Я тебя никогда не забуду, Я тебя никогда не увижу. А. Вознесенский *** Последний раз на своей малой родине, в городе Короча Белгородской области, я был почти сорок лет назад. После смерти жены очень хотел поехать туда - чувствовал, что скоро тоже уйду в мир иной. Боялся не успеть побывать там, где родился, крестился, учился. Годы мелькали, словно пейзаж за окном скорого поезда. Жизнь пролетела незаметно, как один год. Скоро исполнится 85 лет. Состояние здоровья с каждым месяцем медленно и уверенно ухудшалось. И я принял решение ехать. В Белгороде живет дальний родственник - сын двоюродного брата моей покойной жены. Мы переговорили с ним по Skype. Он согласился в субботу или воскресенье на своей машине отвезти меня на экскурсию в «родные пенаты». Расстояние между Белгородом и Корочей около 50 километров. Дорога отличная. Договорились, что я буду только платить за бензин. Принципиальное согласие было получено. А я всё колебался, тянул время до весны. Она пришла по календарю, но снежная, морозная, ветреная и я терпеливо ждал когда, наконец, станет тепло и сухо. Мокрый снег, холодные дожди постоянно шли до конца апреля.
Да и ехать собственно мне было не к кому. Родственников или друзей, у которых можно остановиться на день или два, там уже давно нет. Гостиницы в городе никогда не было. После войны у базара стоял небольшой «Дом колхозника», где останавливались на ночлег колхозники, приезжавшие из сел в районный центр по делам в учреждения или в субботу и воскресенье на базар. Существует сейчас этот «Дом» или нет я не знал. Так что оставаться там даже на несколько дней, в мои планы не входило.
Хотелось просто медленно проехать по некоторым улицам и переулкам городка. Побывать у своего бывшего дома, где я вырос. Съездить на кладбище, в Белогорье. Когда-то там жили дедушка и бабушка по линии отца. Зайти в красивый храм Рождества Пресвятой Богородицы, умыться целебной водой из родника «Ясный колодец». Сходить в свою школу, городской сквер, где в юности вечерами собирались с ребятами. Возложить цветы к бюсту Героя Советского Союза летчика Володи Рощенко. До войны он жил на нашей улице, в доме напротив и, не смотря на разницу в возрасте, общался с моим старшим братом и с нами. Сфотографировать все дорогие сердцу места и уехать домой в Москву теперь уже навсегда.
Где-то в душе надеялся, что во время пребывания там, может быть, смогу встретиться с кем-либо из учеников, с которыми учился почти 70 лет назад. Но живы ли мои ровесники и одноклассники? Слишком много лет прошло, как окончили мы школу и разлетелись по стране. Мечты, мечты...
Кстати, когда сорок лет назад я приезжал на родину, случайно встретил в книжном магазине свою одноклассницу. Помню, что звали её Катя. Мы оба обрадовались встрече, долго вспоминали школу, свой класс. Она тогда рассказала мне о судьбе многих учителей и учеников.
Была у меня ещё одна мечта. Хотел узнать хотя бы крупицы сведений о своей первой любви Лиле Романовой, с которой сидел за одним столом в школе и расстался в 1952 году во время учебы в Харькове. А вдруг, отработав после окончания института положенный срок (раньше выпускников направляли принудительно на место работы), она вернулась домой, и до сих пор живет в Короче или где-то рядом с городом, в селе?
После смерти жены, перебирая архив, я наткнулся на фотографию Лили. Вспомнились чудесные школьные годы, дружба с ней во время учебы в Харькове, тяжелое расставание. Прошлое не вернуть. Я просто хотел узнать, как сложилась её судьба. Как она жила все эти долгие годы. Услышать рассказ о муже, детях, внуках и, возможно, правнуках. Она была старше меня почти на год. Многое хотел я увидеть и узнать во время этой поездки, хотя сам не верил, что эти мечты могут исполниться.
В начале мая весна все-таки пришла, не такая, как всегда, но теплая, иногда даже были жаркие дни, и я принял твердое решение, что пора ехать. Предварительно по телефону и Skype договорился с Сережей о дате приезда. Билет на поезд Москва-Белгород купил сразу «туда и обратно». Встретились мы с Сергеем в воскресенье утром на вокзале. Домой к нему не поехали - было ещё рано. Перекусили в буфете на вокзале, заправились на АЗС и взяли курс на мою малую родину. Планировали к вечеру вернуться в Белгород. Утром в понедельник Сергей должен быть на работе. День был выходной, машин на трассе мало. Дорога хорошая, без выбоин. Вспомнил послевоенные годы и грунтовую в колдобинах трассу.
Я смотрел в окно машины, узнавал и не узнавал так хорошо знакомые когда-то села - Игуменка, Ломово, Алексеевка, Погореловка. Многое изменилось в области. Села разрослись, а внешне выглядели практически так же, как и в годы моей молодости. С сожалением смотрел на сгоревшие или разрушенные пустые свинофермы, коровники, раскуроченную и ржавеющую вдоль дороги сельскохозяйственную технику, заросшие высоким бурьяном когда-то бесконечные и ухоженные поля.
В конце сороковых годов на окраине села Алексеевка, на возвышенности, была большая ветряная мельница. Помню, что у неё всегда и летом, и зимой стояли десятки подвод или саней. Сейчас от мельницы не осталось даже следа. Вспоминал, как в молодости, чтобы не опоздать на занятия, с товарищем шли пешком из Корочи в Белгород зимой в метель, и чтобы не замерзнуть в каждом селе пили стаканами самогон. Как в ненастную погоду, особенно весной и осенью, вместе с другими пассажирами, помогал вытаскивать из вязкого, липкого чернозёма и толкать в гору, буксующие грузовые машины. О рейсовых автобусах или такси тогда никто даже понятия не имел. Из Корочи в Белгород и обратно народ ездил только на попутных грузовых машинах, груженных бочками, досками, железными балками, какими-то ящиками и ещё чёрт знает чем.
Сейчас трасса была отличная. Доехали мы быстро и без проблем. На окраине Корочи, у стадиона я попросил Сергея остановить машину. Подошли с ним к памятному камню, установленному на месте, где во время войны содержали в лагере советских военнопленных. Перед глазами, как в ускоренном кино, промелькнуло всё, что я видел здесь летом 1942 года во время войны.
Потом поехали к дому, где я вырос и жил до отъезда на учебу в Харьков. Улица Карла Маркса изменилась. На дороге и тротуаре появился асфальт. Много зелени, высоких деревьев. Вместо старых и ветхих домишек стояли новые дома. Половина дома, которую когда-то занимала наша большая семья, оказалась полностью перестроенной. Исчезла любимая веранда с зарослями дикого винограда. Вместо деревянных ворот появились металлические. Дом облицевали сайдингом. Старые прогнившие деревянные оконные рамы заменили на пластиковые окна. Двор огородили высокими узорными бетонными плитами. Во дворе стояли хозяйственные постройки - сарай, летняя кухня. Очень хотелось зайти в свой двор детства, внутрь дома, но посоветовавшись с Сергеем, решил не делать этого. День выходной и тревожить незнакомых людей не стоило.
Возле дома стояла небольшая беседка, обвитая диким виноградом. Обратил внимание, что на многих домах установлены антенны – «тарелки» для приема телепрограмм из космоса. Вспомнил свою высокую антенну из водопроводных труб, которую соорудили с братом, когда в 1946 году он собрал детекторный приемник. Вдоль домов тянулись желтые трубы газопровода. В дома провели электричество и радио. Появилось уличное освещение. Напротив дома увидел водопроводную колонку. Цивилизация пришла и на эту, отдаленную от центра города улицу.
В бывшем детском доме, рядом с которым жила наша семья, открыли школу – интернат. Во дворе школы появилось несколько разных построек, много цветочных клумб, высокие деревья. А я вспомнил 1942 год и лагерь для советских военнопленных и евреев на территории детского дома. Хотел пройти к небольшому кургану в саду интерната, у которого венгерская жандармерия во время войны расстреляла цыганский табор. Но времени оставалось мало, а объехать надо ещё много улиц.
Ехали медленно. Я рассматривал всё вокруг, стараясь запечатлеть в памяти, возможно навсегда, такие милые сердцу места, где прошло моё детство, юность. Внимательно смотрел на всех, идущих по улице и сидящих на лавочках у домов, пожилых людей, в надежде узнать в ком-то знакомые черты. Но, к сожалению, ни один человек не напомнил мне знакомое с детства лицо.
Свернули на улицу Урицкого. Когда-то на ней стояли всего два или три дома. Сейчас появились добротные кирпичные дома. На углу, как и много лет назад, стоял старый деревянный дом. Раньше в нем жила учительница начальных классов Немцева Прасковья Дмитриевна. Я хорошо помнил её двух дочерей. С Ниной мы училась в одном классе. В школе меня и Нину малышня дразнила «жених и невеста», возможно, потому, что из школы мы часто возвращались вместе, так как жили почти рядом.
На лавочке у дома сидела, облокотившись на палочку, бабушка в белом платочке. – Остановись у этого дома,- попросил я Серёжу. Вышел из машины и подошел к старушке. Тепло поздоровался с ней. Она, прищурившись, посмотрела на меня сквозь очки с толстыми стеклами и молча, кивнула головой.
– Я могу присесть рядом с Вами? - обратился я к бабушке. Она, молча жестом, показала на лавочку. Я долго смотрел на неё, и казалось мне, что когда-то я уже видел это лицо, но не морщинистое, а совсем юное и красивое. Какое-то время мы оба молчали, а потом я сказал, обращаясь к бабушке: – В этом доме много лет назад жила учительница Немцева. Помню двух её дочерей. С одной из них, её звали Нина, я учился в одном классе. Вы ничего не знаете о судьбе этой семьи? – Как не знаю, дорогой? - усмехнулась бабушка. - Я и есть та самая Нина. Она резко повернулась ко мне, долго прищурившись, всматривалась в моё лицо, а потом сказала: – Вроде лицо знакомое, а вспомнить имя, фамилию - не могу. Зрение совсем плохое, да и память стала подводить. Кто ты? Как тебя зовут-то? Откуда ты приехал? Теперь настала очередь улыбаться мне. – Нина! А ты посмотри внимательно. Неужели не помнишь своего «жениха»? Забыла, наверное, много лет прошло, дорогая. В школе нас с тобой дразнили «жених и невеста». Вспомнила? Зовут меня Анатолий, фамилия - Комаристов. А жил я в том доме,- и я показал рукой на другую сторону улицы
