РУССКИЙ МИР
4. РУБЕЖИ РУССКОЙ ИСТОРИИ
Русский народ создал великую страну с великой историей и культурой. Окружающие нас бандитские режимы с жадностью глядят на наши обширные земли, природные богатства, технические достижения – им не терпится всё это присвоить. И уже пытались много раз, да лбы расшибали. Когда пасует грубая сила, то главным оружием становится обман. Иноземцы как-то вдруг проявили живейший интерес к русской истории. История каких-нибудь там Польши, Румынии или Португалии у них особого интереса не вызывала, а вот если контролировать нашу историю, то появляется возможность для денационализации русского народа. Ради этого следует сначала подкинуть идейку об основании Руси чужаками, потом убедить русских, что они никогда не владели своей землёй, и, наконец, нагло хапнуть бесхозное добро. Научные баталии – это продолжение баталий военных, так что не стоит относиться к учёным историкам, как к высоколобым интеллигентам, это те ещё жуки. Наглое, агрессивное навязывание нам западного варианта нашей истории не имеет никакого отношения к науке, это очередная попытка завоевания русских земель средствами психологического воздействия. От таких попыток не было бы для нас серьёзной опасности, если б не агенты влияния, расплодившиеся в нашей стране. Они подхватывают и тиражируют всевозможные инсинуации, лишь бы устроить нам очередную пакость.
I
Уникальность в изучении нашей истории заключается в обилии претендентов на титул основателей Руси. Слишком высоки ставки, ведь победитель в этой гонке получает всемирную славу, политические и экономические дивиденды, а заодно парализуется воля к сопротивлению со стороны русского народа. В учителя нам навязывают самые разные народы, неважно какие, лишь бы не славяне.
СКАНДИНАВСКАЯ ВЕРСИЯ.
Вообще-то, скандинавская версия далеко не сразу была воспринята Европой. Традиционно на роль основателей древнерусского государства там выбирали балтийских славян. Вот, например, что сообщал австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, побывавший в Москве в 1517 и 1526 годах: “Однако с Любеком (Lubeca, Lubegkh) и Голштинским (Holsatia, Holkstain) герцогством граничила когда-то область вандалов со знаменитым городом Вагрия, так что, как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии (Wagria), так как и до сегодняшнего дня это море, равно как и залив между Германией и Данией, а также между Швецией, с одной стороны, и Пруссией, Ливонией и приморскими владениями Московии – с другой, сохранили в русском языке название “Варяжское море” (Waretzjkoe morie), т. е. “море варягов”, так как, более того, вандалы тогда не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями (Herrschaften) вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличающимися от них и верой, и обычаями, и языком” (Сигизмунд Герберштейн “Записки о Московии”, МГУ, 1988, с. 60).
Августин Майерберг, австрийский придворный советник и дипломат, посетивший Россию в 1661-1662 годах: “Некогда правили Русскими братья: Рюрик (Rurichus), Синеус (Sinaus) и Трувор (Truvorus), родом из варягов (Waregis), Князей Славянского народа у Каттегата и Зунда” (“Путешествие в Московию барона Августина Майерберга и Горация Вильгельма Кальвуччи”, М., 1874, с. 105).
Уроженец Курляндии Яков Рейтенфельс побывал в Москве с 1670 по 1673 год и оставил свои записки: “Таким образом были чрез посланных от народа призваны, приблизительно в 860 году, для управления Западной Русью братья Рюрик, Синиев или Синав, и Трувор, родом Варяги, т.е. князья Вандальские или Венетские из области Вария (ex provincial Varia)” (Яков Рейтенфельс “Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме третьему о Московии”, М., 1905, с. 39).
Самуэль Бухгольтц в своей работе по истории герцогства Мекленбург, изданной в 1753 году, поместил генеалогическую таблицу, где род Рюрика и его братьев выводится от вандалов через королей вендов и ободритов (“Генеалогия вендско-ободритских королей” // “Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г.”, М., 2004, с. 147-148).
Немецкий учёный Готфрид Вильгельм Лейбниц в письме к берлинскому библиотекарю и учёному М.В. ла Крозу рассуждал: “Итак, Рюрик, по моему мнению, был датскаго происхождения, но пришел из Вагрии или из окрестных областей; ибо имя Рорика часто употребляется у Датчан и других северных Германцев, но не встречается у жителей Мекленбурга и других Славян. Вагрия всегда была страною с обширною торговлею, даже еще до основания Любека, потому что эта страна лежит у входа в Ютландский полуостров и представляет возможность легкаго сообщения с океаном. Поэтому название этой страны у Славян легко могло сделаться названием всего моря, и Русские, не умевшие, вероятно, хорошо произнести звук гр. сделали из Вагрии Варяг” (В. Герье “Отношение Лейбница к России и Петру Великому по неизданным бумагам Лейбница в Ганноверской библиотеке”, СПб, 1871, с. 102).
Очевидно, в то время европейские учёные ещё стремились в своих исследованиях опираться на факты и логику, не принимая на веру беспочвенные фантазии, но со временем ситуация в Европе изменилась к худшему.
Жители Скандинавии издавна пытались заграбастать в свою собственность чужие территории. Ещё исландский скальд Снорри Стурлусон (1178-1241) уверял, что Скифия – это, дескать, Великая Швеция, которой некогда владел их древнейший правитель Один, который уже потом переселился в нынешнюю Швецию (Снорри Стурлусон “Круг Земной”, ЛП, М., 1980, с. 11-15). Байка, хоть и вздорная, но служила оправданием шведской экспансии.
В XV-XVI веках в Швеции появились сочинения, возвеличивающие шведскую историю с помощью безудержного хвастовства. Шведский богослов Иоанн Магнус (1488-1544) выводил род шведов от готов, которые будто бы пожелали изменить своё имя, а с готами он отождествлял и скифов, и древнегреческих героев. Поляк Матвей Меховский (1457-1523) резко критиковал эти измышления, указывая на бедность Скандинавского полуострова и на полное отсутствие исторических источников (Л.П. Грот “Путь норманизма: от фантазии к утопии” // “Варяго-русский вопрос в историографии”, М., 2010, с. 122-130), хотя поляки и сами любили перевирать историю.
Сановник Юхан Буре (1568-1652) отождествил со Швецией мифическую Гиперборею, перенёс туда Рифейские горы, объявил, что Аполлон – это будто бы скандинавский бог Один (одноглазый старик) и вообще всю античную культуру производил из Швеции (там же, с. 145-147).
Но вершины идиотизма гипертрофированное шведское самолюбование достигло в творчестве профессора анатомии Олофа Рудбека (1630-1702). В своём сочинении “Атлантида” Рудбек уверял, что древняя Швеция являлась платоновской Атлантидой, а по совместительству и колыбелью всей европейской цивилизации. И никаких аргументов, кроме голословных заявлений. Рудбек осуждал древних писателей за незнание ими шведского языка, с помощью которого сам он толковал всё, что угодно. На фантазии чокнутого шовиниста в учёном мире не обратили бы никакого внимания, если бы они не попали в струю готицизма – учения, прославлявшего готов и народы, возводившие к ним свой род. И хотя сейчас Рудбек не упоминается среди историков, многие его фантазии подхвачены современными норманистами (Л.П. Грот “Утопические истоки норманизма: мифы о гипербореях и рудбекианизм” // “Изгнание норманнов из русской истории”, М., 2010, с. 326-330).
На государственном уровне варяжский вопрос впервые поднял шведский король Юхан III, которого Иван Грозный не признавал равным себе, потому что тот происходил не из королевского рода: “И потому еще ваш род мужичий и государство невеликое <…> мы ведем род от Августа кесаря” // “Послания Ивана Грозного”, ЛП, Л., 1951, с. 345, 347). Шведский король обиделся и вспомнил о варягах при дворе Ярослава Мудрого, но Иван Грозный сходу отмёл претензии шведов: “…с великим государем самодержцем Георгием-Ярославом во многих битвах участвовали варяги, а варяги – немцы; и раз они его слушали, значит были его подданными” (там же, с. 347). Датский лингвист Томсен пошёл на бессовестный подлог и, цитируя Ивана Грозного, написал: “… а Варяги были Шведы” (В. Томсен “Начало русского государства” // ЧИОИДР, М., 1891, кн. 1(156), с. 101; там же // “Из истории русской культуры”, т. II, кн. 1. “Киевская и Московская Русь”, М., 2002, с. 207). Поступок откровенно непорядочный и не достойный звания учёного, ну так при отсутствии доказательств норманисты их выдумывают. Ярослав – единственный князь, нанимавший к себе на службу скандинавов, но только в качестве слуг. Шведский король даже не пытался претендовать на родство с правящей в России династии, потому что норманнскую теорию в то время пока не придумали
Претензии на создание шведами русского государства выдвинул некий Пётр Петрей де Ерлезунда (1570-1622), шведский дипломат, проходимец и писака. Писателем его назвать никак невозможно, потому что такую ахинею может накалякать только тупой писака. Из его изложения русской истории видно, что летописей сам он и в глаза не видел, а свои суждения черпал из вздорных баек, прошедших через вторые, третьи руки. Путал местности и народы, перевирал события, в общем, проявил дремучее невежество пополам с собачьей брехнёй. Такая писулька не стоила бы и внимания, но именно с неё берёт своё начало современный норманизм. А конкретно, вот с какой фразы:
“Новгородцы все настаивали на своей прежней просьбе, поставляя на вид, что Новгородская область, до покорения ее московским государем, имела своих особенных великих князей, которые и правили ею; между ними был один, тоже шведского происхождения, по имени Рюрик, и новгородцы благоденствовали под его правлением” (Петр Петрей “История о великом княжестве Московском” // “О начале войн и смут в Московии”, М., 1997, с. 370).
Можно было бы подумать, что Петрей обнаружил какие-то новые исторические свидетельства, однако же ничего подобного, он и сам признавался в своём незнании: “Но я нигде не мог отыскать, что за народ были варяги, и потому должен думать и войти в подробные разыскания, что они пришли из Шведского королевства или из вошедших в состав его земель” (там же, с. 218). Именно так: ничего не знаю, но утверждаю. Вот захотелось и всё тут. При этом, сам же упомянул, что “Иван Васильевич, сделавший много жестоких дел в Ливонии в 1577 году и сильною рукою правивший всею Россией, говорил, что он ведет свой род от брата славного римского императора Августа, по имени Прусса”, – то есть воспроизвёл официальную российскую версию, и тут же опять ляпнул: “… можно заключить, что эти трое братьев пришли из Шведского государства” (там же, с. 219). Ни малейших доказательств, только пустопорожняя болтовня, так что Петрей никакой не писатель, а бессовестный врушка.
Подхватил выдумку Петрея шведский историограф Юхан Видекинд (1618-1678): “Из древней истории видно, что за несколько сот лет до подчинения Новгорода господству Москвы его население с радостью приняло из Швеции князя Рюрика” (Юхан
