Нелюди

  Расстается.
                                                      Время будет длиться вечно
                                                      Наше время
                                                      Бесконечно.

                                                      Засыпает день и уходит прочь.
                                                      Тени на воде, тени на земле —
                                                      Племя оставляет тень везде.
                                                      Время будет длиться вечно
                                                      Наше время бесконечно...
                                                                                    (группа Oneir)

  На зов этой песни бежал Клаус. Кто попадался ему на пути — зверь ли, птица ли, человек — он разрывал зубами в клочья.
  Песня звала туда, в темный лес, под густые кроны деревьев, под пение ночных птиц, туда, где в это время начиналась ночная жизнь зверей. Песня леса, песня волков, песня свежей крови и сырого мяса звала за собой.
  Как поразительно: Клаус начал видеть в темноте! Он потерял страх. Его ничего в это время суток не волновало и не беспокоило. Клаус бежал, четко зная зачем и куда. Здесь теперь была его стихия и глаза его вспыхнули красным огнем ненависти к племени человеческому.
  И, вдруг, дикая боль пронзила его ногу-лапу. Он заскулил, как раненый волк. Лапа попала в капкан. Напрасно он пытался освободиться. В волчьих глазах застыли слезы.
  В кустах раздался шорох. Клаус заметил, что из кустов за ним пристально наблюдают две горящие светящиеся точки глаз. Никто ничего не произнес, но Клаус почувствовал импульс в голове и мысленный голос, который чётко произнес:
  "Сиди и не шевелись. Сейчас я помогу тебе".
  Из кустов выпрыгнул большой собакообразный волк с темно-красной шерстью. Он подбежал к Клаусу и с силой ударил по конструкции мощной лапой. Капкан раскрылся. Клаус почувствовал такую невыносимую боль, что потерял сознание.


  Он очнулся и посмотрел в небо. Было тихо. Спокойно. Рассвет. С высоких крон деревьев падали, кружась в воздухе, пожелтевшие листья. Оказывается, пришла осень. Воздух был чистый, свежий. Клаус вдохнул его полной грудью. Он увидел, что лежит у Локи на  руках, а в области ноги почувствовал умопомрачительную боль.
  Теперь Клаус вспомнил капкан ночью и волка с темно-красной шерстью. Это был Локи. Он нежно гладил парня по спине рукой, повторяя:
  — Мой бедный мальчик...
  — Ты оставишь меня здесь? — спросил Клаус пересохшим ртом. — Я не могу идти...
  — Как же я могу оставить свое драгоценное дитя! — сказал Локи. — Ты потерял много крови, малыш, я отнесу тебя к себе.
  — К себе? — слабеющим голосом спросил Клаус, положив обессиленную голову на плечо Локи.
  — Да, к себе. И теперь ты будешь жить со мной. Я буду оберегать и любить тебя, как свое драгоценное дитя. Ночью мы будем охотиться и ты узнаешь многое о нашей расе.
  Клаус что-то проговорил, даже сам не поняв что. Он снова потерял сознание.


  Клаус лежал в самой дальней комнате. Локи не хотел, чтобы Фил, проснувшись, увидел в доме своего брата.
  Нога Клауса до сих пор кровоточила. Он метался в жару. Иногда, приходя в себя, парень видел склонившегося над ним Локи, обрабатывающего его ногу травами и мазями. Боль вскоре утихла, а жар начал падать. Локи периодически целовал его в лицо и губы. Почувствовав облегчение, Клаус был ему благодарен. Мужчина постоянно вливал в его рот какие-то отвары, а потом — добрую порцию свежей крови. Кровь растекалась теплом по телу, начала циркулировать по венам. К парню возвращалась сила и бодрость.
  Локи целовал его руки, называя самым любимым, единственным своим детищем.
  — Луи... — пробубнил Клаус и веки его закрылись под тяжестью сна.


  Ромина вернулась в отель среди ночи. На столе она  заметила несколько опустошенных бутылок вина, разбросанные по полу вещи и кузину, лежащую в постели с обнаженной и пьяной вусмерть девочкой.
  Ромина выхватила из чулка нож и стукнула валяющуюся в пьяном угаре девочку метко в сердце.
  — Что происходит? — спросила, вставая, сонная и раскосмаченная Изольда. — Убила ее? Зря! Могли бы попить молоденькой крови.
  — Потаскуха! — закричала Ромина.
  — Не смей на меня орать! — Изольда схватила ее за горло и, оскалив свои клыки, зашипела, как змея. Ромина, в свою очередь, тоже оскалила клыки и тоже зашипела на кузину.
  — Отпусти! — раздраженным голосом сказала Ромина. Изольда ослабила хватку.
  — Классно было трахать эту маленькую шлюшку?
  — Да уж поинтереснее, чем тебя!
  — Шлюха! Я бы хотела посмотреть, как тебя трахает Локи! — с презрением ответила Ромина и получила такой удар плетью по лицу, что заструилась кровь.






                                                      12


  Фил сидел на кровати, обняв колени руками. Он чувствовал себя несчастным. Локи был явно чем-то озабочен и не обращал на него внимания.
  — Локи...
  — Видишь ту крайнюю комнату? В нее не входи, иначе будешь наказан!
  Фил отвернулся и по его лицу потекли слезы обиды. Локи схватил его рукой за подбородок и повернул к себе:
  — Что там случилось?
  — Ты на меня внимания никакого не обращаешь! — воскликнул Фил, тщетно силясь избавиться от душивших его слез. — Ты влюбил меня в себя!
  — Я никого в себя не влюблял,— спокойно ответил Локи, подпиливая длинные ногти пилочкой.
  — У нас был уговор и каждый получил, что хотел.
  — Зачем уговор! Бери меня, теперь я твой безо всяких уговоров.
  Фил обнял его за шею.
  Локи рассмеялся:
  — Надо же, какой ты стал ненасытный! И кто бы мог подумать, что еще недавно ты краснел и опускал глаза в пол при одной мысли о сексе со мной. Что же, пожалуй, сейчас можно заняться и сексом. Я хочу тебя в трех позах. Что-то есть особенное в твоем хрупком беспомощном теле... — Локи уложил Фила, который так и таял в его руках, на кровать.
  Он вглядывался в красивое лицо Локи, наблюдал за его мимикой, слушал его дыхание. Когда Локи брал Фила, на парня находили приступы страсти. Он кричал, что любит Локи до сумасшествия. Фил становился страстным и целовал мужчину до тех пор, пока не начали болеть губы
  После таких сцен, Локи куда-то удалялся. А уходил он в дальнюю комнату, чтобы проверить самочувствие своего детища и засыпал вместе с ним, пока стрелки часов не начинали показывать двенадцать ночи.
  Как-то раз Локи не было дома и Фил, слоняясь по комнатам, услышал крик из самой дальней.
  — Эй, откройте двери!
  Фил задумался, ведь Локи приказывал ему не входить в ту комнату. Но человек очень уж стучал и просил. Фил отпер дверь.
  — Клаус?!
  — Брат?! — в свою очередь спросил Клаус.
  — Что ты здесь делаешь?! — гневно спросил Фил.
  — Это ТЫ что здесь делаешь? — ответил Клаус.— Я нахожусь у своего родителя, во мне теперь течет его кровь, я стал таким, как он. И останусь жить тут! Мы с ним звери, понимаешь, волки-оборотни!
  — Что ты несешь, свихнувшийся на своей готике придурок?! — закричал Фил. — Локи — мой любимый, мы с ним любовники!
  Филу уже даже не стыдно было говорить такие вещи брату.
  — Ну, любовники — дело наживное, — ответил Клаус. — Мы с Локи тоже любовники, между прочим, и мне это нравится!
  — Что?! — Фил с остервенением накинулся на Клауса и они покатились по полу. Фил отколошматил Клауса кулаками по чем попало, пока не послышался грозный голос Локи:
  — Что здесь происходит, черт возьми?!
  Фил и Клаус молча остановились.
  — Что здесь делает мой брат? — спросил, наконец, Фил. — Он утверждает, что твой любовник!
  — Да, он мой любовник, — спокойно ответил Локи. — В нем течет моя кровь и он мой приемник. А, если тебя что-то не устраивает, ты можешь покинуть этот дом.
  Фил убежал в спальню, плюхнулся на кровать и проплакал весь день.


  Ромина и Изольда не разговаривали уже три дня. Каждый занимался своим делом, и одна другую будто бы не замечала.
  Первая не выдержала Изольда:
  — Послушай, я, конечно, все понимаю... Ну повздорили... Но у нас ведь есть общее дело — смерть Локи! Нужно устроить настоящую ночную охоту на волков. Знаю я одних любителей охоты и острых ощущений. Я позабочусь, чтобы пули во всех ружьях оказались серебряными.
  Ромина сидела молча.


  Клаус молча сидел у могилы.
  "Как только ты захочешь меня увидеть — закрой глаза"...
  Клаус закрыл глаза. Словно легкое перышко коснулось его щеки.
  — Луи! — Клаус поймал его руки и прижал к своим губам. — Как я скучал по тебе! Почему ты больше не являешься ко мне?
  — Я не могу являться в обитель зверя, мне запрещают те, кто выше.
  Клаус продолжал целовать его руки:
  — Луи, как я люблю тебя! Ты — самый прекрасный цветок в моем цветнике, ты ассоциируешься у меня с белой лилией, такой нежный, такой хрупкий. Да, я сплю с Локи, но люблю-то я тебя, мой дорогой мальчик! Как же я хочу быть с тобой!
  Глаза Людвига светились беспредельной тоской.
  — Скоро вам грозит опасность, будь осторожен, — сказал он.
  — Откуда ты знаешь? — поинтересовался Клаус.
  — Мне говорят тени умерших, они знают.
  — Какая опасность?
  — Этого они мне не сказали, поэтому я не знаю...
  — Луи, один поцелуй, пожалуйста... Я так соскучился за твоими губами...
  Но любимый силуэт растаял, солнечными бликами прыгая на листке дикого тюльпана.


  Фил уже целые сутки лежал, уткнувшись в подушку. Локи начало это раздражать.
  — Опять нюни пускаешь, ну сколько можно, мальчик!
  Фил поднял заплаканное лицо:
  — А в грусти можно видеть прелесть... Можно черпать в боли силу, можно отдать полжизни за один твой поцелуй, за один твой ласковый взгляд, за прикосновение твоих нежных рук, за то, чтобы слышать биение твоего сердца, за возможность любоваться тобою спящим...
  Локи заслушался. Даже его, погрязшую в разврате душу, тронула эта исповедь несчастного ребенка, которого он совратил и который так сильно в него влюбился.
  Локи, сидя в кресле, взял Фила за руку и притянул к себе, другой рукой обняв за талию.
  — Что, неужели так все серьезно? — казалось, его глаза смеются.
  Видя, что на глаза мальчика снова набегают слезы, Локи взял его лицо в свои руки и поцеловал в губы:
  — Все хорошо. Я люблю тебя.


  Стая огромных собакообразных волков рыскала в поисках добычи. Впереди бежал волк с темно-красной шерстью, рядом черный, поменьше, видимо, совсем молодой.
  Клаус мог чувствовать, что говорит ему Локи. Для этого не нужно было раскрывать пасть. Они могли общаться безмолвно, могли читать мысли друг друга.
  — Ржание лошадей. Откуда ночью в лесу лошади? — уловил Клаус мысль Локи.
  Почему-то Клаусу не нравилась сегодняшняя ночь. Было не по себе, будто бы что-то должно было произойти. Вспоминались увещевания Людвига.
  Ржание лошадей раздавалось все ближе и вскоре Клаус заметил человек десять всадников и среди них две женщины в масках.
  — Охотники! — подумал один из стаи.
  — Мы их разорвем! — ответил Локи.
  Послышались выстрелы. Раздался жалобный вой одного из волков.
  — Роберт мертв, ружья заряжены серебряными пулями, это облава!
  Клаус чувствовал, как бьется от страха его собственное сердце.
  — Серебряные пули — верная смерть, уходим! — услышал он мысли Локи.
  Послышались новые выстрелы и снова раздался  вой. Клаус пустился следом за Локи. Лошади неслись, как угорелые, чувствуя, кто перед ними. В таком припадке они могли сбить