Холодом скован твой стан горделивый,
мрак безразличия в кривости губ.
Вздрогнул я, как обожжённый крапивой.
Как же бесчувственен был я и груб!
Не разглядел в лунно-призрачном свете
слёзных дорожек следы на щеках.
Не услыхал шёпот твой: "Пожалейте!",
не ощутил расставания страх.
Вот и случилось. Теперь не исправить.
Ссохлась твоя, изболевшись, душа.
Сердце сковала, как панцирем, наледь.
Как же ошибся я, как оплошал!
Тайно смотрю, как ушла на посадку,
как разбежался и взмыл самолёт.
Мне с опозданием больно и гадко,
что умолить не сумел, идиот!
Мне бы держать тебя хваткою мёртвой,
уговорить, упросить - не сумел.
Утром услышал я, что самолёт твой
в пункт назначения не прилетел.
|
