль, которая держит меня по нескольку дней и влияет на весь мой функционал. Осознанно отказываюсь от этого.
- Практически у всех людей с ПТСР имеются нарушения во всех уровнях позвоночника (стр.103) Нагрузка на позвоночник у солдата очень высокая. Бег, прыжки в условиях, когда на тебе тяжелая амуниция не могут не рождать предпосылок к заболеваниям позвоночника.
- Армейская субкультура является одной из самых алкоголизированных в обществе. В условиях боевых действий этот фактор усугубляется боевыми психотрамами. В итоге, стоит отметить опасность нравственной деградации и непреодолимых преград для духовного развития. (стр.105-108) Проблема алкогольной зависимости очень сложна, так как алкоголь для комбатантов связывается с ПТСР, как некий костыль. Если у солдата с психотравмой отнимать алкоголь, то активизируется симптоматика ПТСР. Если начинать вдумчиво работать с ПТСР, то возникает потребность в алкоголе. Сбалансированное решение этих двух взаимозависимых проблем, очень индивидуальный вопрос. Универсальных подходов не существует.
- ПТСР рождает состояние хронического стресса, где есть запрос на минимизацию душевной боли с помощью психо-активных веществ. Применение любых психо-активных веществ в долгосрочной перспективе истощает собственные биологические адаптивные ресурсы пострадавшего. (стр.114) Стоит констатировать, что как в случае с алкоголем, так и в случае с фармакологическими препаратами, следует учитывать опасность формирования химической зависимости. Не отказываясь полностью от фармакологических назначений, иметь ввиду формирующую зависимость стоит всегда.
- Трудоголизм и деятельная суета, может быть признаком внутренней пустоты (стр.124) Я не радуюсь, когда вижу гиперпогруженность человека в трудовую деятельность. Последние пятнадцать лет работая с алкоголиками и наркоманами, мы наблюдаем, что трудоголизм заканчивается реализованным срывным процессом и потерей достижений по выздоровлению. Предположу, что гармонизация жизни человека по всем сферам, должна быть в фокусе внимания у помогающего в проблематике ПТСР.
- Наиболее тяжелым симптомом ПТСР является «комплекс вины выжившего». Для него характерны мучительные установки: «я виноват, что боевые товарищи получили увечья (погибли), а я - нет», «я виноват в гибели мирных жителей, женщин, детей». Эти установки рождают субличностный конфликт, где удовлетворение от сохраненного здоровья и жизни, подавляется чувствами долга, дружбы и терзаниями совести. (стр.126-127) Предположу, что в этой проблематике продуктивной может быть общение со священником. Что, конечно, не исключает работы психолога и психотерапевта. Чувство вины не стоит подавлять, но пытаться осмыслить, через формирование позитивной повестки. Уходить от вопроса «кто виноват?» к проработке темы «как с этим жить дальше?».
- У солдат С ПТСР, может развиваться полумистическое толкование неких последующих жизненных событий. Например, ощущение, что я точно погибну в ближайшее время. (стр.135) Опять же в данной проблеме, общение со священнослужителем, может быть продуктивным. Травмированному человеку стоит предлагать осознанно отказаться от веры в свои предчуствия. Священник может эту ложную уверенность обесценить достаточно деликатно с помощью цитат из Священного Писания.
- Психотип личности влияет на протекание ПТСР, поэтому при знакомстве стоит уделить достаточное внимание личностным особенностям травмированного до получения психической травмы. (стр.146) В этом вопросе может быть полезно общение с родственниками. Другое дело, что близкий для ветерана человек должен быть способен объективно поделиться воспоминаниями о родственнике (друге).
- В работе с ПТСР методологии западного научного сообщества могут не работать из-за разной ментальности западного и постсоветского человека. Человек западного склада мышления сам обращается за помощью. Русского человека обратиться за помощью, зачастую принуждают родственники. Разность в мотивации существенно меняет стратегию работы. (стр.149) Мне это знакомо по первичному консультированию алкоголиков и наркоманов. Родственники приводят и заталкивают в кабинет, чтобы ты сделал нечто полезное для человека. Преодоление сопротивления зависмого это само по себе является проблемой. Помочь насильно невозможно!
- Страх обращения за помощью при ПТСР: 1) страх перед специалистом (учреждением) связанным с проблемами психики (я не псих); 2) ожидание быстрого эффекта от инструментов помощи (включенность в длительный рабочий процесс напрягает и пугает); 3) страх в последующих изменениях потерять себя самого (я не хочу становится человеком с другими реакциями); 4) страх раскрыться перед незнакомцем. (стр.151) Стоит отметить, что этот перечень не полный. Преодолевается он через установление доверительных отношений.
- Важным факторам для установки доверительных отношений является безоценочное восприятие любой информации, включая факты совершения военных преступлений. (стр.153) Этот тезис может вызвать отторжение у тех, кто мало знаком с реалиями войны. Никакая война не возможна без военных преступлений. Любая война это всегда преступление. Пояснить два последних предложения я не смогу. Кто понимает, о чем речь, тому будет достаточно. Наличие этого пункта в книге, показывает, что автор, что называется «в теме».
- Есть разница восприятия специалиста по ПТСР со стороны травмированного. Психолог-психотерапевт трудоустроенный внутри военной системы может вызывать недоверие: «скажешь что-то не то и в психи запишут!». (стр.154) Думаю здесь нет каких то рекомендаций. Предположу лишь, что для ветеранов должны быть доступны площадки помощи вне военной системы.
- При знакомстве с ветераном, важно отметить степень его интеллекта, воспитанности и адекватности в целом. (стр.157) Принадлежность к разным субкультурам в военной среде усугубилась призывом заключенных. Но и кроме этого, личностные различия накладывают свой отпечаток на стиль общения.
- Обстановка при общении и внешние атрибуты статуса специалиста могут быть различны. Это вопрос не проходной для установления необходимой доверительной атмосферы. (стр.162) Конечно, хорошо иметь для работы уютный кабинет. Одежду для общения стоит выбирать полагаясь на опыт и интуицию. Иногда, более полезным будет белый халат, но это не исключает того, что вы выберите гражданскую одежду и бейджик.
Последующие сто с небольшим страниц книги посвящены различным психотерапевтическим техникам. Своими акцентами и комментариями я не считаю возможным делиться, так как степень моих компетенций в этом на сегодняшний день весьма низкая. Скажу лишь, что понятность и простота некоторые из них, подталкивают к решению предлагать их для обращающихся за помощью. Например, универсальным терапевтическим средством, является предложение ветерану проговаривать то, что доставляет ему боль. Чем больше, травмированный человек, говорит о травматическом событии, тем более снижает его травматические последствия. Вместе с тем, следует учитывать, что площадки для такого проговаривания должна быть естественными, комфортными и безопасными. Что это может быть? Кроме общения со специалистами, такими площадками могут быть сообщества работающие на условиях анонимности. Например, группы анонимных зависимых. Кроме этого, подходящей площадкой может стать чаепитие на церковном Приходе. Дискуссионный клуб, какого-нибудь литературного сообщества, где обсуждаются произведения военной тематики. Работа по формированию таких площадок, должна быть заботой всех тех, кто желает вывести помощь ветеранам на системный уровень.
