Если чей-то мир организован по неизвестным
и непонятным тебе законам, это не повод
сомневаться в его существовании.
«Он медленно отступал в глубь комнаты, пока не уперся спиной в противоположенную от двери стену, не отрывал от меня широко открытых, изумленных бесцветных глаз, губы его беззвучно шевелились, будто он пытался что-то сказать, но потерял голос.
Я поднял пистолет.
- За что? – крикнул он, наконец справившись со своими голосовыми связками.
Я тогда не знал, за что, но точно понимал - зачем.
Выстрел прозвучал резко и оглушительно, глухо пронесся эхом по комнатам квартиры.
Артур сполз спиной по стене, алая кровь пульсируя струилась из раны на его груди. Вскоре пульсация прекратилась, еще несколько капель и все. Слева от тела сверкала ярким цветом кровавая лужа.
Его бесцветные, как и все в его жилище, глаза продолжали смотреть на меня, уже ничего не видя.
«Интересно, он вообще не пользовался цветными линзами или только дома их снимал?» - промелькнула мысль.
Я наклонился к трупу…»
Зазвенел будильник, не открывая глаз, вытянул руку из-под оделяла и выключил надоедливый, раздражающий звук. Сон ушел, но продолжал руководить сознанием, в котором мелькал тот – двадцатилетней давности – вопрос, на который до сих пор я так и не знаю точного ответа – за что? Перед мысленным взором еще несколько мгновений продолжала стоять кровавая лужа непривычного, неестественного цвета, как на картинах ДЛП.
Резким движением откинул одеяло, встал и отправился в ванную.
После душа растерся жестким полотенцем, высушил волосы феном, нанес на них легкий слой краски из баллончика фирмы «LikeNaturalHair», аккуратно вставил линзы, предав своим зрачкам темно-серый оттенок.
Достал из покрасочной приставки к стиральной машине чистую голубую рубашку, быстро пропустил ее через гладильную установку, надел, с удовольствием ощутив телом тепло и чистоту. Внимательно осмотрел концы штанин брюк, кое-где виднелись бесцветные пятна – результат вчерашнего попадания из-за вечерней темноты в лужу, подкрасил, наконец полностью оделся и вышел на кухню.
Заварил кофе и, встав у окна, сделал первый бодрящий глоток бесцветного напитка.
На улице сугробы уже заметно просели, кое-где уже была видна земля, на дворовых дорожках блестели в солнечных лучах лужи - как ни как конец мая, впереди три месяца весны, лета и осени, хочется верить, что следующий снегопад не придет раньше начала сентября.
Проходя через двор, увидел Стива. Старик, очистив скамейку, стоявшую под окнами его квартиры, от остатков снега, самозабвенно красил ее зеленой краской.
«Как мы торопимся приблизить лето!» - подумал я, с сомнением подняв глаза к небу, по которому медленно надвигались темные дождевые тучи. - «Бедолага Стив, придется тебе через пару часов снова браться за кисточку.»
Хотя самому тоже уже хотелось, чтобы скорее окончательно растаял снег, чтобы муниципальные службы покрасили газоны, придали асфальтовым дорогам серый цвет, а потом уже распустятся листья на деревьях и зажужжат над ними беспилотники, распыляя зеленую краску, но все это ближе к середине июня, когда кончатся дожди, начнется сухой, красочный период года.
Здание Управления встретило меня непривычной тишиной, отсутствием суеты.
- Где все? – удивленно спросил я у дежурного офицера.
- Выставка, господин комиссар. Все там, охрана, разгрузка, оформление зала.
- А-а! – я совсем и забыл, что с завтрашнего дня – вторника - в зале заседаний Городского Совета открывается выставка картин ДЛП, экспонаты которой привезли из столицы всего на десять дней.
Наверняка будет столпотворение поклонников этой древности. Странные люди! Нет, конечно, я понимаю, что надо, наверное, знать историю, но ходить и смотреть, как жили давным-давно? Еще и стоять из-за этого в очереди, будто забот не хватает. Хотя прекрасно знаю, что в нашем городе существует множество знатоков и любителей Доледникового Периода, сколько среди них легенд о том времени, сколько суеверий, связанных с предметами той эпохи! Мне вполне хватает того, что когда-то в детстве услышал на уроках истории в школе.
Ну да, несколько сот лет назад нависла угроза второго ледникового периода, предотвратить его не могли, нарыли подземных пещер как государственных, так и частных, попрятались там те, кто влез или хватило денег на собственное убежище. Подготовились хорошо, оборудовали подземелья всем необходимым для долгого проживания. Насколько помню, несколько поколений прожили под землей, пока климат немного потеплел, позволил вернуться на поверхность. Да, помню из учебников, что тогда жизнь и приобрела вид, который мы имели и сейчас – пропали все краски в земной природе, да и люди мутировали, превратились в бесцветных (точнее белых, тогда же слова «бесцветный» и «белый» стали синонимами). Бесцветных как снаружи, так и внутри.
Краски, конечно, не разучились производить, но в природе произошло еще одно кардинальное изменение – вода приобрела способность смывать любую краску. Сколько все эти столетия ученые не бились, так и не смогли создать устойчивые красящие вещества – стоит капле воды попасть на окрашенную поверхность и цвет на месте их соприкосновения пропадал.
Не только это изменилось, еще и времена года стали иметь иные длительности.
Так вот, спасаясь от ледников, люди утащили с собой под землю не только необходимые для жизни технологии, технику, а еще и какие-то картины, статуи, книги – все, что тогда называлось словом «искусство», вот теперь какие-то образцы из этих коллекций и привезли к нам в город.
В память о ДЛП оставила нам природа только не лишенное красок небо, его натуральную голубизну ясным днем, в пасмурные дни облака и тучи всех оттенков, а ночью – черноту.
Помню, в детстве, когда меня родители водили в церковь, священник на проповедях, поминая Рай, поднимал глаза к потолку, за которым было небо. Тогда я наивно верил, что Рай – это там, где есть натуральные краски.
Воспользовавшись тишиной, быстро просмотрел криминальные сводки за выходные, прочитал и подписал отчеты подчиненных, сложенные на моем столе, и пошел завтракать в свой любимый ресторанчик к Эммануилу.
Он открывался во второй половине дня, но меня там всегда были рады обслужить в благодарность за то, что лет десять назад я сумел спасти это заведение от рейдерского захвата.
Эммануил сам обслуживал меня в то время, как его супруга после влажной уборки наносила на пол и стойку свежую краску.
Сейчас, после воспоминаний о ДЛП, наблюдал за этой процедурой и задумался, интересно, в древности, когда людям не надо было тратить ежедневно столько часов на раскрашивание своей жизни, чем они занимали свое свободное время?
Хотя и сейчас есть те, кому наплевать на бесцветность их существования, достаточно поехать на окраины – ни одного цветного пятна, но там это от бедности. А в центре? В центре есть крайности – кто-то даже свой зонтик красит после каждого дождя, а кто-то не заморачивается внешним видом своим и своего жилья, хотя и имеет немалый достаток.
Даже есть дорогущие рестораны, где тебе подадут черный кофе, где вина различаются не только вкусом, но и цветом. Там вопрос: «Какой прожарки стейк вы предпочитаете?» относится в том числе и к цветовой гамме блюда, которое тебе подадут. Используемые для этого безопасные для организма красители стоят бешенных денег. Такие рестораны мне не по карману, да есть ли смысл в цвете того, что воспринимаешь на вкус?
Я не впадаю в крайности, редко, но обновляю краски в своей квартире, а чтобы часто этим не заниматься предпочитаю сухую уборку – пылесоса вполне хватает. Не хочется тратить львиную долю своего бюджета на раскрашивание себя – не в том уже возрасте - или обстановки – кроме меня ее все равно никто и не видит.
Вспомнился Феликс с его рубашками в полоску и клетку – он пользовался услугами частных прачечных, где ему одежду красили вручную, все эти приставки к стиральным машинам, могли делать ткани только однотонными. Даже страшно представить, сколько Феликс тратил на то, чтобы выглядеть так, как он выглядел.
Воспоминание о нем, воскресили картинки из сегодняшнего, точнее часто посещающего мое сознание, сна, а за ним уже потянулись мысли о событиях двадцатилетней давности, как непрошенные гости, которым не рад, но выгнать не получается.
…Был очень тяжелый, страшный период моей, тогда еще нашей, жизни. Сын умирал, только дорогая операция могла спасти его. Мы с женой заложили дом, участок и оплатили лечение, но случилось то, что имело практически нулевую вероятность при таких болезнях – потребовалась повторная операция, на которую денег уже неоткуда было взять, банки не хотели с нами говорить.
Вот в эти дни и позвонил мне самый известный и богатый в городе девелопер - Феликс – друг детства моего, тогда уже умершего, отца:
- Вадим, приезжай срочно.
Я приехал.
Особняк Феликса встретил меня прекрасно подобранными сочетаниями красок мебели и стен, даже на дубовых досках пола были вручную оттенены природные изгибы древесины, страшно было представить, сколько времени и человеческих рук требовало восстановление этой изысканности после очередной уборки.
Хозяин выглядел под стать обстановке – аккуратно причесанные темные волосы с редкими мазками седины, ровные черные брови, голубые линзы глаз, аккуратно подстриженные седые усики, легкий румянец на щеках, лицо и руки покрыты ровным цветом загара, поверх белоснежной рубашки и черных брюк надет домашний шелковый халат, расписанный золотыми драконами, на темных ботинках покрашен более светлой краской каждый стежок строчки.
- Проходи. Выпьешь? – он налил в хрустальный бокал подкрашенное виски.
- Нет. Спасибо, - мне был непонятен повод приглашения, да и настроение было нерасполагающим к выпивке.
- Хорошо. Не будем терять времени, - он подошел к письменному столу, выдвинул ящик, достал оттуда бумаги и протянул их мне.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это закладная на наш дом и участок.
- Я выкупил их у банка, - объяснил Феликс, - теперь это твое. Кроме того, я знаю, что твоему сыну нужна повторная операция. Я ее оплачу.
- Но…?
- Ты за это сделаешь для меня работу, которая тебе не в новинку. Я знаю, ты пять лет служил в объединенных силах на Востоке. Мне надо, чтобы ты сделал то, что делал там.
- Вы о чем?
- Пойдем, - он пошел в глубь дома, я за ним.
Распахнув дверь одной из комнат, Феликс отступил в сторону, пропуская меня вперед.
Его молодая жена – Симма – лежала на ковре, раскинув руки, на груди пулевое отверстие, на розовой блузке пятно бесцветной крови.
- Мне надо, чтобы ты отомстил за нее. Я знаю, по чей вине она погибла, - он вытащил из кармана халата пистолет, - я ее застрелил из этого, а Артуру удалось сбежать. Они были любовниками, а я не прощаю предательства, - Феликс говорил совершенно ровным голосом, лишенным всяких эмоций, - Вадим, ты поедешь к нему, убьешь его, в руку ему вложишь этот пистолет. Никакого риска. Выглядеть будет так: он убил мою жену, когда же ты его настиг, он пытался убить тебя, чтобы скрыться и не допустить разоблачения. Ты опередил его. Ты полицейский, тебе лучше известно, как все надо обставить. Отпечатков Артура в этой комнате навалом, если надо что-то еще здесь
