Предисловие:
"Варламу Шаламову, Григорию Жженову и миллионам других посвящается..."
Затеял разговор я между делом
со знакомым стариком.
Усталый вид и прядь седая
смущали, вызывали уважение....
«…. 17 лет тюрьмы и лагерей, и ссылки -
И четверть жизни псу под хвост.
Как и тогда трясутся жилки
Как вспомню этот долгий «пост».
Ушел мальчишкой по этапу,
На Беломорье «послужил».
В «святое» дело внес я лепту –
Я социализм наш возводил.
Я строил даром, без разбору:
Что, для чего и почему?
Ярлык приклеен для раздору -
И ты чужой в родном краю.
Куда деваться, где те схроны,
В которых душу можно отогреть?
И до сих пор я слышу стоны
Тех, кто пришел туда на смерть.
За что так грозно наказанье
Не понял я и до сих пор.
Я понял только, как ужасен
Тот запланированный мор,
То униженье, что так стойко
Клонит к земле седую прядь.
И слова ведь не скажешь бойко –
Завесишь прежде, что сказать.
В глазах тоска осталась вечно,
Она я знаю, в каждом есть
Кто был наказан бессердечно
За то порой, что жизнь и честь
Для них единым смыслом слиты.
И хоть глаза застелены,
Но тверже каменной плиты
В них вера – чьи они сыны».
«Не плачь, старик, что остается?
Терпеть и верить – все зачтется
И тем, кто в кости превратился
В бескрайней тундре и тайге,
Кто пеплом по земле развился,
Кто брошен трупом вдалеке.
И тем, кто срок отбыл исправно,
Вернулся, замер не у дел
Себя, растратив в чем-то главном –
Влачат по жизни свой удел
Тяжелых снов, сомнений, боли....
И этим, кто вершил неправедный свой суд,
Свой тяжкий путь тянул без воли
Не смея, не желая сбросить пут
На что надеясь?
То не многие поймут……
Не плачь, старик, твой тяжкий груз
Возьму и я себе на плечи
Пусть сердца пламень разжигает грусть,
Чтоб не казалась жизнь мне легче.
Позволь отдать посильно плату:
Сострадать, сочувствовать никто не запретит
Хотя бы только для того,
чтоб оценить утрату,
Что цель любую заслонит». |
