Когда-то, в пору прыткой молодости, подвыпив с приятелем, полез я знакомиться в метро с одной пышной дамой. Дама была раза в три объемнее меня, да и не такая уж юная. Однако меня это ни в коей мере не вразумило, тем более что она сама послала мне своим взглядом вожделенный сигнал. Но, как это часто водится за дамами, приманив любвеобильного юношу, сама же дала мне отлуп. И когда я по глупости, начал выяснять у нее: почему, она, несмотря на свою повышенную жирность, снисходительно ответила: «Ну, зачем я буду говорить вам обидные вещи?!»…
Для меня это было в новинку. Я вообще-то слыл красивым, похожим на артиста – чем же это, интересно, она могла меня обидеть, поскольку ничего обо мне, помимо моих внешних данных, не ведала?
Но позже, с годами, таких вопросов у меня больше не возникало. Уж что-что, а это я хорошо усвоил: сказать что-то обидное, гадостное может тебе, очевидно, каждый, какой бы замечательный ты во всех отношениях ни был. У каждого найдется для тебя (причем эксклюзивно) что-то такое поганенькое, травмирующее твою нежную душу.
Не в полный голос заявят, так по-тихому, в узком кругу, когда и знать не будешь. Не вслух, так в мыслях. Но обязательно хорошенько так цапнут.
Не милые женщины, так милые коллеги. Так-то они тебе добренько улыбаются, а будет установка или сам их к тому чем-то подвигнешь: кучу интересного о тебе могут выдать – и какой ты слабак, бездарь, импотент, трус...
Не коллеги, так какие-нибудь строгие дяди в строгих кабинетах. Пока они только присматриваются, не до тебя им сейчас, слишком мелкая рыбешка, а будешь борзеть, кого-то из наших всесильных тронешь, куда не положено сунешься, займутся твоей персоной уже всерьез. За этим дело не станет. По целому букету статеек пойдешь…
И уяснив себе это всё, я с недавнего времени вообще избегаю кого-то злить, задевать, с кем-то грызться, вступать в какие-то сомнительные проекты, пересекать какие-то рисковые линии, да и вообще высовываться. Стараюсь быть послушным, пассивным индивидуальным жителем. И не более того.
Даже знакомиться с прекрасными дамами из-за этого прекратил. Им надо – пусть заигрывают. Но сам я – ни-ни. Если уж в молодости могли меня обидно отвадить, так сейчас и вовсе без проблем. С прилагательным старый, знаете ли, любая гадость вдвойне гадостнее…
Поэтому не спрашивайте меня, почему я такой молчаливый, необщительный, осторожный, будто по дощечке меж людей хожу. Да всё из-за вас, дорогие окружающие, – исключительно в целях самосохранения. Не хочу подставляться.
