ЖИЗНЬ – ТЕАТР
Два мира есть – актера мир и зала,
а сцена – жизнь, где царствует актер –
всегда в игре и дурит театрала.
На сцене – грим и поза, и фразер,
и режиссер с инструкцией от власти,
которой зритель так необходим,
он разжигает или гасит страсти,
в лицо Иуду знает он один.
И зрителя спасет он от напасти,
он – барин для него и господин.
Актерами он, чаще презираем,
когда на них внимательно глядит,
подтекстом и проблемой раздираем –
кого сегодня снять из Эвридит?
Да, он для них, совсем с иного мира,
где властвуют без масок и плащей,
он знает их «фанеру», а не лиру,
и кладбище их мыслей и вещей,
Он знает их беспомощность без грима,
а коль суфлер – любовник заболел,
играть не Лира, а на лире – мима
по Станиславскому конечно – их предел.
У всех есть боль, актер ведь понимает,
что зритель то же болен и давно,
что не культурен, может даже матом,
и что их боль ничтожнее его.
Он – одинок, не молод, не любим,
без денег, без вещей и без квартиры –
советник титулярный, сирый.
Он весь в себе, в итоге – нелюдим.
И в книге долговой – чуть не с утробы,
последняя страница – крышка гроба.
Но почему им страшно неудобно,
когда он смотрит прямо в лица им?..
Следя с улыбкой за двойной игрой,
кто я – артист иль зритель, я не знаю,
но знаю – часто зал совсем пустой,
коль гений там, а не статист с окраин.
|
