один крючок, поменьше. Пусть попробуют! Словно в ответ на эту мысль, в дубовую створку начали молотить тяжелым железом. Пока бестолково и не слишком сильно. Инженер Гарин стал осматривать полутемное помещение, в поисках волшебного предмета, делающего двери неуязвимыми. Хотя бы, на десять минут, не больше!
Находка застала сердце врасплох, и оно споткнулось, на всем бегу, пропуская удар за ударом, покатилось кубарем, ободрав об асфальт ладони, локти и коленки. Петр Петрович уверенно знал, как поступить при таком раскладе. Но у него недоставало воздуха в груди для стона, не то, что для призыва на помощь. Тем не менее, он мыслил, эрго сум. Собрав последние силы, он передал все в кисть правой руки для указательного пальца:
-- Давай!!! Давай!!! – беззвучно закричал инженер Гарин, -- ну, давай, же!!!
Палец почувствовал в себе силу, разогнулся во весь рост и нырнул до пояса в железную предохранительную рамку. Вот и главный распределитель жизни и смерти – жестяной спусковой крючок. Привычным движением палец обнял самозванца и властно потянул назад. На середине хода, автомат дернулся, бабахнул, коварно плюнул огнем, гаерски выкинул вбок ненужную гильзу, цапанул, как нож из-за голенища, новый патрон и потащил его в патронник для выстрела. Гарин наслаждался каждым движением металлических частей, великолепно работающих вместе.
-- Да-да-да-да-да-да-да-да-да!!! – ствол смотрел в доски пола, грубые и неровные. Пули пробивали дырки неправильной формы, вверх летели щепки и пыль, а сени наполнялись кислым пороховым дымом.
-- Петя, что с тобой?! Очнись!!! – генерал остановил бесконечную очередь, обнял и Гарин увидел его усталые глаза близко-близко, на расстоянии вздоха. – Ну, что ты, боец? Все нормально. Война. Не молчи, говори со мной! Говори!
Иван Иванович слегка тряхнул Гарина за плечи. Инженер почувствовал себя биологически живым, застонал и кивнул головой в темную глубину помещения.
-- Б-боже милосердный…
На дощатом полу лежали неживые тела генерала внутренних войск Заделко, его дочери, пса породы кавказская овчарка и крупного сибирского кота. Каждый умерший был герметично запаян в прозрачную полимерную пленку. Лица мертвых были спокойны и видимых повреждений не имели. Одежда людей и мех животных не имели следов насилия, загрязнения и борьбы. Все вместе, тела убитых напоминали заграничный набор кукол, наподобие Барби, Кена, а также, входящих в набор, фигур домашних питомцев, в том же масштабе.
Сквозь кристально прозрачную оболочку поблескивали награды на генеральском кителе Андрея Андреевича, легко определялся узор из двух оленей на белом скандинавском свитере, серые подпалины собачьей шерсти и богатая сибирская шуба мышиного сторожа. В этом покое, чистоте и безупречности, была заперта брезгливая ненависть к людям и отчуждение от всех человеческих чувств. Скорее всего, так выглядят готовые к отправке экспонаты выставки «Побежденные враги». Стуча колесами на стыках, сквозь душу Ивана Ивановича пронесся экспресс «Отмщение» и затих, растворившись в скорбной тишине бессилия.
-- Ну, а вот так, уж фиг вам, мышки-норушки, -- как в гипнозе пробормотал Иван Иванович.
Сильный удар в дубовую дверь вернул к реальности. Сестра Вереск утерла слезы, Анастасия с трудом оторвала взгляд от лица мертвой женщины, доктор принялся менять магазин.
-- Алексей, быстро влейте стоцкого в Гарина, сейчас не до психоанализа! Девочки, слушайте во всех диапазонах, ловите признаки ребенка… плач, маленький шаг, сердечко молотит от страха… понято? Остальным – ша!
-- Вер, ты помнишь, как мы Сильвера в подвале искали? Ты его сердце услышала, помнишь? – голос у Насти чуть дрогнул.
-- Сестра, не нагнетай… минуту дайте… сейчас… тише…, -- Вереск зажала ладонями уши и тихо опустилась на колени. Глаза на секунду потеряли из виду этот мир… -- Есть! Есть!!! В подвал, быстро!!!
Все ссыпались в деревенский подпол, пропахший картошкой, уксусом и землёй. После взрыва гранаты, уксуса было особенно много, под ногами чавкал маринад и хрустели осколки банок с помидорами. Вереск ещё раз прислушалась и закричала в отчаянье:
-- Уводят, они его уводят! Почти не слышу!
-- Куда?! – взревел генерал.
-- На север… туда! – ведьма открыла глаза и ткнула пальцем в стеллаж с жестяными коробками. Мужчины снесли его в момент и перед ними открылся слабо освещенный ход или лаз, высотой в три четверти человеческого роста.
-- Молча! Бегом! – Иван Иванович хватанул из кобуры ТТ и нырнул в подземелье. Вереск, подобрав повыше юбки, последовала за ним. Настя, щелкнула фонариком, глянула на лампочку, нахмурилась и исчезла в проходе. Смыслов, заметался между пациентом и приключением, схватил Гарина за руку и побежал догонять остальных. На первом повороте, доктор отдал инженеру заряженный рожок.
-- Прикрывайте нас. Слишком длинными не бейте, толку мало!
И побежал вслед за всеми, не упуская из вида, Настин фонарик. Оставшись в одиночестве, в крысином ходе, на неизвестно какой глубине, инженер Гарин не очень встревожился. Вернутся – заберут с собой, не вернутся – не заберут. Главное, это никогда не увидать в жизни мертвых людей, завернутых в прозрачную пленку, как сосиски.
-- Похоже, романтическая часть закончена. Пора переходить к следующей части. Каков будет смысл и характер грядущих событий, не знает никто. И слава Богу. – и Гарин перекрестился. Больше говорить было не о чем.
Подземный ход сильно катился под уклон, а также становился уже и ниже. Преследователи несколько раз видели вдалеке неясные силуэты трех человечков. Люди двигались быстрее, и беглецы понимали это. Свернув очередной раз направо, генерал увидел ребенка с крысандрами впереди метров на тридцать, не более. Ноги сами задвигались быстрее, но цель снова растворилась в полумраке. Происходило что-то непонятное, но и не волшебное. Хитрое. Злое.
-- А ч-ч-чёрт!!! – бежавшая позади сестра Вереск, споткнулась и полетела кубарем, обдирая в кровь ладони, локти и коленки. Падая, ведьма задела Настю и толкнула в спину Ивана Иваныча. Чьи-то руки не удержали фонарик, звякнуло стеклышко и наступила полная темнота. Вереск сидела на земле и ждала, когда ослабнет боль в ушибленном колене. Руками она ощупывала пространство вокруг себя, не понимая, как можно споткнуться на ровном месте. Состарилась? И тут пальцы скользнули по чему-то мягкому, приятному, хоть и неживому. Не может быть! Ловкие руки нашарили лежащую на полу игрушку. Как она очутилась тут…?
-- Иван Иванович, вы слышите меня? – очень сдержанно произнесла летчица.
-- Слышу, конечно! – так же негромко ответил генерал.
-- Иван Иваныч, я на полу игрушку нашла. Мягкая игрушка, то ли медведь, то ли собака.
-- Что такое? Тебе не кажется?
-- Об него и споткнулась. Коленки разбила. Не кажется! Игрушку потерял ребенок. Не потерял, бросил. Сигнал для погони. Для них. Ребенок использовал единственный шанс, -- двое по одной стене, двое по другой. Ищем нишу или боковой тоннель. Не больше десяти метров. Кто нашел, берет себе.
-- Есть! Ко мне! На голос ориентируйтесь, я здесь, я здесь, я здесь…
В стене открывался поперечный ход. Люди втянулись в него и через десяток шагов в глаза им ударил электрический свет.
-- Стойте. Уходите. Человеческий детеныш умрет. Уходите.
Неприятный голос без интонаций. Высокий и скрипучий, как у Буратино в старом кино. Два крысандра крепко держали мальчика, а третий нагло светил фонарем в лицо вошедшим.
-- Пусти пацана! Пусти, хуже будет! – сдерживая злость, сквозь зубы процедил генерал.
-- Иван Иваныч, уберите оружие. Здесь никто не будет стрелять, -- голос Анастасии звучал глухо и отрешенно, -- никто не будет стрелять, драться и вредить другому. Крысы и люди разойдутся по своим домам. У крыс свои дома. У людей свои дома. Крысы – храбрые воины. Крысы – мудрые хозяева. Крысы дружат с людьми. Люди дружат с крысами. У крыс – своя дорога. У людей – своя дорога. Домов и еды хватит всем. Пусть крысы живут среди крыс. Пусть люди живут среди людей. Крысы сильные и добрые. Люди сильные и добрые. Сейчас крысы пойдут к себе домой. Сейчас люди пойдут к себе домой. Сегодня каждый вернется в свой дом…
Крысандры оставили мальчика и, пройдя мимо четырех вооруженных людей, послушно ушли вниз по коридору. Последний боец вздохнул и отдал фонарь доктору. Да расточатся врази Его…
Идти вверх было труднее. Сестра Вереск падая, повредила ногу, и теперь не могла быстро идти. Доктор Смыслов помогал боевой ведьме как мог – нес ее оружие, подставлял плечо и даже нашел для нее таблетку от боли. На шаг впереди двигалась Анастасия с испуганным мальчиком на руках. Первым шел, очень уставший от сегодняшней беготни и стрельбы, генерал Иван Иванович. Ни о чем серьезном не думалось, мысли о крысах вызывали тошнотную неприязнь… каждый старался придумать что-нибудь хорошее для спасенного ребенка, вспоминая стихи, песенки, смешные слова. Не получалось. Пока, не получалось.
На повороте к отряду присоединился Гарин. Он вполне пришел в себя, только очень хотел спать. Причиной тому могли послужить и докторские сто граммов, и ужасная духота подземелья. Впрочем, от недостатка кислорода уже зевали все участники экспедиции.
-- Настасья, лейтенант ты мой замечательный! – генерал остановил команду, когда в тоннеле умопомрачительно запахло маринадом, -- Настасья, ты, я вижу, нынче в хорошем ударе, в смысле парасвязи. Шумни наверх, мехводу нашему, что мы готовы. Пусть доламывает дом окончательно, главное, чтобы нам ловчее в люк попасть!
Иоганн не замедлил подтвердить свое присутствие страшным рёвом двигателей и грохотом раскатывающихся брёвен. Генерал выбежал в уксусный погреб и высунул голову в горницу. Вместо потолка наверху располагалось металлическое днище корабля.
-- Иоганн, лестницу давай! Ребята, быстро домой! – голос Иван Иваныча охрип или привычный горестный спазм сдавил горло. Понятно было, что ради мертвых нельзя рисковать живыми. Входную дверь атакующие размолотили в щепки. Генерал швырнул в сени последнюю гранату и спрыгнул обратно в погреб. Сверху ухнуло, в яму посыпались щепки и мусор…
-- Давайте, давайте! Иван, принимай! – дедушка-генерал подал внука, и сильные руки втащили мальчика внутрь, -- раненую тащите сюда, мужики, -- сестра Вереск, лицом белее снега, могла только стоять на одной ноге. Но пожилого плюшевого медведя она держала мертвой хваткой. Доктор и инженер подсадили, а силач Иоганн за шиворот утянул ведьмушку в люк. Когда все благополучно поднялись на борт, Иван Иванович дал последнюю очередь по непонятному движению в высоком окне. Звон стекла и визг слились в жалобную прощальную ноту.
-- То-то, серые! Вспоминайте генерала РККА Ивана Края!
И проворно исчез за бронированной дверцей.
Иоганн поднял машину над лесом и повел по кругу, разворачиваясь на обратный путь. Все ушли в салон, на ходовом мостике остались генерал и снежный человек. Иван Иванович хмуро смотрел на разбитый и разоренный дом генерала Заделко. Перед глазами болезненной дурнотой вставало видение завернутых в пленку людей, совсем недавно живых и любящих. Тут он понял, что требовала его душа. Нельзя оставлять крысам на поругание тела убитых. Невозможно устроить похороны со всеми почестями? Придется прибегнуть к кремации.
-- Ванечка, ты же, с этой
