и ногами, но правителю было уже все-равно. Машина Возмездия хорошо знала свое дело, и ни один нож ни на мгновение не задержался и ни одна капля крови того, под чье опекой она была создана, не пролилась мимо предназначенных для нее чаш. Только когда последние ножи опускались на обрубки конечностей, в усилителях раздавался слабый и бесцельный выдох; в остальное время правитель молчал.
Когда ножи гильотин закончили свою работу, ложе стало переворачиваться наверх. Фотографы воспользовались паузой, перезаряжали пленку, чтобы не пропустить самого главного. То ли от небольшого затишья, то ли от движения ложа, правитель пришел в себя и открыл глаза.
К нему вдруг вернулось сознание и ясность ума. В глаза бил солнечный свет, и он мог бы быть приятен, если бы не какая-то липкая жижа, вылившаяся на лицо правителя при обороте ложа. Кроме солнца, бьющего в глаза, он видел скошенное лезвие главной гильотины, замершее прямо над его головой. По сути, подумал он, его могут вытащить из этого саркофага, и он сможет еще спастись. В общем-то, жить можно без рук и без ног, государство сегодня платит инвалидам хорошие пенсии, да к тому же, ему назначат специальный оклад. Медицина, думал он, сделала много шагов вперед, и ему, в принципе, могут пришить ноги и руки обратно. Он представил, как потом, как следует подлечившись, он будет рассказывать о том, что с ним стряслось, шутить над собой, и все это, должно быть, будет очень мило. Наверное, он был плохим правителем. Только бы выбраться отсюда. О, конечно, после всего этого он запретит использовать Машину Возмездия в стране, он даже вообще запретит смертную казнь. А что с теми, кого уже казнили? Он даст распоряжение вырыть их из могил, и им тоже пришьют руки, ноги и головы. Он назначит им пенсии. Он вспомнил, что на Машине казнили множество детей, и подумал, что вот их-то, наверное, будет тяжеловато собирать и сшивать. Как им, наверное, было тут страшно. Он вспомнил про свою дочь. Нет-нет, ее тут не казнят, ведь его засунули в эту чертову штуку случайно. Она любопытная, будет разглядывать его шрамы. Он повернул голову, чтобы увидеть ее. На площади ее не было, или он не мог разглядеть ее среди толпы, собравшейся там. Он выкрикнул ее имя, но никто не откликнулся. Он выкрикнул его еще раз, и еще, и еще, но площадь слышала в усилителях только хлюпающий неразборчивый выдох.
Через мгновение все было кончено. Голова, как и всегда, попала точно в корзину, кровь хлынула в чашу, но быстро иссякла. Ложе открылось, точно, как и всегда, сработали его замки. К открытому саркофагу тут же подбежали солдаты, вынули из него обожженное и исколотое тело, облепленное лохмотьями, из корзину достали голову, только руки и ноги, изрезанные на куски, оставались лежать отвратительным месивом по сторонам. Тут же подбежали и журналисты, чтобы сфотографировать тело и Машину, а также солдат, брезгливо счищавших с мундиров испражнения и кровь.
Когда тело было вынуто из саркофага, в Машине вдруг снова заработали какие-то механизмы. Солдаты и журналисты, и просто зеваки, проникшие за ограждение, тут же отбежали в сторону. Многотысячная толпа смотрела на ожившую Машину Возмездия и отступала дальше и дальше от нее. Казалось, что Машина сошла с ума, что сейчас она засосет в свои ужасные механизмы каждого, что она пойдет по улицам, разрушая все на своем пути и каким-то огромными щупальцами вытащит из жилищ жителей города и так истребит все живое. Ничего не соображая от ужаса, люди кричали и жались друг к другу, в то время как в Машине приводились в действие какие-то неведомые механизмы. Но вскоре она замерла, подпрыгнула, и вдруг разорвалась на куски. В сторону отлетели гильотины, гири тяжело ударили ложе и погнули его, по камням мостовой запрыгали и покатились сотни шестеренок, приводов, каких-то странных механизмов, и люди отпрыгивали в сторону, так как и они казались живыми и страшными, как часть ужасного устройства, разрушающегося на их глазах. Только когда дым рассеялся, а последняя деталь остановилась на земле, люди пришли в себя. Они покинули площадь, стараясь не смотреть на руины Машины Возмездия, и еще много месяцев никто не подходил к ним. Ее останки поливал дождь и покрывал снег, и, покрывшись ржавчиной, они приобрели еще более ужасный вид.
Рядом с ней осталось лежать и тело правителя, которое бросили на мостовой солдаты. К не так же боялись приблизиться и вскоре совсем позабыли. В стране уже давно выбрали другого президента, который старался не повторять ошибок своего предшественника. Все пытались забыть о тех преступлениях, участниками которых были, и только обломки Машины Возмездия и тело правителя возле дворца напоминали о них. Изобретателя же Машины больше не видели в государстве; говорят, он уехал, довольный шуткой, которую сыграл.
