Телефонный звонок раздался воскресным вечером часов в восемь. Ужин позади, домашние задания у сына проверены, тут бы самое время сесть перед телевизором или почитать, но...
- Привет, вы дома? - звонит молодой коллега мужа, в силу возраста и личной неустроенности пользующийся неисчерпаемым кредитом нашего терпения.
- Привет! Ну, раз я тебе отвечаю...
- Слушай, я здесь рядом, можно зайти, я не один, - произносит он на одном дыхании и замирает, ожидая моего вердикта. Все наши общие друзья безрезультатно подталкивают его к женитьбе на какой-нибудь хозяйственной девушке, но Марик (так его зовут) сопротивляется. Приходя к нам, он повторяет одну и ту же фразу: "Вот если бы на тебе - я бы женился, а так - достойную буду до пенсии искать". Марик- высокий шатен с хорошей фигурой, поразительно похожий на Александра Блока. Он начитан, эрудирован, меланхоличен и часто слегка пьян. Всех своих знакомых девушек он рано или поздно приводит к нам в гости - показать и увидеть одобрение в моих глазах. И я одобряю, но он не верит...
- Давай, но только на чай. Завтра на работу, ребёнку спать через час, - знаю, что от него не отвяжешься.
Марик довольно заржал, и, проворковав: "Мы мигом...", повесил трубку. Я сказала мужу, что сейчас будут гости, и он сразу всё понял. Никто другой в такой неурочный час в гости не ходил.
Как здорово всё же мы жили. Можно было без предупреждения завалиться к кому-нибудь на ночь глядя, принеся с собой бутылку вина и "Советского шампанского" для дамы, болтать пол ночи обо всём на свете на маленькой уютной кухне, запить всё это чаем с сушками или пряниками, и испытывать радость или досаду, если всё не вовремя, но тем не менее это было здорово!
Звонок в дверь раздался через десять минут. Открыв, я увидела радостного Марика, подталкивающего впереди себя роскошную даму в каракулевом манто и норковом берете. После суеты в прихожей мы все наконец прошли на кухню, где я уже приготовила чай. Квартира была маленькой, двухкомнатной. В зале сын готовился ко сну. А мы устроились, как всегда, на кухне. Я наконец рассмотрела девушку. Она была маленькой, стройной брюнеткой, с серо-голубыми глазами. Мне показалось, что она чуть старше, чем хочет выглядеть, но не важно.
- Меня зовут Мила, - произнесла она высоковатым голосом, не дождавшись, когда кавалер представит её. - Марик столько рассказывал о вас, я так хотела познакомиться... Ничего, что мы поздновато?..
Беспроигрышный вариант. Что я должна сказать? "Ах, что вы, ерунда..." Но я только улыбнулась, и пригласила за стол.
- Ой, Марик, что же ты? Неси мою сумку скорее, - распорядилась она, и наш приятель заспешил в прихожую. Вернулся он с объёмистой чёрной кожаной сумкой известной фирмы. Явно гордясь, Мила вынула оттуда шампанское, коньяк, коробку конфет, что-то ещё... Сумка была поистине безразмерной.
Завязался разговор, мы быстро преодолели неловкость первых минут, Мила щебетала без умолку. Мы узнали, что она стюардесса, что живёт она здесь недалеко от нас, и как она этому рада, и теперь мы непременно будем видеться чаще, и что Марик так расписывал (она так и выразилась) нашу семью, и давайте дружить... Я посмотрела мельком на мужа. Было видно, что он в замешательстве. Дальше вечер покатился по обычному сценарию - мы немножко пили, угощались моими плюшками, смеялись и слушали бесконечные рассказы Милы о её дочери, о том, как они познакомились с Мариком, как она летает по Союзу, какую куртку она "оторвала" для него в Ташкенте...
Когда Мила вышла "попудрить носик", Марик вопросительно посмотрел на нас с мужем.
- А тебе-то самому как? - спросила я.
- Шебутная она очень, но вообще-то ничего... - ответил он. Может быть он бы ещё что-то добавил, но вернулась Мила. Она вела себя как-то нервно, ужасно хотела понравиться нам, доверительно касалась моей руки в разговоре, всё время повторяя: "Ну, мы-то, девочки, знаем цену..." или "Ой, кому-кому, но не нам это рассказывать", намекая на какую-то общность восприятия событий, разговоров... И вдруг неожиданно предложила спеть "Хасбулат удалой", видимо надеясь очаровать и моего мужа. Он по возрасту старше нас с Мариком, и ей видимо показалось, что Хазбулат его как раз устроит. Короче, мы слегка обалдели, но всё же спели песню, Мила выводила мелодию старательно, высоким голосом, и ужасно перевирала мотив. Потом слушали Высоцкого, всё было неплохо, но Марик участия в разговоре почти не принимал, курил, смотрел на нас и улыбался. Мы простились около часу ночи, заручившись уверениями в любви со стороны Милы, и расцеловавшись при расставании.
Он позвонил на следующий день.
- Привет! Что скажешь, как она тебе?
- Ну, что я могу сказать?.. Это же шапочное знакомство. Одинокая она очень... Поэтому из кожи вон лезет, чтобы понравиться. Но это хороший признак, Марик. Будет тебя холить и лелеять. Сам-то как?
Он помолчал и сказал:
- Знаешь, я наверное женюсь на ней. Во-первых она всё время летает - значит не будет надоедать. Обеспеченная опять же... - смеялся приятель.
- Если ты серьёзно... Ну, почему нет. А как тебе дочка её, ты с ней знаком?
- Да, так, белобрысенькая такая, классе в пятом, - ответил Марик, и я не услышала в его голосе тепла. Но, может это просто по телефону так показалось...
Через два месяца нас, и ещё человек двадцать с кафедры пригласили на свадьбу в довольно приличный старый ресторан. Дарили по тем временам всё, что угодно - от венских стульев до хрустальных ваз, но нас заранее предупредили, что предпочтительней деньги. Мы всей кафедрой собрали неплохую сумму, сложили в красивый конверт, который я ещё и разрисовала подобающим образом, и отправились "пропивать" свободу нашего вечного холостяка.
Стол был накрыт в большом отдельном кабинете. Время было зимнее, поэтому цветов принесли немного. В те времена в холодное время года можно было купить лишь заморенные хризантемы в ботаническом саду. Про Голландию мы тогда только в книжках читали, или слушали пластинку с инструментальной пьесой под названием "Тюльпаны из Амстердама". А из Грузии возили цветы только к Восьмому марта.
Молодая, которая, как я уже заметила, "была не слишком молода", чтобы никого не насмешить, фату предусмотрительно прикалывать не стала, и вообще была упакована в очень узкое, длинное пурпурное платье с разрезом до самой... критической точки. Чёрные лодочки на высоких шпильках хорошо дополняли образ и гармонировали с чёрными, распущенными по плечам, волосами. Марик был уже весел тем опасным весельем, когда, вот ещё чуть-чуть, и всё... Но выглядел великолепно в дорогом классическом костюме "с блеском". Рядом с Милой всё время крутилась дородная блондинка в чёрном гипюровом платье с пелериной. Контраст белых волос и чёрного гипюра великолепно оттенял лёгкий загар атласной кожи этой дамы. Все жёны кафедральных друзей Марика, и я в том числе, были заинтригованы активностью и чрезвычайной энергичностью блондинки, и интересовались друг у друга, кто же это такая? Когда все расселись по предложенным местам, слово сразу взяла эта дама.
- Добрый вечер! Сегодня я выдаю замуж мою любимую подружку - Милку! - провозгласила она. - Мы вместе работаем, давно дружим, поэтому я сегодня подружка невесты и тамада, - она напряжённо засмеялась. - Давайте поздравим молодых, выпьем за их счастье и будем танцевать! - Было видно, что эта роль ей непривычна. Мы все дружно выпили за молодых, за их будущее счастье, начали закусывать, возникло характерное оживление. А что, тепло, красиво, вкусно, оплачено, музыка слышится из соседнего зала - приятно...
Прошло минут двадцать, кто-то ещё поздравлял и желал чего положено в таких случаях, когда блондинка постучала вилкой по стенке тонкого бокала для шампанского и сказала громким весёлым голосом:
- Так, пока все в сознании - процедура дарения подарков! А то потом все напьются, - она засмеялась, а я покраснела и оглянулась на Марика. Мне стало до боли жаль его, он ведь у нас парень интеллигентный... Но жених сидел, подперев голову рукой и сонно моргал. А подружка уже обходила гостей с небольшим подносом, взятым у официантки, приговаривая: "Не скупимся, не скупимся, молодым надо жизнь строить!" Конверт с кафедральными деньгами почему-то отдали мне. Может потому, что я разрисовывала его и подписывала поздравительную открытку?.. Когда дама подошла ко мне, я вытащила поздравление, а конверт положила на поднос, собираясь прочитать заготовленный стишок, но она быстро прошла дальше, приговаривая и смеясь...
Потом мы танцевали, было не то чтобы весело, но раз уж пришли, то нужно "позажигать"! В какой-то момент я пошла к столу, чтобы попить минералки - было жарко, разгорячённые танцем, мы не могли отдышаться. Когда я приблизилась, Мила и её подружка сидели за столом спиной к залу. Меня они не видели, поэтому разговаривали достаточно громко, да ещё музыка гремела, поэтому я хорошо расслышала слова подружки:
- Тоже мне - кафедра... Даже смешно... Разве это деньги?.. Зато ты, Милка, теперь с мужиком! - тут она повернулась и увидела меня. Мила в этот момент сложила пересчитанные деньги в стопочку и засунула в бюстгальтер. Конверт мой, надорванный и помятый, валялся на полу. - О, вот и ты, красотка, - сказала она так, как будто мы были сто лет знакомы. - Слушай, мне Милка про тебя рассказывала. Я всё думаю - что там за фифа, а ты вот... - Она была уже здорово подшофе. Как я узнала, она только вернулась из рейса, вероятно поэтому, подумала я, так нелепо вела себя, я бы сказала - слегка наглела, на грани фола. Мне стало неприятно после этой сцены с деньгами. Как-то нужно было вырулить из ситуации, и я позвала их танцевать, про себя решив, что нужно собираться домой. Марик уже оттанцевал со всеми кафедральными дамами и жёнами коллег, и теперь сидел в углу за столом, уронив голову на руки. Его уже ничего не интересовало, он мирно спал, надеясь, может быть, что вся эта свадьба - дурной сон. А может ему и правда понравилась эта оборотистая стюардесса со своей подругой... Хотя - нет, я ведь неплохо знала его. Но это его жизнь, не мальчик, разберётся...
Они прожили вместе около года. Мы пару раз встречались, что называется, семьями. Однажды, будучи у них в гостях, мне пришлось наблюдать такую картину. Мила готовила кофе на кухне, нечаянно разбила чашку, и, наступив неловко, порезала ногу. Мы все прибежали на крик - кровь текла обильно, и Мила старалась промокнуть её салфеткой, но на полу уже была лужица. Меня поразила реакция Марика.
- Фу, убери здесь всё, противно же...
