Стрелочник

Игорь Сахно

«Стрелочник»

Роман

                I shot an arrow into the air,
                It fell to earth, I knew not where;
                Henry Longfellow "The Arrow and the Song"


1. Бульвар. Раннее утро
(Февраль 1970-го)

…Мальчик и рыжая, похожая на лисёнка, собачка, быстро шли по цен-тральной аллее Бульвара… Когда Рыжик (а именно так звали пёсиля), унюхав что-то, рвал поводок вперёд, мальчик, не споря с ним, легко пере-ходил на бег… Мысли его были заняты совсем другим. Он вспоминал не-давний разговор с незнакомым мужчиной, сидевшим на припорошенной снегом скамье напротив его дома…
«…Нет, мужик, как мужик… Ничего в нем такого нет, – думал мальчик. – Одет разве что как-то… непривычно… Куртка на нём какая-то… «импортная»… молодёжная… А пожилой уже… Смотрел на меня странно… Грустно так… Как будто пытался увидеть во мне что-то… Но, главное, что в нём такого Рыжик нашёл?.. Кинулся к нему, как к родному… Руки лизать стал. А ведь Рыжик к чужим не очень-то… Даром что маленький, а никому чужому себя погладить не даёт – огрызается… И цапнуть может – только так… Он у нас бесстрашный… Как все терьеры – никого не боится!.. Хоть собака большая или дядька взрослый – ему пофиг… Нет, ну что он всё-таки в этом дядьке на лавочке нашёл?.. Понятно, если бы у того была до-ма сучка текущая, но дядька говорит, что собаки у него никакой нет… И щеночком он Рыжика тоже не знал… Странно это всё… И, что интересно, Рыжик к нему рвётся, а он не сколько на Рыжика, сколько на меня смот-рит… Странно так смотрит… Как будто давно не видел, а теперь ему интересно… Может, он меня маленьким знал?.. Что-то знакомое в нём всё-таки… Нет, не помню…».
…Мальчик ничего не боялся в Городе. Ну, почти ничего. Тем более, что это был его район, и его квартал, который он знал как свои пять пальцев. Знал все дворы, ходы и выходы – «проходняки», как их называли пацаны… При желании он мог забежать в любой двор на улице и через пару минут оказаться в другом дворе, а потом в следующем… А ещё, ми-нут через пять, оказаться уже далеко отсюда – совершенно в другой точ-ке квартала… Лазы, решётки, заборы, деревья, подвалы, чердаки и крыши были для него не препятствиями, а средством передвижения… Очень скоростного передвижения в пространстве своего квартала. Мальчик быстро бегал, ловко прыгал, не боялся высоты, лазил по деревьям, забо-рам и крышам не хуже обезьяны… Как, впрочем, и большинство мальчи-шек его двора, квартала, района… Города…
Он любил и знал свой Город…
…Конечно же, мальчик знал о «нехороших дядьках», которые могут «подманить ребёнка конфеткой», а затем… надругаться над ним… И даже убить… Но мальчик считал себя достаточно взрослым, чтобы не вестись на какие-либо предложения, типа – «пойдём, я тебе конфетку дам», и хо-рошо для своего возраста разбирался в людях… Во всяком случае, ин-стинктивно чувствовал, что «вот тот пьяный мудак» может быть дей-ствительно опасен, а вот с этим дядькой можно и поговорить… Да вот как с этим – с лавочки, к примеру… Ну вот ни капельки с ним не опасно!.. Он вроде как свой… Ну да, странновато он на него смотрел, но… не так…
Мальчик и сам уже потихоньку становился мужчиной и понимал, как они иногда смотрят на женщин… Он бывало и сам уже так посматривал на девочек… Знал он также, что некоторые уроды могут использовать вме-сто женщин детей…
В общем, мальчик, в случае чего, вполне резонно надеялся на быст-роту своих длинных тощих ног, бесстрашие Рыжика, ну и… Кирпичей и «булыганов» в их квартале было навалом: старые дома рушили, новые строили. И, при надобности, он применил бы это «оружие пролетариата» (как говорила их школьная «историчка»), особо не задумываясь…
Но, главное, было всё-таки в уверенности в том, что он – дома, а дома с ним ничего плохого случиться не может… Дома – это не только его квартира и двор, но и, по меньшей мере, его квартал и район… Да что там!.. По большому счёту и весь его Город – был домом…
…Давным-давно прошли те времена, когда он, будучи маленьким, бо-ялся потеряться. Ещё в первом классе он стал самостоятельно ездить на трамвае в школу рядом со строящимся на Бульваре домом, куда вскоре должна была переселиться его семья… И уже тогда ничего не боялся… Ну, разве что кондуктора, если забывал взять у родителей деньги на проезд. А уж сейчас-то, когда ему уже тринадцать…
Нет, мальчик не был совсем уж безбашенным, как его пёсиль, к при-меру… На районе были и старшие пацаны, которые могли и побить, и деньги на школьный завтрак отобрать при случае… Особенно, если обку-ренные… Если догонят и поймают, конечно… Всяко бывало…
…Город издавна славился криминальными традициями… Но на дворе шёл уже 1970-й год… Всё было, в общем, привычно… Да и все районы го-рода – хоть центральные, хоть окраинные – считались одинаково небла-гополучными… Это была своего рода данность для коренных жителей Города. И они искренне удивлялись, когда иногородние спрашивали: «Как вам там жить не страшно?.. Это же бандитский город!..» Местные просто другой жизни не знали… И искренне почитали свой Город лучшим городом на Земле!.. Правда, правда!.. Так бывает…
…А Город… Город был разный… Радушный для своих и безжалостный для посторонних…. По-южному гостеприимный, но… равнодушный к «понаехавшим»… Высокомерный и весёлый, на понтах и деловой, купец и работяга, эстет и пофигист…
И местные были такими же, как их Город… С «туды-сюды» люфтом, конечно… В общем, люди как люди… Разные люди…
Таким был и мальчик… Таким был и работяга, идущий вслед за маль-чиком по утреннему Бульвару…
…Ночные фонари уже притушили свой свет и снежный наст на аллее розовел от лучей восходящего солнца… Морозный воздух искрился от срывающих с деревьев снежинок и был по-утреннему свеж… Но сгорбив-шемуся плетущемуся по аллее работяге было по-утреннему плохо… При-вычно плохо. Он был из тех, для кого «утро добрым не бывает». Причём, вне зависимости от погоды и времени года. Его привычно мучило похме-лье. «Головка бо-бо», сушняк, тремор и прочие до боли знакомые и при-вычные ощущения… Привычные – не значит приятные, а потому и настроение у мужика было, как говорил юморист Райкин, мерзопакост-ное… Конечно же он знал, что это состояние и настроение пройдут, как только он «примет»… Но до этого было ещё далеко. Нужно было всё-таки прийти на работу, благополучно миновать заводскую проходную, пока-заться перед мастером и бригадиром, а потом уж думать – как и с кем «сообразить», скинувшись «на троих» и послав «гонца» через дырку в за-боре… А пока надо было идти и терпеть…
…Когда-то этот работяга был нормальным пацаном на этом же рай-оне, и жизнь по юности играла красками от выпитого с дружками порт-вейна или «пяточки», пущенной по кругу… Но «красивая жизнь» скоро за-кончилась: по-пьяни «пощипали» какого-то «залётного» парня да и «по-писали» его «пером» по запарке… Дальше, известное дело – по накатан-ной: «малолетка», затем взрослый «общак»… Откинувшись, за ум взялся, но не очень… Как водится, забухал. Ненароком как-то женился… Остепе-нился местами… Но бухать не перестал. Пошли дети, а их кормить надо… Завод с родным станком, пивная с дружками, дома жена с дитями… Вот и вся «жисть»… Чему тут особо радоваться?..
Похмельного работягу, идущего на ненавистный завод, раздражало и злило всё: и чистый морозный воздух, диссонирующий с его утренним «выхлопом», белизна искрящегося снега, режущая глаза, и пацан, выгу-ливающий свою рыжую псину, «бьющую» по ушам своим звонким лаем… Собак, работяга, не любил ещё с зоны… Он их боялся… Даже маленьких… И ещё ему очень уж хотелось ну хоть как-то на кого-то отъехать…
…Тощий длинный мальчишка в длинной болоньевой куртке и белой кроличьей шапке, с рыжим «кабыздохом» на поводке раздражал неимо-верно: работяга уже опаздывал на работу, а обогнать пацана с пёсилем не решался… Пёсиля боялся. С похмелья все подспудные страхи вылазят из подсознания и вырастают как на дрожжах…
Схаркнув на чистый снег подступившую к горлу горечь, работяга сиплым голосом бросил в спину мальчику:
- Эх, пацан… Вместо того, чтобы эту свою псину выгуливать, занялся бы лучше спортом, что ли… Стал бы тогда хоть на мужика похож… А то, как сопля!.. А ну-ка убери в сторону свою шавку!.. Загородил поводком всю дорогу… Мне пройти надо!..
Мальчик молча оттащил Рыжика на газон, уступив дорогу работяге… Тот проскочил мимо дёрнувшегося ему вслед с лаем пёсика и ускорил шаг…
…Мальчику и невдомёк было, что «добрый дядя», так заботящийся о его «спортивной форме», отродясь, кроме дворового футбола, никаким спортом не занимался… Да и в него бросил играть лет с тринадцати – нашлись более «взрослые» занятия: курево и выпивка… Но эти сказанные ему в спину слова мальчик запомнит надолго…
- Фу, Рыжик!.. – воскликнул мальчик и, тихо вздохнув, промолвил. – Ладно… Пошли домой уже что ли… Погуляли…
Но упрямый Рыжик, упираясь всеми четырьмя лапами, тянул его за собой дальше по Бульвару.
Сидевший на ближайшей скамье и видевший всю эту сцену господин довольно усмехнулся. Почему «господин»?.. А именно так он выглядел: шапка-боярка на голове, очки в тонкой металлической оправе, эспаньолка с проседью, длинное чёрное пальто, трость с бронзовой рукоятью, на ко-торую он опирался руками в жёлтых кожаных перчатках…
Господин был вполне удовлетворён увиденным… Всё шло так, как должно… Не спеша встав, он, чуть заметно прихрамывая и опираясь на трость, зашагал по направлению к дому мальчика…
…Город тоже всё видел и чувствовал. А чувствовал он, что на его тер-ритории вокруг одного из его мальчишек затевается какая-то Игра… Сам, большей частью, высокомерный и равнодушный, он всё же симпатизиро-вал мальчику, поскольку тот любил его… просто так, ничего не требуя взамен. Мальчик был свой… А своим нужно покровительствовать… При условии, что они и сами чего-то стоят… А слабые никому не нужны…
И потом Город при всей своей деловитости и криминальной направ-ленности не очень-то любил «черноту». Да, она, разумеется, была в нем… Была изначально, но являлась лишь частицей его, Города, спектра… А он – Город всегда старался поддерживать своего рода баланс между своими «красками»… Ему, к примеру, претила «серость» его старшего северного Брата… Он был южанин и любил яркие цвета… Так что мальчика он под-держит… При надобности, конечно…
…Ну что ж, мой уважаемый Читатель, ты, прочитав эти первые стро-ки, в общих чертах познакомился с некоторыми героями данного повест-вования… На твоих глазах, условно говоря, произошла формальная за-вязка его сюжета… Автору было бы приятно, если бы ты продолжил чте-ние… Но!.. Он прекрасно понимает, что у всякого свой вкус: один любит арбуз, а другой – свиной хрящик!.. И вышесказанное вполне относится и к литературным вкусам… Автор должен сознаться, что писал он это произ-ведение не из желания угодить чьим-либо вкусам, а из любви к самому процессу… Может помните из анекдота: «Детей не люблю… Но сам про-цесс!»… Как бы то ни было, но дитятя, в следствии процесса, на свет таки народилось… Прошу любить и жаловать!.. Если сможете, конечно… В об-щем, считайте эту «главку» за предисловие или пролог – как вам больше нравится…

2. «Казаки-разбойники»
(Июнь 1970-го)

…Осторожно оглядевшись по сторонам,