спросила сварливо:
- Чего буяните потемну, неслухи?
Василий подошёл к ней, сохраняя территорию и чувствуя вблизи затаившегося обстриженного охранника.
- Да вот, затеяли, припозднившись, попсовую стрижку Кусу сделать – уж больно зарос, а он, дурень, противился. А ты? Одна, что ли?
Ульяна ухватилась обеими руками за поперечную жердину, покачалась. В темноте глаза её в отблеске луны сверкали как у зверя, а дыхание было прерывистым, взволнованным.
- Ушёл, - сообщила глухо, - сказала: «Сыну не нравятся твои приходы», сразу и ушёл без лишних объяснений – не больно-то и дорожил мною. Только в дверях зло пообещал: «Попомните ещё!», не знаю, что и делать теперь. Зничтожит запросто – он злой, злыдень, все боятся, страхом всех в кулаке держит.
Василий тоже ухватился за жердину и молча соображал, чем бы помочь запутавшейся женщине, матери славного паренька.
- Попробуй переговорить с его женой, может, вдвоём удастся укоротить кобеля.
Ульяна хмыкнула скептически.
- Где там! Она на всех углах меня позорит по-матерному, убеждена, что это я его сманиваю.
Долго молчали, не глядя друг на друга и раздумывая, как распутать тройник.
- А перебирайся-ка ты на стройку, - посоветовал Василий, не придумав ничего лучшего. – Со здоровьем-то как?
- Бог не обидел, - похвасталась скромно.
- Стройка всё равно всю деревню вашу высосет, все работящие уйдут на заработки. Сейчас тебя запросто возьмут в разнорабочие или ещё куда на подсобку. Обживёшься, осмотришься, глядишь, и отца сыну подходящего надыбаешь.
Ульяна рассмеялась, подвинувшись к нему поближе.
- А чего его искать – он уже и так есть, - произнесла весело с ясным намёком в темноте. – Ты для Алексея всё равно, что… - и сказала не так, как хотела, - что родственник.
Василий тоже рассмеялся, радуясь, что разговор у них получается доверительный, свойский, что они непроизвольно нащупывают контакты.
- А что, берите за твоего двоюродного брата, - поспешно дал отступного от слишком заискрившего контакта, - не возражаешь?
Она ещё засмеялась, но не ответила, по-женски переведя разговор временно в другую плоскость.
- Вошкин говорил, что скоро весёлая компания приедет на очередной ночной разгул, - сообщила, замяв тему о родстве. – Велел подыскать тропу, где ходят олени и сохатые, чтобы завалить какого для прокорма начальников. Будет и ваш, вот тогда и напрошусь к нему.
- Не надо, - испугался Василий, что неразборчивый охломонистый начальник захочет использовать аппетитную простушку не по назначению, пристроив где-нибудь у себя в конторе. – Валяй прямиком в кадры, уверен, тебя возьмут, рабочих не хватает, просись в строители или в подсобники к ним. Выдюжишь, переймёшь их опыт, и сама станешь спецом, человеком, освободишься от сдерживающих внутренних пут неуверенности.
- А Алёшка? – засомневалась мать, в принципе принявшая разумное предложение Василия. – Куда его?
- Он в какой пойдёт по осени? – спросил поселенец, влезший ненароком в судьбу пострадавшей семьи.
- В седьмой. Год пропустил по болезни. Нашу-то школу прикрыли два года назад из-за недостатка учеников, вот и пришлось мотаться за 10 километров в соседнюю Горчаковку. Зимой и занедужил, простыв на ветру, еле оклемался, но год пропал.
- Интернат там есть?
- Кажется…
- Вот и пристрой его туда, - нащупал Василий выход из неутешной ситуации. – Летом будет с тобой, а в учебное время – там. Парнишка толковый, самостоятельный, сумеет постоять за себя, так что – приживётся, притрётся, поймёт, что другого не дано. В выходные будешь навещать, да и он сообразит, как побывать дома, когда ты там. Сдюжите, пока не кончит девятилетку, а там – в колледж, куда захочет, с общежитием в городе. К тому времени и ты обустроишься на стройке, обзаведёшься жильём, а то и верным спутником, - отвёл угрозу от себя, почувствовав, что слишком углубился в чужую жизнь и как бы в ней не утопить себя. – Слушай, - замылил тему, опомнившись, - хотелось бы завтра баньку сообразить… ты как?
Ульяна оторвалась от жердей, словно оттолкнувшись от соблазнителя.
- Не возражаю.
- А ещё, - продолжил он замятню, - хотелось бы сходить в тайгу, посмотреть, ощутить её изнутри, а то я, человек средней России, и лесов-то настоящих толком не видел. Возьмёшь с собой пару-тройку раз?
- Да когда захочешь, вдвоём-то способнее, если такой большой слишком шуметь не будешь.
Василий облегчённо вздохнул, выкарабкавшись из скользкой семейной темы.
- Постараюсь.
Она тоже засмеялась со слышным облегчением.
- Интересный ты, однако, мужик, чем-то похож на Куса: такой же лохматый, неухоженный, а притягиваешь. Так и хочется погладить, но боязно. Неуступчивый, но, наверное, добрый. Однако опоры в тебе нет – слишком самистый, свободолюбивый.
- Да уж не только намордника, но и ошейника, тем более с поводком, не терплю, - подтвердил Вася-Кус.
- Спокойной вам, - пожелала, оборвав щепетильный разговор впустую в темноте у разделительного забора, и ушла.
-5-
Всё утро, туманистое и сырое, пока майстрячил Кусу будку из кусков найденной почерневшей многослойной фанеры и таких же обрезков досок, одолевали нехорошие мысли, как продолжение вчерашнего тёмного недоговорённого разговора. Хорошо советовать, даже приятно, когда не надо делать самому. А хотелось бы, прислушивался теперь к самому себе. Где-то внутри свербит, однако, мыслишка, что влез не в своё болото, а вылезать не хочется. Как будто заманил, а сам сдрейфил, сиганул в сторону. И хочется, и колется, особенно ради пацана. Да и Ульяна подстать. Правда, ругани и схваток не оберёшься, так что? Пух и перья летят, только кожа очищается, и мысли истинные проясниваются. Может, рискнуть на старости лет? Она, похоже, не будет против. Или у неё просто нет другого, более лёгкого, выхода? Подкладывается под интерес? Нет, нет, не всё так гладко, как видится в темноте, не надо торопить развязку, пусть созреет, время есть. Есть время одуматься старперу. Неужели запоздавший зов природы? Или всего лишь временное помутнение разума, после которого он уйдёт, и будет стыдно, и замкнётся в себе ещё больше. В конце концов, решил, не мудрствуя лукаво: пусть будет, что будет, не надо только завязывать узелки слишком туго, чтобы можно было вовремя и безболезненно дёрнуть за торчащие концы и развязать при надобности. А пока…
Пока надо кормить четвероногого и двуногого. Фантазии хватило только на ту же гречку с мясом, луком и морковкой. Кус не возражал, а проснувшийся Алёшка нехотя выклевал мясо, выхлебал кружку чая со сгущёнкой и печеньем и был таков, торопясь начать короткий пацанячий день. Оставшись вдвоём, новосёлы натаскали воды в баню, затопили печь, доделали будку, постелили внутри старый ватник, освоили, да так, что и вылезать не хотелось. А пришлось, надо было прежде бани подравнять вчерашние огрехи стрижки. Сегодня Василий сладил с этим муторным делом и один, а Кус, умница, только нервно вздрагивал, когда холодные ножницы невзначай касались тёплой кожи. Справились и с этим, пёс уже смотрелся любо-дорого, совсем домашний, какой-то беззащитный и даже симпатичный. От Василия – ни на шаг, боясь потерять настоящего хозяина и снова бродяжить голодным. Пусть стрижёт хоть каждый день, лишь бы быть рядом, лишь бы кормил.
Через часок и добрая банька поспела, а грязнуле пришлось испытать ещё одну экзекуцию, которой он никогда прежде не подвергался. Но, надо отдать должное умной псине, перенёс и её достойно, только изредка поднимал мокрую жалкую морду к банщику и слизывал тёплую воду с боков и усов, а то вдруг встряхивался так, что брызги разлетались по всей мойке, окатывая хозяина с головы до ног. Зато теперь стал по-настоящему любо-дорого, хоть сейчас на выставку. А радовался как, когда закончили, отмыв всё до последней шерстинки, забегал-запрыгал по баньке, сшибая тазики и вёдра, и даже попытался поднять когтистые лапы на Василия, но тот уклонился, не приняв уж чересчур щенячьей нежности. Только утёрлись кое-как, причём Кусу эта процедура не пришлась по нутру, прибежал запыхавшийся маленький хозяин, чуток припозднившийся к означенному ранее сроку. Пса отпустили кататься по траве и чесаться о кусты, а сами наладили блаженную парилку, где и возлежали, источая грязный пот, в истомной нирване. Похлестав друг друга горячими берёзовыми вениками, нещадно – одного и бережно – другого, постонав и поохав в ощущении изгнания бесов и обновления шкуры, вывалились наружу к вящей радости Куса, покрытого с ног до головы прилипшим травяным мусором, поостыли, позябли до пупырышек и потрескивания сжимавшихся косточек, и – снова… и так трижды, поскольку бог троицу любит. А потом уже вяло и замедленно обмылись, с усилием сдирая наслоения со спин, и Алёшка удивлялся массивности её у Василия, и сам пыжился, представляя, что и у него растёт такая же.
- А ты шибко сильный? – спросил, с уважением ощупывая вздутые бицепсы бородача и напрягая свои, ещё совсем жиденькие. Чёрт самолюбия дёрнул Василия похвастаться перед восхищённым мальчишем, и он не нашёл ничего лучшего, как завязать узлом подвернувшуюся под руки банную кочергу, чуть не выдавив удивлением глаза маленького зрителя. Завязал, опомнился и хотел привести в первоначальное рабочее состояние, но Алёшка не дал. – Возьму, покажу пацанам… – Нам свойственно похвастаться хотя бы чужим, если нет своего, а уж пацанам – тем более. Алёшка и сам попытался выпрямить упрямое железо, да где там! После этого, почему-то стесняясь друг друга, быстренько обмылись, легко оделись и, наконец-то, окончательно вывалились на свет божий. А там:
- С лёгким паром! – подоспела и Ульяна, вернувшаяся пораньше, чтобы и самой успеть в согретую баньку.
- Спасибо! – ответили слаженным дуэтом, а Кус помахал очищенным облегчённым хвостом, то ли принимая поздравление, то ли присоединяясь к нему. Привыкая, он даже не облаял хозяйку, хотя и держался поодаль.
А она, скинув с употевших плеч рюк, извлекла из него двух рябцов.
- Вот вам на обед. – Уж тут-то Кус не выдержал безопасной дистанции, подошёл, понюхал, но, услышав грозное «Фу!», недовольно отошёл, облизываясь. – Сумеешь? – спросила постояльца.
Тот поднял убитых птиц, повертел перед глазами, ухватив за лапы.
- С курами приходилось иметь дело, - определил свою квалификацию. – Думаю, управимся и без тебя. Иди, парься, пока совсем не выстыло. – Когда ушла, спросил у напарника: - Ты как насчёт крутого борща?
Тот, долго не раздумывая, выпалил:
- Я всё буду теперь есть, что и ты, - пообещал, пружиня тощие бицепсы.
- Ну, тогда тащи мамкины прошлогодние припасы: капусту, свёклу, морковку, картоху, грибы, если остались. Да спроси у неё, может, ей воды не достало.
Ульяна мылась-парилась долго, не торопко, по-мужски, а вернее – по-таёжному, и когда, вся зарумянившаяся и помолодевшая, выбралась в лёгком сарафанчике на лавочку у баньки, отдыхиваясь на свежем воздухе, борщ у поваров уже прел. Осталось только Лёшке смотаться в магазин за хлебом и сметаной, да накормить вертящегося рядом в нетерпении пса. А он, как ни странно, тоже не отказался от пахучего борща и, больше того, прикончил целую миску с верхом, не оставив ни овощинки, будто знал, что витамины нужны для быстрого роста здоровой шерсти. Но сначала всё же, для страховки, схрумкал все косточки, выложенные хозяином на фанерку, а потом ещё, не
| Реклама Праздники 12 Июня 2024День России 11 Июня 2024День работников легкой промышленности 14 Июня 2024День работников миграционной службы 21 Июня 2024День кинологических подразделений МВД России 18 Июня 2024День медицинского работника Все праздники |