жопу, не то кишки вырежу и заставлю сожрать, понял?
Не возымев ожидаемого эффекта словами, тип замахнулся рукой, но Степан резко двинул нахала кулаком по уху и тот, немало удивленный, отлетел к соседней лавочке. Почувствовав тяжесть от каблука сапога у себя на пояснице, тип судорожно схватился за ножку лавочки и заверещал. Коржиков оторвал одну доску от лавки и сквозь образовавшийся проём за уши вытянул голову типа.
– Ещё раз увижу рядом с ней, накажу, как следует. Я хорошо сказал?
Тип нервно кивнул. Потеряв интерес к стонущему объекту, сержант стал догонять убегавшую в панике Юлию. Он еле нашел её за деревом. Юлия плакала и дрожавшими руками прижимала сумочку к груди.
– Чего он от вас хотел? – спросил Степан и удивился, когда девушка выхватила из сумочки перочинный ножик.
– Не приближайтесь ко мне! – с надрывом вскрикнула она. – Я буду кричать.
– Да что с вами? Это же я, Стёпа.
Коржиков добродушно улыбнулся и зачем-то прилизал шевелюру, рассчитывая вероятно, что так его точно узнают. Но девушка зашлась в истеричных воплях.
– Что вам всем от меня нужно? Отстаньте! Оставьте меня в покое!
Степан пожал плечами.
– Да ничего не нужно, – тихо сказал он. Так тихо, будто боялся спугнуть боязливую серну, которую и сам не понимая чем обидел. «Будь что будет», – решил Степан и выпалил Юлии все, что бушевало в его груди. Речь получилась скомканной и горячей, но именно ее бессвязность и душевная искренность остановили девушку и заставили прислушаться.
– Я простой парень из села и не понимаю ваших сложностей, – с чувством говорил Коржиков. – Могу чушь ляпнуть, но не со зла же. Мы тут женщину одну искали, пропала она сто лет назад. И вот мне поручили… Практиканты мы с напарницей. Последний шанс, понимаете? Шеф он – мировой мужик, только больно строгий. Если погонит, придется в село возвращаться. А там не жизнь – пропаду. Оттуда и так все бегут – тоска и пьянство. В общем… Поливанову расстреляли, всё кончилось. Эх, Степа-недотепа.
Сержант в отчаянии махнул рукой и повернулся, чтобы уходить.
– Стойте, – тихо проговорила Юлия и оглянулась по сторонам. – Стойте же. Не расстреляли её.
Коржиков резко повернулся на призывающий голос и отшатнулся.
– Как вы сказали? – сглотнув слюну, спросил он.
Юлия подошла ближе и поправляя Степану галстук, тихо произнесла:
– Я – правнучка князя Волконского.
– Господи – прошептал парень, перекрестился и задом попятился к скамейке – в глазах его стоял такой ужас, будто он увидел перед собой ведьму или ожившую покойницу.
