фалангу мизинца, которые бегали по его тарелке и слизывали последние хлебные крошки, запивая остатками самогонной росы. Всё чертенята были на одно лицо. Лицо кубинского недоделанного негра. "Когда успел наплодить?" - попытался Вовка изо всех последних сил вникнуть в генетическую задачу про доминанту и рецисиву морщинистого горошка по Менделю, потом, в целях проведения сравнительного анализа, затравленно глянул на закопчённого виновника торжества.
Мозг, как обычно, работал в усиленном режиме. Искрились пучками нейронные связи и узлы, но просветление было слабым, как от лампочки Ильича. Чертенята били хвостами по кайме тарелки, требуя добавки. Вовка протянул тарелку Фридману, требуя добавки, но тот быстро накидал туда зелёных лягушек и человечков. Лягушек Фридман отлеплял со своего лица и шеи, точно присосавшихся пиявок, с характерным чмокающим звуком. Человечки сыпались в тарелку самостоятельно, не прибегая к помощи со стороны.
- Чур меня! - отшептался вокруг Вовка, вывалил обратно на Фридмана лягушек и спросил у Кольки Аронова: - Почему в мире загадочного так много? Почему загадок всегда больше, чем их разгадок?
Колька был студентом худ-графа, поэтому приучал себя всё делать красиво и рассудительно, с лёгким налётом философичности.
- А я - хер его знает! -
одаривая подельников красивой улыбкой Сократа после принятия им цикуты, ответил философично Коля, красиво встал, красиво принял позу пролетария, разрывающего над собой цепи проклятой буржуазии, затем резко отамартизировавшей рукой, крепко цеплявшей алюминиевую вилку из студенческого буфета, красиво вбил её в лоб недоделанного негра.
Негр возопил. Всё сообщество вдруг вспомнило о нём и отвлеклось от своих проблем.
- И, за что ты его - так?! - спросил задумчиво Фридман.
- А чего он!.. - со всей советской прямотой объективно ответил Коля, красиво ухмыляясь. Стенала судьба в его претензии. А, без судьбы жизнь казалась никчёмной, и не только Фридману.
- И, чего он? - попросил подробностей будущий прокурор республики, извлекая сильно гнутую вилку из головы негра. К пониманию простых вещей, как то поесть или посрать, или воткнуть в лоб негра вилку, он всегда шёл и старался идти не простым путём.
- А - ничего! - попытался задушить в себе интернациональную радость о содеянном Коля: - И луку мешок! - в нём в эти мгновенья пела песня "Атомный век". И не спрашивайте - почему?
Коля всегда местами был отчаянным, а местами загадочным. Однажды ему заказали покрасить гастроном, что стоял напротив ЦСКА (Церковно-Спортивного Комплекса), на перекрёстке улиц Советской и Удмуртской, так он за дополнительную плату расписал его крестами, колоколами и 18 ликами святых с алыми нимбами над головами, желтыми серпами и чёрными молотами.А лица святых скопировал в стиле дружеского шаржа с постера членов Политбюро ЦК КПСС. Во главе старческих членов восседал полуголый гармонист, ликом очень напоминавший Леонида Ильича, остальные замерли в экстазной пляске. Особенно Коле удалась обратная перспектива, то есть любители живописи лицезрели событие будто из влагалища крупнокалиберной победительницы в соц.соревновании "За коммунистический труд!". Но ещё до открытия гастронома дополнительную оплату Коле пришлось вернуть заказчикам, стены замазать розовым колером и на два-три дня бросить пить. Трезвым Коля автоматически лишался вдохновения и умел только мастерски шпаклевать и затирать творческое эго.
Голову негру перевязали бойко, но правильно, используя бинт, ватный шарик и женскую прокладку, пережившую в чьих-то недрах критические дни.
Съели ещё по тарелке кумышки. Раненый негр пожаловался на себя, объявив: - Ми мэ сопли ротом и носой выходят. Много очень.
Кто-то из сообщества задумался и вспомнил, что бывают целые народы и даже расы, которые ни только не умеют пить, а им даже противопоказано природой и жарким климатом.
Кто-то, разглядывая негра, тоже задумался и спросил у сообщества, почему просто раненый пишется с двумя "н", а раненный в жопу - с тремя?
- Такое у нас обстоятельство места и образа действия? - посвятил всех в тайны русского языка Фридман.
- А, я - хер его знает! - сказал Колька с характерной для него философичностью: - Тёща у проректора умерла. Сегодня хороним. Считай, осиротели. Восемь раз на бис! будем закапывать, наверно.
Тёща у проректора тоже преподавала на спорт.факе. Каждый год студенты с одним полушарием головного мозга выписывали ей и проректору журнал "Свиноводство".
- Помянем усопшую ещё одной тарелочкой? А потом быстренько смотаемся на кладбище? Надо проконтролировать. Погребение - дело серьёзное! Не закопаешь, покойная сама себя закапывать не станет.
Помянули не чокаясь. Тарелка оказалась к месту, потому что была третьей. Четвёртой обычно не поминают.
До кладбища добрались на маршрутном автобусе. Негр ехать не хотел, но сопротивлялся неубедительно. И вообще, его правый глаз, хоть и был завешен кровавой сеткой лопнувших капилляров, но уже прицельно и затравленно вглядывался в окружающую среду, точно революционер Че Гевара с Боливийского валуна - на военное спец.подразделение, десантированное из США.
- Что-то будет! - сказала не Жанна и
как в лужу элегантно запустила свою флатуленцию.
Сперва негр шёл печально и торжественно, затерявшись среди преподавательского состава и работников административно-хозяйственного блока - в почётном третьем ряду колонны, - но затем, словно укушенный насекомым или ещё кем-то, резко взвизгнул и с пробуксовкой понесся на длинных ногах, в нарушение
всех и всяческих протоколов скорбного торжества, обгоняя процессию. Все залюбовались, какой со спины негр статный и как красиво он переливался глубоким пурпуром в ярком свете полуденного солнца.
Набрав внушительную скорость у третьего сектора родовых участков с гранитными обелисками, (в 1976 году мрамор, согласно СНиПам, старались не использовать во входной группе строительных материалов, как ненадёжный из-за суровых погодных условий и резких перепадов температуры в едкой среде), негр круто повернул вправо, зигзагами слаломиста увернулся от бригады копателей с лопатам , взлетел на холм свежего глинозёма и оттуда ласточкой нырнул в забронированную ранее под тёщу яму.
- Зарывай! Зарывай! Conforme? Ya no me queda mas que mi alma negra!(Подходяще? Уже ничего не остаётся, кроме моей чёрной души!) - признался он от лица всего Ведра и Фиделя Кастро-Рус в его лице.
- Страшен и не предсказуем негр в своей алкогольной зависимости! -
сказал Колька и бросился зарывать негра.
Возникли трения, интернационального, масштаба, где все возненавидели всех.
В бытность, когда церковь превалировала над мирским и пошлым, крестьяне выходили в поле, вырывали себе ямки и оплодотворяли, мастурбируя из последних сельхозхозяйственных сил, плодородную мать природу. Может, Природа и не хотела, но вынуждена была давать устойчивый прирост по яйцам, молоку и парной свинине в отдельно взятом сельхозугодье в ответ на такие насильственные акты трудового крестьянства.
Яма, почти для двухметрового черного баскетболиста была маловата, чем, понятно, расстроила негра, и не понятно - чем Кольку Аронова. На требования негра "Mas Alla!" (Дальше!), он отчаянно боролся с копателями за средство производства, но производительные силы были не равны. Более того, все лопаты имели свои инвентарные номера и состояли на строгом учете.
Вовка, глядя на суетливые попытки наряда милиции из выковырнуть из свежей могилы огромный рулон живого рубероида подвёл в уме предварительные итоги и озвучил их.
-Третья тарелка кумышки, по всей видимости, была для чёрной особи лишней, - сказал он и боднул кладбищенский воздух, в знак приветствия двух младших сержантов. Он знал их ещё офицерами. Это они, подобрав однажды из клумбы на ул. Горького сильно утомлённого перевыполнением плана зав. сектором промышленного строительства горкома партии, вместо того, чтобы доставить в собственном сопровождении домой к жене, отвезли его в лес, привязали к дереву и зачитали новое постановление партии и правительства, якобы о том, что с ноля часов все пьяные граждане подлежат немедленному расстрелу. Вынули из кобуры табельное оружие и стали ждать. До полуночи оставалось семь минут. Позже зав. сектором в прокуратуре подробно изложил, что ему, ортодоксальному коммунисту, пришлось пережить за те семь минут. Пить он, конечно, не бросил - это, при всём желании, не позволило бы сделать его социальное положение, статус, опыт и каторжный труд в Горкоме партии, - но целый букет заболеваний желудочно-кишечного тракта, приобретённый им в лесу, принял хроническую форму.
Через семь минут два офицера, зажав носы от невыносимой вони, но довольные своей шуткой, запихнули табельное оружие обратно в кобуру, сели в машину и укатили в город. Отвязывать от дерева приговорённого к расстрелу они побрезговали.
- Я их знаю, - поделился Вовка своей осведомлённостью с Фридманом: - В данном, конкретном случае без апартеида никак не обойтись.
И - правда. Грубо выковырнув негра из погоста, сержанты пинками под зад погнали жертву апартеида к милицейскому Газику. Причём, с грубыми нарушениями всех правил и норм по технике безопасности. Каждый удар в копчик кирзовым сапогом укреплял негра во мнении о наличии в сухом остатке ещё с царских времён расовой дискриминации на территории УАССР и разделении населения по половому признаку. Впритык у задней дверцы милицейского ГАЗика, с оконцем приветливо обнесённым решёткой, негр вдруг развернулся и принял позу знаменосца, идущего на смертный бой.
Уведомив своих обидчиков гневным криком возмущения: - Русскую душу не трогай! Я сказал, largate, puerco! No hay derecho! Es una tonteria morirse por quien tan pronto nos olvida!(Проваливай, свинья! Не имеете право! Глупо умирать ради тех, кто очень скоро тебя забудет!) Русскую душу не трогать! - он опалил тем самым революционным взглядом Че похоронную процессию и запел:
- Орлёнка, Орлёнка, взлэти више солнышка и с этих высот оглянись. Ми мэ называла Орлёнкой отрадой, врагу называла Орлой.
- Впрочем, и вторая тарелка кумышки была для него лишней. Я же говорил, что есть на земле целые расы, которым категорически запрещено потреблять удмуртскую кумышку. У них от неё страшный макмыр (удм.похмелье), - грустно подытожил кто-то, наблюдая, как последние свободолюбивые, чёрные конечности негра, включая голову, милиционеры старательно запихивали в машину и утрамбовывали там в строгом исполнении норм и правил о сохранении товарного вида неликвидов и пересортицы, при допустимых во время погрузки, кантовании и транспортировки трёх процентов потерь, относимых на бой, усушку, утряску и иные случаи потери товарного вида при форс-мажорных обстоятельствах.
- М-да, неудобно как-то получилось, - в своё оправдание признался подошедший к сообществу наперевес с лопатой Колька: - Маленько я перепутал. Тёщу проректора мы завтра хороним.
- И не говори! Народ у нас мрёт каждый день, как негры на плантациях сахарной свёклы.
Негра с тяжёлым отравлением добродушные сержанты отвезли в Республиканскую больницу, где ему заодно вырезали аппендикс. У ижевских хирургов и практикантов Мед.института было такое правило: по
