Скиф) Вы просто не доросли еще до понимания верлибра... Почитайте верлибры Александра Блока, например.
* * *
Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.
Она немедленно уронила на' пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.
Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух "Макбе'та".
Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.
Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Па'оло и Франчески.
6 февраля 1908
Мысль изложена поэтически образно, классически ясно! Но в целом позиция сомнительна. Верлибр пришёл от европейской, в частности, французской поэзии. В России его предшественником был белый стих - Пушкинское " Вновь я посетил", или Блоковское - "В дюнах" Не брезговали им Гумилёв, Кузьмин, мэтры классических размеров. Белый стих развивался по своим законам и дошёл до верлибра, я его называю свободным стихом. И, признаться, его очень люблю. Там главный упор делается на структуру образов, усиленную и особой ритмической структурой, особого поэтического языка, именно поэтического, без срывов на примитивный прозаизм, бытовую речь. С уважением к Вашему мнению, Вашим вкусам, поэтическим привязанностям!
Ох, любите вы, мужчины, воевать... А ведь о вкусах не спорят. Если в строчках скрыт глубокий смысл, если подобраны красивые эпитеты, если читаешь, и сердце замирает, то это поэзия... Поэзия души. Я так думаю. Но, конечно, каждый прав по-своему.)
* * *
Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.
Она немедленно уронила на' пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.
Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух "Макбе'та".
Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.
Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Па'оло и Франчески.
6 февраля 1908