Копались с утра до заката
со мной двое-трое ребят.
Был детский у нас экскаватор
и несколько взрослых лопат.
В песочнице нашей огромной -
почти что без края и дна -
могли поместиться два грома
и молния - только одна.
Мы рыли траншеи и гроты,
не тратя всех сил на слова,
и от четверга до субботы
разрыли большой котлован.
В песке мы нашли пару палиц,
кистень и секиру с пращой,
а после уже откопали
и странное что-то еще.
Мы все изнывали от зноя,
и вдруг в самом низком низу
мелькнул, наконец, белизною
огромный с кулак острый зуб.
Тяжелый и гладкий на ощупь
он весил почти полкило.
Его оттащили мы в рощу,
чтоб солнышком не напекло.
Под сенью ливанского кедра
бросали мы радостный взгляд
на чудо, отрытое в недрах,
что раньше скрывала земля.
Когда поутих жар азарта,
мы поняли, чуть осмелев,
что это был зуб динозавра,
и значит, там где-то скелет.
Мы снова взялись за лопаты,
чтоб глубже под землю попасть,
и прямо на склоне заката
увидели страшную пасть.
Кривые жестокие зубы
стояли рядами и вкось,
а череп был жуткий и грубый,
и твердый почти что, как гвоздь.
Сильнейшим на всех континентах
был динозаврический род,
и ел всех живущих моментом
подряд ненасытный их рот.
Они поступали всё хуже,
над миром веками царя,
и веял неслыханный ужас
от взрослых и динозаврят.
В них крылась огромная сила
и злобы несметный заряд,
но жизнь динозавров скосила
и сдула, как ветром цыплят.
И понял тогда я внезапно:
«Добро не должно умереть!»
Что вымерли все динозавры
за то, что не стали добреть.
Поскольку на целой планете,
хоть всю обойди ее вновь,
и взрослые знают, и дети:
всегда побеждает любовь! |
