наши подоспели деду на подмогу. Ничего - сказали монголу, - ты назад не получишь, собачий потрох. Отдавали тебе девку живую, а привёз ты её мёртвую, кто знает что ты с ней сделал? А может ты, жёлтая твоя морда, сам её и задушил? И езжай отсюда, пока тебя бичами не погнали. Разозлился он, плюнул, да так с Олэськой за деревню и поскакал. И перехватить не успели. А там за деревней, у самого кладбища отвязал её от седла, снял с неё холстину, да и сбросил саму на землю. И уехал к себе в степь. Там её, коло дороги, на другой день пацанятки и нашли.
Не разрешили старикам Олэську на кладбище хоронить. Поп не разрешил. Не знаю, сказал, не приняла там она за это время басурманскую веру? А может и сама она самоубилась от монгола? А повешанных, да утопленных, да нехристей рядом с православными не дам хоронить. Так и похоронили её без креста и без отпевания рядом с тем местом, где монгол её бросил. Давно это было. А могилу её – монгольской - бабы наши дурные прозвали. Им бы что, им бы бабам только языками чесать. Хоть тогда, хоть и сейчас.
С уважением и добрыми пожеланиями.