Пощады нет, в полях смердит отечеством.
И грозный рык напоминает лихолетье.
А все предсказанное в междуречье,
Останется на веки незамеченным.
Висячие сады Семирамиды,
Багдад, разгромленный военщиной Америки,
В разгуле чванства, может быть истерики,
Дотянутся до славы пирамиды.
Мир не простит наследников убожества.
И время не сотрет с лица последнего
Романтика порушенного, бледного,
Следы от сладкого мороженного.
Что поглощал в разгул больной культличности,
На стареньком Арбате в лихолетие.
А стукачей прошу: заметьте я,
Не искажал вождей кровавых личности.
И поклонялся всякому портретику,
С изображением родного Сталина,
И сердце подавал куском израненным,
Законом ежедневной арифметики.
Мы победили в бешеной войне,
Хотя штаны носили с дырами,
И жили с тайными пронырами,
И с милыми лобзались по весне.
Так расцветай в потугах светлых Русь,
Назло бродягам старого Нью-Йорка,
Привет им от трудяг Загорска,
Шлет опьяненный славой белорус. |
