На миг, мелькнувши мягким мехом,
ты зашуршала шелком банта,
и уронила с тихим смехом,
волной тяжелой, желтый бархат.
И от воздушного потока
две свечки, задрожав, потухли
и, как не нужные до срока,
остались на паркете туфли.
Предтечей бытия и связью,
когда все в цель и все же мимо –
на стул порхнула белой бязью
и зазмеилась у камина.
Мерцая гибкостью и лоском,
закрыв свеченье абажура,
сняла последнюю полоску,
соблазн, оставив и фигуру.
По стенам, пробежав ожогом,
нырнула в мрак, по лампе щелкнув,
и, разорвав все связи с Богом,
всплыла над белым черной челкой.
|