ответственная до самозабвения. Всё у неё шло хорошо, кроме вступительных аккордов, которым, надо бы дерзко скакать, а они плавно перелазили друг на друга. Её мягкая подача вносила некий дискомфорт в боевую поступь Черномора. Однако те же колокольчики у неё получались лучше всех. С грустной улыбкой она подарила Олегу восемь тактов своей партии. Следующие по кругу восседали габаритные Малютины, брат с сестрою, Варя и Алексей. Дети каких - то там местных начальников из клана неприкасаемых. Дабы не утомлять этих детишек разнообразными трудностями, Николай Иванович, от греха по – дальше, усадил их за бас – баяны. Играть там особо было нечего, гуди себе на здоровье на заднем плане. Ну и говорить с ними тоже было не о чём. Далее следовали мы, троица приятелей с одного двора. «Ну, что? Три брата - акробата, - добродушно проворчал он, - Так и мчимся впереди паровоза! Так и мчимся! Кто из вас паузу не держит? Сморите у меня!» Последняя фраза, брошенная Николаем Ивановичем в шутливом тоне, вызвала у следующего участника оркестра лёгкое покашливание. Был у Алика Фатеева повод для беспокойства. Этот незаметный паренёк играл укороченную версию марша. Я, как его сосед, слышал только вступление. Остальное уходило в паузы. Все паузы он превращал в одну чудесную, непрерывную тишину. Получалось красиво, без ошибок. Придраться не к чему. «Фатеев! Играешь только вступительный рефрен. И чтобы ни звука, ни пол звука, я от тебя более не слышал , - отчётливо, как приказ отчеканил Николай Иванович, и тяжко вздохнув, добавил, - Олег принимай заказ, озвучишь все пустые места Алика, да и хватит на сегодня с тебя». «А как же я?», – спросила тихая девочка у окна и виновато улыбнулась. «Мне кажется, что Татьяна, - Николай Иванович осторожно развернулся в её сторону, - сама справиться со своими слабыми долями в третьей цифре». Таня раскраснелась и приняла ответственный вид. Играла она вполне достойно, но слабые доли были её слабым местом. Девочка старалась, но попадала в них через раз. «Я справлюсь», - сдержанно ответила Таня. Наверное, так же отвечали разведчицы своему командиру, уходившие на опасное задание в тыл врага.
Николай Иванович подошёл к окну. Время остановилось. Пауза. Можно чуточку расслабиться. Интересно долго он будет там стоять? Окно выходит в старый, сосновый парк, а там ни огонёчка, ни лучика. Любоваться нечем. Чёрная, бездонная пустота, пронизанная снежинками. Белое на чёрном. Эстетика тишины и покоя. Для измученного музыкой преподавателя - бальзам на раны.
Через две минуты он закончил просмотр падающих снежинок и прошел на своё место … «Просыпаемся, просыпаемся! – тормошил он нас, словно малых детишек, - Раз, два, три! Все посмотрели на меня». Увы, смотреть уже ни куда не хотелось. Он окинул взглядом наши безрадостные лица. Грустно покачал головой. И, тем не менее, сказал, то, что хотел сказать: «Музыка на сцене исполняется, как задумана автором или не исполняется совсем. У нас есть и силы, и возможности, не хватает желания» … Интересное начало третьего отделения черноморского концерта. Штурм заветных вершин продолжается…. Если это так, сегодня мы домой не попадаем.
Последовала непродолжительная пауза. Проверка готовности. Николай Иванович молча оценил сложившуюся ситуацию. Грустно улыбнулся. Вступительная речь ушла в пустоту за окном. Оптимизм так и не осветил наши лица. «Репетиция закончена. Можете быть свободны. Никого не задерживаю» - сухо, произнёс он. Прозвучало неожиданно, как выстрел в глухом лесу. Все застыли на своих местах, не смея верить такому счастью. «Концерт послезавтра в три», - продолжил Николай Иванович, лёгкими жестами рук приподнимая нас со своих мест, - «Приходим к часу с хорошим настроением. Алик и Катя играют, как договаривались, а Олег играет полную версию третьей партии. И ради бога Олег, не выставляйся, не надо лучше всех, не на сольном концерте». Олег улыбнулся, пожал плечами и сказал : «Сделаем, как надо!»
