Войны демонов. Глава 25

Глава 25. Жертва.
              Ветер носил по болоту запах гари и черные хлопья пепла. Между омшелых вязов, буков и папоротника виднелись зарницы пожарищ. Густой, едкий дым, туманном стелился над мутной водой топей, душил кустарники и многоголовыми щупальцами спускался по пологому песчаному берегу к зеленоватой воде Южной Оттары.
          Взволнованные кони переминались с ноги на ногу, а воины не выпускали оружие из рук.
          Отряд Эрна Тенсиллора стоял на окраине разоренной деревни. Вернее того, что от нее осталось. Дотлевали красными прожилками остовы обвалившихся домов. Тлели, источая под кроны едкий черный дым. Смердело полем битвы. Нет, резни! Трупы селян лежали меж огарков хижин, некоторых из них коснулось прожорливое пламя. Дети и еще совсем грудные младенцы, утопленные в зловонном болоте, лежали покрытые зеленоватой водой и тиной там же где их обрекли на смерть.
-Держись поближе! А то парни перепутают тебе с орком, - пошутил сир Сигурд над командиром данагской дружины.
Хэрсир Рогвальд скорчил глупую улыбку, к которой не хватало добавить только идиотское: “Гы-ы-ы”
Как можно спутать бледного северянина с голубыми глазами и медной бородой с вплетенными в нее золотыми кольцами с зеленокожими и коричневыми нелюдями с ярко выраженными нижними клыками Рогвальд искренне не понимал. Предрассудки насчет данаг, присущие всем южанам без исключения, не в коем случае не уравнивали его народ с этими дикарями. Единственное, в чем они были, пожалуй, похожи, - полное презрение к смерти.
На шутки Сигурда, хэрсир Рогвальд не обижался, искренне недоумевая, что в них смешного находили даз-рематцы.
Рогвальд наблюдал, как Эрн Тенсилор бродит меж трупов селян, невдалеке от обгоревших домов. Читает следы.
Данаг привстал в седле, размял спину. Хэрсир Рогвальд предпочел бы сейчас трястись на волнах открытого Северного моря, на палубе своего драккара, а не сидеть в седле, от которого у него уже ныла спина и болели ягодицы. Южане, судя по-всему, не ощущали никакого дискомфорта от езды верхом.
-Может отправим Рогвальда к оркам, пусть втерется в доверие? - снова пошутил Сигурд.
На взгляд Рогвальда, на орка сейчас больше походил именно Сигурд. Его кольчуга тусклая, в отличие от блестящей серебром Рогвальдовой. Да и на лицо он гораздо смуглее бледного данага, к тому же копоть, висящая в воздухе, выразила морщины в уголках голубых глаз и тонких губ, а пшеничные волосы, потускнев приобрели цвет обожженной ржи. Тем не менее над шуткой по-смеялись, а Рогвальд снова скорчил идиотскую улыбку, адресовав ее Сигурду.
Даже Эрн Тенсилор отвлекся от сосредоточенного изучения следов и скривил уголок губ.
-Они идут к берегу, - констатировал Эрн.
За последнее время орки заметно осмелели. Согласно донесениям: за рекой, на улдранских болотах их число заметно возросло. Орда прибыла откуда-то с Эстлинга, - с Харадана! Говорили, что орки пытались захватить крепость Требьят, близ болот, что граничат с Улдраном с севера, но были оттогнаны хозяином Лотохейма, - Кариганом Лотохеймером, - командующим гвардией Даз-Ремата. Это, должно быть, обрадовало лорда Лотохеймера, смогшего избежать разорений своих владений, но прибавло седых волос на голове лорда улдранского, - Урлуса Натиовара, который, впрочем, все не решался на активные действия против орды, наращивая силы в, пока что, безопасном Весхолде. Этой нерешительностью и воспользовались орки, пересекшие Южную Оттару большим числом.
Опустошительный рейд орков почти достиг границ Улдрана с Острией, оставив за собой десятки сожженных деревень и разоренные предместья Харенгольда, тем самым создав угрозу уже северным границам владений Тенсилоров, - знаменосцам Улруса Натиовара.
За глаза лорд Атэус Тенсилор корил Урлуса Натиовара за неспешность, граничащую с трусотью, в приготовлениях к войне с орками. Хотя сам не спешил выйти за реку с уже имеющимися у Тенсилоров силами. Эрдвол и Данфератт уже давно укреплены и способны выдержать длительную осаду, но Атэус ждал подхода дополнительных сил, в сердцах надеясь, что король пошлет кого-нибудь еще на поддержку Натиоварам и его вассалам.
Эрн же, сидеть сложа руки был не намерен.
Если молодой лорд и был согласен, что слабо заселенные, почти дикие западные границы Даз-Ремата и допустимо сдать орде, то посягательства на земли восточного Улдрана, были немыслимыми в его глазах. Это, по мнению Эрна Тенсилора, навлекало позор на его славный, древний род.
Река, ставшая когда-то давно местом переломной битвы в долгой войне между Старой Ордой и эльфийской империей, теперь явилась местом битвы людей и новой орды. И Эрн не сомневался, что история здесь повторится! Едва орда пересекла реку, выйдя с заболоченного западного берега на зеленые поля восточного, молодой лорд Тенсилор явился к оркам за расплатой. Решительные атаки Эрна позволили вернуть контроль над рекой и переправами, заставить большую часть вторженцев снова отступить в топи, а оставшихся раствориться в лесах, где им суждено вскорости сгинуть. Пусть другие лорды отсиживаются в крепостях, собирая там своих обездоленных крестьян, обрекая их на голодную зиму, пусть отец продолжает собирать войска в Эрдволе, наследник дома Тенсилор устроит знатную охоту в болотистой пойме! Улдран до сих пор не пал, а его замки не осаждены Ордой только благодаря Тенсилорам, - единственным, кто отважился не ждать королевского подкрепления.
Эрн дал коню шпор, уводя на север, в сторону старой разбитой дороги, над которой густой пеленой стояло облако пыли, поднятой маршевой колонной его основных войск. Река заблокирована, но орочьи кланы все еще свирепствуют на восточном берегу, отрезанные от основных своих сил увязших на болотах на западе. Необдуманное форсирование реки орками, обрекло уже сотни, если не тысячи из них на смерть под мечами войска Атеуса Тенсилора во главе с его сыном.
Зашуршали знамена с алым вепрем и яблоками, ставшим для ордынцев олицетворением достойного врага. А подтверждением его доблести и непримиримости свидетельствовали воздетые на пики отсеченные головы орочьих воителей и предводителей, вздымаемые знаменосцами наравне с родовым гербом.
         
          Шакрок созерцал резню, учиненную в низине его воинами. Дома вспыхивали, занимались огнем. Чадили соломенные крыши. В воздухе витал черный пепел и отголоски учиненной в поселении бойни. Немногие выступили с оружием в руках против «Обрекающих молотов». Они пали, оставив свои дома на разграбление, а семьи на убой.
Древний закон запрещал убийство слабых. Но во время войны законы молчат. Обезумевшие от крови и вседозволенности орки, зачастую впадали в животную ярость, убивая все на своем пути, из-за кровавой пелены, затмевающей глаза не разбирали чьей крови испивают их клинки. Более стойкие и мудрые, если и не давали женам и детям спастись, наставляли опьяненных кровью, сгонять их, словно скот в сарай, который предстояло потом поджечь. Дабы не навлекать на себя гнев духов. Клинки оставались чисты от недостойной крови…
На улицах, меж горящих домов и перевернутых торговых лавок, резали без жалости взрослых мужчин, не способных противостоять потомственным воинам орды.
Пока одни занимались поджогами и убийствами, другие уводили скот и утаскивали награбленное, которое предстояло переправить на западных берег, где застряла орда. Разросшаяся и превратившаяся в неповоротливого зверя о пяти головах, не способных прийти к согласию. Орнак не спешил пересечь реку, пытаясь решить атаковать ли ему еще несколько крепостей рыцарских Орденов, цепью располагавшихся на границе с бывшей орочьей родиной, - Моргулом. Саглак был решительней, и покинув Базданг, почти сразу направился на север, к границам Харадана, в надежде взять крепость рыцарей, - Аскулун. Грахус направился за Шакроком следом, но пересечь реку не решился, когда прослышал о прибывающих к берегу даз-рематцах. Шакрок мог надеяться, что Грахус задержится на том берегу ненадолго, всего лишь до полного сбора “Ломающих щиты” Углука, решивших разделить славу перешедших Оттару с “Обрекающими молотами” Шакрока. 
Несмотря на то, что часть клана осталась временно отрезана на той стороне реки ничто не могло противостоять им. Западный берег вспыхнул огнями пожарищ, а болота обезлюдели. И только пепел оставался там, где прошли ордынцы. И каждый новый рассвет ознаменовался новой сожженной деревней, трупы обитателей которой, отставлены на поругание лесному зверью.
Это уже не были налеты ради выживания, славы или трофеев, - это была война. Орда, наконец, пересекла реку и вторглась в густонаселенные земли людей.
Так желал Нойда. Так повелели духи.
Но Шакрок не знал сколько еще придется загубить деревень, прежде чем люди ответят на вызов, брошенный Ордой. Человеческие вожди предпочли трусливо запереться в своих каменных крепостях, отдав свою вотчину на растерзание инородцам. Предпочитая не выходить на открытый бой, отлавливая немногочисленные отряды орков, слишком отдалившихся от головного войска Шакрока.
Люди не способны защитить себя сами. Их вожди не способны защитить их. Не мог ли Нойда ошибиться, возложив на них, долю спасения Смертного Мира от Огненной Бездны? Раз за разом, спрашивал себя Шакрок, наблюдая как очередное поселение превращается в братскую могилу.
Орда скорее вырежет весь Улдран и берег Северной Оттары, поддавшись жажде крови, прежде люди явятся к Баздангу, куда их рассчитывал привести Мудрый медведь.
Доселе кланы не встретили достойного сопротивления. И Шакрок переживал, что уверенность в непобедимости и нарастающая жажда крови, сделают Орду неуправляемой, что поставит план Нойды под угрозу.
Орда воспряла, и это искренне радовало Шакрока. С пустошей древнего Моргула доносились вести о идущих на восток старых кланах. Противоречивые слухи гласили и о осторожных вылазках Никаме, южнее от Улдрана в лесах Трельгума, в лесистых предгорьях западного Даз-Ремата. Орда сплотилась, но горечь разочарования стискивала сердце Шакрока каждый раз как он вспоминал что в планах Нойды, главной целью являлось отнюдь не единение орков, а привод к Баздангу достаточных сил людей. Сможет ли Орда остаться единой после этого? Шакрок очень хотел на это надеяться.
Крепнувшая Орда поддавалась жажде крови, и опустошенные, вырезанные подчистую предместья городишка Харенголд, были явным тому свидетельством. Шакрок знал, и видел воочию, как нарушаются запреты предков. Как орки убивают слабых в поисках битвы, превращаясь в свирепых животных. Нарушают запреты духов, в ярости не разбирая, чья кровь касается их клинков, - взрослого мужа, или маленького дитя. Шакроку приходилось лично вынести уже с десятки приговоров злостным отступникам, но во всеобщем кровавом безумии, накатывающем на “Обрекающих молотов”, - это грозило потерей его верховенства.
На пути спасения мира Орда превращалась в не меньшее зло, чем слуги Бездны. И Шакрок страшился, что однажды и его рассудок затмит кровавая пелена. Боялся истинно желаемой, сильной и непобедимой Орды, что сломит любое противление и прокатится по землям королевств, кровавым пожаром. Но кто выиграет от этих побед?
Он знал, как вожди, опьяненные