-И когда ж ты закончишь пьянствовать-то, скотина?
Он недоуменно и затравленно посмотрел на нее. Ну, не дурра ли? Ведь две минуты назад сказал ей: дай на опохмелку- и брошу! Брошу, вот те крест! А она опять двадцать пять! И с такой дурой я целых пять лет живу! Сам дураком стал, заначку по- человечески спрятать не могу!.. А ей хоть бы хны! Нажрется с утра пирожков и все ей по боку! Сама себя шире… А здесь, действительно, сдыхай, как скотина- никто не пожалеет! Никто перед смертью стакан с водкой не подаст! Это уж я точно знаю! И детишек так же воспитывает…
-Тань, ну дай!- канючил он. –Ведь помру! Сердце остановится… Тяжко…
У него, и в самом деле, на лбу выступил пот.
-Во! Понял?- сунула она ему под нос обсыпанный мукой кулак. –Подыхай!- и снова задубасила скалкой по тесту.
Он подождал немного, вздохнул и ушел, шаркая тапками, в комнату. Подошел к трельяжу. Оглянулся на дверь и так, со свороченной головой, на ощупь начал медленно и неслышно выдвигать верхний ящик. Открыл до половины и зашарил рукой. Схватил первый попавший флакон с духами и сунул его под брюки, в плавки. Затем так же тихо закрыл ящик и повернул голову к зеркалу.
Из зеркала- глаза в глаза!- на него пялилась жена.
Он потерял сознание.
. . .
Очнулся он, когда каталку тряхнуло при въезде в грузовой лифт. Он открыл глаза.
Рядом стояла девушка в голубом халате и в маске. Глаза её смотрели внимательно и с легким отвращением.
-Девушка, где я?
-В больнице.- Она завезла его в палату. –Ложитесь на койку, я сейчас капельницу принесу.
Он слез с каталки. Почувствовал тяжесть в паху. И все вспомнил! И про духи- тоже.
-Подождите,- хмуро попросил он медсестру. Отвернулся. Пошарил в исподнем. Сунул руку с флаконом в карман и повернулся к девушке.
-Милая, с похмелья это я… С похмелюги- вот и поплохело. Милая, принеси грамм пятьдесят спирта, пожалей меня!.. Вот, возьми, от всей души, в подарок…
Он, будто бы из кармана, подал ей чуть початые духи.
«Живанши».
-Помоги, милая…
-Ложитесь!- повторила она. А флакончик как-то незаметно очутился в кармане ее халатика.
Он ждал ее минут пять. Сидел на койке, обхватив тяжелую головушку руками.
Медсестра появилась, катя перед собой тележку с капельницей. Здесь же стояли несколько мензурок с прозрачными жидкостями.
Она плотно прикрыла за собой дверь. Пальцем указала на нужную мензурку.
-А здесь вода… И ложитесь вы, в конце концов!
Он залпом, обжигая пищевод, проглотил спирт и забил водой. Лег на койку, сложив, как покойник, руки на груди и закрыл глаза. Жгучий комок алкоголя постепенно ослабел, опустился в область живота, рассасываясь в кровь. Светлело и легчало в голове. И пальцы рук уже не тряслись.
Звякало перебираемое медсестрой стекло.
-Рубашку снимите. Или рукав закатайте,- услышал он. Открыл трезвые ясные глаза.
-Ох, милая, спасибочки!.. Это что, капельница у тебя?.. Нет, не надо, пойду я…
-Куда вы пойдете?!- всполошилась та. –Вам отлеживаться надо, «почиститься»!..
-Да я уже все, оклемался… Спасибо.
Он вышел из палаты. Его никто не окликнул.
-К Димону надо… У него точно осталось после вчерашнего…
Спустился с больничного крыльца- и чуть ли не столкнулся с торопящейся навстречу женой.
-Гриш, ты чего?.. Выпустили?
-Ну…- буркнул он. –Капельницу сделали да уколы… Нельзя, говорят, так резко завязывать… А ты чего сюда?.. Только-только положили, а ты уже прёшься…
Она сунула ему сумку, подхватила под локоть.
-Я, Гриш,- она невольно обернулась на дверь больницы. –«четвертинку» тебе купила. Она там, в сумке, в носки шерстяные завернута…
