В тех странах, где правит мошна и расчётливость,
Нет места духовным страстям и исканиям,
Не верность важна там, не чин, не угодливость,
А эффективность в работе и знания.
И людям, кого прославлять им, неведомо
За уровень жизни и за процветание,
Кому все обязаны в войнах победами.
Они нам поэтому кажутся странными.
Как что, так начальство пугают отставками,
Считая его не начальством, а слугами,
Заелись, резинкой жевательной чавкают,
Налогом счета оплатив за услуги им.
У нас же другая традиция тянется.
Веками на царские молимся лики мы.
И есть у нас тот, кому следует кланяться.
Он самый великий, ведь, между великими.
Он перед амвоном, свечами подсвеченным,
В нимбе от лысины, льющем сияние,
Средь челяди верной, с чубайсом и сечиным,
Всем показав с населеньем слияние.
Овцам, блуждающим в дыме от ладана,
Чтоб быть пастухом, мясником и шашлычником,
Ему окружить себя слугами надобно,
И целою армией псов и опричников.
Скрепой назначив по этому случаю,
Дать русским всем вместо родного отечества
Сказку про Русь, лишь молитвой живущую,
И путь указующую человечеству.
И просит народ православный властителя
В неброском полковничьем скромном обличии,
Что Бога небесного стал заместителем:
Не нужно нам ложное наше величие,
Дай право иметь хоть простую диаспору,
Чтоб быть нам не ниже пришельцев напористых.
Ну, сбацай указик, как водится, наскоро,
Облегчи несчастным потери и горести.
Переименуй наше племя убогое
В манкуртов последних, пусть слово нелепое,
Ведь предначертано Богом, знать, свыше нам
Служить для народов навозом и скрепою.
В дворы проходные страну превратили мы
В квартиру загаженную коммунальную,
За войны-набеги соседей простили мы,
Прости нам наивную веру в Навального,
А тех, кто про русскую власть заикается,
В концлагере строгим режимом не выморочь,
Помилуй, как Бог заповедал праотцам,
Прости, гауляйтер Bloodyemir Владимирыч.
Ведь мы, что творим мы, конечно, не ведаем,
А ты всё предвидишь, и знаешь, конечно же.
Одержишь победу ты вновь за победою,
Покроешь ты лысину славою вечною. |
