образуется…
- Что образуется, Миша?
- Я тебя безумно люблю, Мариночка…
- Оставь, Мишенька… положи туда, откуда взял…
- Но это неправильно…
- Я же понимаю, что ты сейчас – на распутье… не бросай семью… там ты счастлив, а со мной ещё – как карта ляжет…
- Мариночка…
- Не надо, Мишенька… мы были с тобой слепыми от любви… и вот – прозрели… прощай.
… И долгие гудки в трубке ножом резанули по скомканной сумбуром чувств душе Михаила. Он, только несколько минут назад готовый к немедленному отъезду в город, где жила Марина, вдруг весь сник и ослабел настолько, что еле добрёл до ближайшей скамейки.
…И вдруг мир, окружающий его, начал потихоньку оживать, наполняться красками и звуками. Зашумели сигналами машины, загалдела звонкими голосами ребятня…
«Что это было со мной? – непонимающим взглядом всматривался в себя Михаил, - я кто после всего этого? Подлец, трус, никчемный дурак и мерзавец? Ну, не мог я не знать, что с Мариной у меня ничего не получится. Любовь? Ах, да… необъяснимое, делающее людей безумными слепцами, чувство… а если честно? А если отбросить в сторону всю эту малохольную чепуху про небеса и божественность чувственных влечений? Не пряталась ли в прикрытиях фальшивого смысла обычная физиология полового влечения, когда то и дело возникающие фривольные галюцинациизовут к манящим вожделениям?
… А с другой стороны… ведь, как неотразимо пахли её волосы… какими сексуальными были складки её одежд… и можно ли было противостоять всему этому? И, главное, - нужно ли? Хорошо… прошёл бы я мимо этой чувственной ловушки. Я, что – стал бы от этого морально богаче? Разве есть какой-то смысл – в чувственных воздержаниях? Разве любовь (какой бы она преступной ни была) заслуживает того, чтобы её душили, зажимали и отрицали, как явление нерациональное с точки зрения здравого смысла?
И делить свои чувства на части – тоже никогда не получается. Если семейные узы не позволяют вырываться чувствам наружу, то это же не означает, что человеческая природа с этим безоговорочно согласна. Нельзя пройти рядом с открытым огнем и не обжечься при этом».
… Михаил разогнул онемевшую от долгого сидения ногу и хотел было встать, как вдруг прямо перед ним, порхнув крыльями, на спинку скамьи села бабочка. «Странно, - неожиданно вспомнил Михаил, - она точно той же расцветки, что и та, какая села тогда к ним с Мариной».
Бабочка… да, именно – бабочкой… красивой, легкомысленной и непредсказуемой была у них любовь… прилетела немыслимо откуда и исчезла неведомо куда. Взмахнула узорными крыльями, заставив обалдеть от восхищения, и пропала. Хотя нет… разве ту бабочку будешь помнить годами? Разве будет болеть до самых краёв жизни незаживающей раной душа от каких-либо других волнений, кроме любви? Если и можно сравнить любовь с бабочкой, то только с той – у которой крылья опалены.
