Молчание - золото? (Ч. II)

Но вот набралась же! А супружник мой, как только я ему объявила, что выставляю его со всеми вещами из квартиры, не очень-то и расстроился. Только и сказал, что есть у него, где жить. И ради кого жить, тоже есть. Видимо ту женщину с неродным ему сыном и имел ввиду. Да всё грозился, что я ещё очень пожалею о своём поступке.

- А Маша? Как же Маша? – смотрела Инна во все глаза на Любу.
- Маша? – переспросила та, прикрывая форточку, - Маша его  интересовать перестала. Один год он, правда, аккуратно платил за её обучение, а потом решил, что хватит на его шее сидеть. «Если девка умная, - сказал – так в любой школе выучится, а если дура-дурой – представляешь, так и назвал дочку  - никакие гимназии ей не помогут».
- Ну, а ты? – Инна всё не решалась задать мучивший её вопрос, поэтому она спросила о другом:
- … забрала ребёнка из школы?
- Забрала, - со вздохом ответила Люба, - денег на тот момент у меня не было, а без денег в таких крутых школах, сама знаешь, не учатся.
- Знаю, - потупившись, произнесла Инна.
- Как мы с ней прожили эти три года – сложно сказать, - и  Люба, словно вспоминая те дни, потёрла лоб, - только поняла я одно: не надо было черту под себя подводить.
- Для начала, - рассказывала она окончательно притихшей Инне, - окончила я курсы парикмахеров, и рука, видимо, лёгкая у меня оказалась, - сразу клиентура набралась. Там уж немного нам с Машкой полегче жить стало. А где клиентки богатые – там и круг общения соответствующий нарисовался. Я им красоту наводила на головах, а они меня то с модельерами, то с дизайнерами знакомили, то ещё с кем-то, кто потом так же моими клиентами становился – так жизнь из трясины меня на белый свет и начала вытаскивать.
Мы даже мебель выбросили ту, которая была при моем бывшем, - Люба намеренно не произносила имя Стасика, - и квартиру заново обставили, и принарядились, и…
Ну, короче, многое, что в жизни у нас изменилось.
- А куда же… - начала Инна.
- Шаганов делся? – подняла Любаша брови, - ты это хотела спросить? И усмехнулась: «Так после того, как настоящий папаша Богдана из мест лишения свободы пришёл, моего благоверного как ветром оттуда сдуло. Вернее, не ветром, конечно, а тумаками хорошими. Он-то в отличие от Стасика, всё прекрасно знал. И о том, что сын у него на воле растёт, тоже знал. Но про то, что его жена с другим живет – узнал в самую последнюю очередь. Как только порог квартиры переступил».
- А потом, - продолжала с насмешкой Любаша, - очередь выстроилась другая: из претендентов испытать на себе тяжесть кулаков отца законного. Он, хоть и уголовником был, но мужем и отцом продолжал оставаться. И никто его этого права не лишал. Правда, долго на воле он не пробыл,  опять по какому-то делу загремел. Но сожителя, то бишь супруга моего, та женщина больше видеть не пожелала. А, может быть, просто побоялась. Ведь мужик-то ей, видимо, очень доступно объяснил, что не дело это, имея в паспорте штамп о браке, приводить в дом чужих кобелей.
- А ты? А Маша? – снова посыпались из Инны вопросы.
- Что, я? – и Люба снова внимательно посмотрела на подругу, - ты чай пей давай. Или ещё винца достать? – и она потянулась к полке.
- Нет, подожди, - пыталась Инна собрать мысли воедино, - и он после этого к вам даже не пришёл?
- А зачем? – искренне удивилась Любаша, - я уже к тому времени с Гришей познакомилась, да и  Машка к нему всей душой прикипела. Так что…
И Люба развела руками:
- Поезд, как говорится, ушёл.
 - Может, я сама была виновата, - добавила она, откидывая назад непослушную прядь, - но бросить женщину – это одно. А отказаться от собственного ребёнка – это, знаешь ли, совсем другое.
- А, может, и хорошо, что всё так произошло, - закончила она и неожиданно улыбнулась, - исчез человек из моей жизни – эта жизнь для меня заново и открылась. Причём, заметь – она подняла указательный палец – в новых красках открылась!

Инна уже открыла рот, чтобы поведать Любаше всю правду про бывшего мужа, которую она так и не решилась рассказать в своё время, как в коридоре раздался смех и звонкий девичий голос спросил:
- Мам, ты дома?
- Маша вернулась! – улыбнулась Люба и, поворачиваясь к подруге, спросила:
- Ведь ты её с тех пор так и не видела?
Инна покачала головой:
- Нет.
- Сейчас я вас познакомлю, - Люба поспешила в коридор и обернулась на ходу:
- Не узнаешь мою принцессу, сколько уж лет прошло!
В прихожей снова послышался смех, затем раздался чей-то голос,  и через несколько мгновений Люба уже вела в кухню Машу, крепко держа её за руку. Маша, не переставая смеяться, поздоровалась с Инной. А за Машей, немного смущаясь и глядя под ноги, шагал высокий парень в слишком знакомой толстовке.
Инна остолбенела:
- Андрей!!!
Сын остановился и удивленно уставился на неё. Так он и стоял, молча, и только изумленно моргал, словно увидел свою маму впервые.
В кухне мгновенно воцарилась тишина.
- Так вы что, знакомы? – первой опомнилась Маша.
- Что-то я никак не въеду, - в этот же миг произнесла Любаша, - откуда вы друг друга знаете?
- Вообще-то это мой сын! – воскликнула Инна, - вот так сюрприз… Ничего себе!  А я-то думаю, куда он стал после школы пропадать! То у каких-то друзей якобы сидит, то книжки в магазине смотрит, то ещё какие-то причины у него находятся. Нет, я, конечно, понимаю, - и у Инны в глазах заиграли смешинки, как это когда-то было в молодости, - что ты уже взрослый, но хоть бы словом или полсловом обмолвился нам с папой! Всё в секрете ведь держал!
И тут Маша засмеялась. И снова будто бубенчики на кухне зазвенели:
- Андрей, так ты маме ничего, что ли, про меня не рассказывал?
- Да… как тебе сказать… - смущенно пробормотал тот, - я говорил, что одной знакомой помогаю решать задачи по физике… И вот даже книжки в магазине для тебя смотрел. А больше… - и он замолчал, не зная, что ещё сказать.
- А потом, знаешь, - продолжил он более уверенно, глядя на Инну, - ты же мне нет-нет, да повторяла, что молчание – золото. Я эту пословицу с детства и запомнил.
Он внимательно оглядел Машину маму, потом перевел глаза на свою и, не переставая удивляться, спросил:
- А, что не так, что ли? Разве молчание не золото?
- Нет, конечно! – хором ответили три голоса.
- Конечно, нет, - совсем тихо повторила Инна и, тепло улыбнувшись, посмотрела на Андрея.