загоревал Фёдор. – Пожалела девство нетронутое! Чего тебе, жалко, что ли? Разочек-то?
- Так, всё понятно! – разозлилась он уже не на шутку. – Иди на свой диван! Ишь ты, какой хитренький!
- Да ладно! Всё пучком будет! – успокоил её Фёдор, вылезая из штанов. –Я, может, и не смогу сразу-то… Навыки растерял! Всё эта грёбаная работа! Ну, чего ты стоишь как статуя! Ложись, не отсвечивай!
- Кстати, общая постель – не повод для продолжения, - сказал он уже утром – И вообще, хватит меня соблазнять. Тоже мне, нашлась… обольстительница!
- Во-первых, ты сам ко мне в койку первым полез, - возразила она (и была, конечно, права). – Никто тебя за уши не тянул.
- Так пьяный же был! – удивился Федя. – И вообще нечего тут голой передо мной расхаживать! – вдруг рявкнул он. – Это ты нарочно! Сразу предупреждаю: никаких далеко идущих планов! Мы с тобой в разводе, и опять замуж я не собираюсь!
- Женится, - сказал она.
-Чего жениться?
- Мужики женятся, а не замуж выходят. Дожил до седых… помидоров, а так и не…
- Всё - и он решительно поднялся с кровати. – Мне по делам пора! Вот тебе деньги! Развлекайся!
- Подожди, - тихо сказала Марина.
- Тебе чего, тысячу раз надо повторять?
- Да я не об этом… Надо тебе в трусах резинку подтянуть. Прямо как маленький, ей-Богу…
Остальные два дня прошли для Марины просто прелестно: пока Фёдор мотался по своим рабочим делам, она с утра до вечера купалась, загорала, сидела в кафешках, ходила по магазинам – в общем, «отрывалась по полной». «Отрываться» было приятно и необременительно: Фёдор её в деньгах не стеснял, да плюс к тому она прихватила и собственных. Всё правильно: праздность - это естественное состояние благополучного человека, а вот работа, что бы не говорили разные учёные умники, всегда насилие над свободной личностью. Может быть, поэтому сегодняшние олигархи так отчаянно и воруют?
Фёдор появлялся в номере лишь вечером, всегда заметно уставшим, но, тем не менее, преувеличенно бодрым голосом звал её в ресторан.
- Только без выпивки! – строго предупреждала Марина.
- Ну, двести граммов…
- Иди один!
Фёдор обиженно шмыгал носом, бормотал что-то вроде «пропала жизнь!», но всё-таки соглашался на «сухость».
- Вот послушай. Тебе полезно. Очень поучительная история, - сказал он и уткнулся в газету. – «Сорокалетний русский турист, по профессии – шахтёр из Кемеровской области, отдыхая в Шарм-эль-Шейхе, убил кулаком акулу. В результате проведённого полицейского расследования выяснилось, что Геннадий (так зовут шахтёра) в этот день поссорился со своей супругой, которая не разрешила ему выпить с утра, как он привык, занимаясь долгие годы нелёгким шахтёрским трудом. Так и не добившись взаимопонимания и по этой причине грязно оскорбив супругу неприличными словами, Геннадий спустился в гостиничный бар, взял литровую бутылку сорокаградусного виски «Джонни Уокер» и пошёл на пляж, где не найдя себе достойных собутыльников, выпил половину бутылки в горестном одиночестве без всякой закуски и соответствующей распивательной посуды, то есть, из горла. После чего, следуя доброй русской традиции лезть в воду в пьяном состоянии, он вошёл в Красное море, где в это время как раз плавала, пугая окрестности, большая трёхметровая акула, которую местные жители давно и не без основания называют «акулой-убийцей». Для оправдания своей кровожадной клички, она, конечно же, предприняла соответствующие наступательные действия, то есть, напала на Геннадия. За последнюю неделю это был уже далеко не первый случай: за столь короткий срок она скушала, покусала или просто изувечила восемнадцать человек, жителей стран Европы, Азии и Америки. Россиян у неё в меню до Геннадия не было, может быть, потому, что она инстинктивно чувствовала: с этими ребятами связываться чревато. Что её толкнуло на контакт с нашим щахтёром, непонятно. Возможно, она утратила присущую этим хищникам природную бдительность, а, возможно, её ввёл в заблуждение сильный алкогольный запах, исходивший от геннадиева тела даже в воде. Дальнейшее развитие событий было решительным и стремительным: Геннадий, этот в общем-то, добродушный и могучий российский человек, шахтер шестого разряда, неоднократно отмечавшийся грамотами профсоюзного комитета и званиями передовика производства, как оказалось, в своей не такой уж и далёкой молодости, служил в во внутренних войсках на Байкало-Амурской магистрали, этом печальном памятнике советской эпохи, где научился разнообразным приёмом защиты и нападения. Так что когда акула, кровожадно и беспечно разинув свою утыканную бесчисленным количеством зубов пасть, ринулась в стремительную атаку, бывший военный конвоир несколько удивился ( «я же в тот момент абсолютно никого не трогал!»,признался он позднее полицейским и представителям местной миролюбивой общественности), после чего, коротко размахнувшись, и сказав непонятное иностранным туристам слово «бля!», ударил акулу прямо в нос. Беспечная хищница тут же потеряла сознание, забилась в конвульсиях и , подёргавшись с полминуты в предсмертных конвульсиях своим мускулистым телом, испустила дух. Василий вылез из моря, от огорчения натянул штаны прямо на невытертое тело, выпил с горя оставшиеся пол-литра «Джонни Уокера» и вернувшись в гостиничный номер, сказал супруге, смотревшей в это время сводку погоды: « А всё из-за тебя, сука!». После чего был задержан ворвавшейся в номер полицией за бесчеловечное обращение с представительницей животного мира. В настоящее время ведётся расследование. ». Вот он, звериный оскал капитализма! Акулу им жалко!
- А глаза такие честные-честные… - сказала Марина. Они сидели на балконе, с которого было видно всё на свете: и море, и горы, и светлое будущее, исчезающее вдали.
- Сочинил какую-то ерунду, и рад до соплей.
- Не веришь? – Фёдор сделал вид, что удивился. Такое выражение лица ему явно не шло. Ему бы чего попроще.
- Вот знаю тебя сто миллионов лет, - задумчиво ответила Марина. – И до сих пор не пойму, когда ты врёшь, а когда говоришь правду.
- Это почему же? – спросил Фёдор. Было понятно, что загадочность приятно тешила его самолюбие.
- Потому что физия у тебя уж больно рабоче-крестьянская, - ответила Марина и очаровательно улыбнулась.
- Зато ты как та акула! – вспыхнул оскорблённый в лучших чувствах и подло оскорблённый таким неслыханным коварством «рабоче-крестьянин». - Тоже не поймёшь: то ли ты просто пугаешь, то ли сейчас действительно укусишь.
Посидели, помолчали. Солнце плавно закатывалось за горизонт, и этим плавным и неторопливым движением создавало настроение, при котором так хорошо говорить друг другу безобидные, ни к чему не обязывающие гадости.
- Да, и с тобой не сахар, и без тебя какой-то хрен… - вздохнул Фёдор. –С такими бабами, как ты, жить нужно вахтовым способом: пара месяцев вместе, месяц –отдых. Как нефтяники на буровых.
-Это, Федя, не мы такие, - ответила Марина. – Это жизнь такая. Постоянно напрягаться – помрёшь раньше времени. Постоянно отдыхать – помрёшь от скуки. А акулу жалко, - неожиданно заключила она. – Лучше бы её на крючок или в сеть поймали, а то кулаком по носу от какого-то забулдыги. Обидно!
Да ладно, Федюк, чего понапрасну напрягаться-то! – продолжила она беспечным тоном, чтобы разрядить обстановку, и нежно-ободряющим движением погладила его по лысеющей голове. – Всё равно ведь ничего не изменится. А если не измениться, то… - и опять дотронулась до его плешины. – Парик, что ли, тебе купить? Я видела: здесь есть недорогие и очень модные. Китайцы делают. Чего они только не делают в своём Китае…
Три дня – это не три года, хотя не так уж и редко бывает, что и три года пролетают как три дня. В родной город они прилетели уже поздним вечером.
- Ладно, разбежались, - сказал Фёдор, когда они подъехали к марининому дому.
- Ага, - ответила она. – Спасибо за доставленное удовольствие. Привет жене и детям.
- Чёрт! – выругался Фёдор. - Я же подарки забыл купить!
- Ох, Михайлов! – покачала головой Марина и, перегнувшись с сиденья, достала с заднего большую полиэтиленовую сумку. – Вот твоей Марусе махровый халат, а ребятам – игрушки.
- Когда же ты успела? – удивился он.
- Успела…Я всегда всё успеваю.
- Да… - казалось, он даже расстроился. – Я иногда думаю: может, зря мы разбежались-то?
- Да брось! – легкомысленно махнула она рукой. – Ничего не зря! И жалеть ни о чём не надо! У тебя семья, детишки. У меня… -она на мгновенье замолчала, потом преувеличенно бодро продолжила, -…тоже всё нормально.
Посидели, помолчали. Да, пора расставаться!
- Федь, я знаешь чему удивляюсь? – вдруг сказал Марина. – Почему она тебе не изменяет? Или всё-таки погуливает? А?
- Да ты что! – он даже испугался. – Какая гульба! Два пацана!
- Нет, не два, - ядовито поправил Марина и вытянула палец по направлению к нему. –Три!
- Я… -«якнул» возмущенно Фёдор, но она не дала ему договорить.
- Ну, всё! Звони, если чего!
Она вышла из машины и пошла в свою квартиру. Фёдор нажал на газ и поехал к себе. Дома его ждала супруга и двое очаровательных сыновей-двойняшек, правда, не родных, а рождённых Марусей в первом браке. Тем не менее, Фёдор был им неплохим отцом, а Марусе – нормальным мужем, к тому же и на работе его тоже ценили и уважали.
