домашней сметаной, пили чай с мёдом. Всё было так вкусно, необычно, не по- городскому, что Тая с удовольствием, какого давно не испытывала, поела, и, попрощавшись с бабой Настей, пошла к сестре.[/b]
Было воскресенье и все были дома. Сестра готовила обед, а её муж, Костя, играл со своими сыновьями в настольный хоккей на выбивание, и шуму было, как на настоящем матче. Они все вместе пообедали, Тая рассказала сестре, что собирается жить в родном городе, чему все были очень рады, а Костя пообещал помочь, чем может, если нужна будет мужская рука в старом доме. На том они и договорились. Тая стала собираться домой.
Дома она появилась около десяти часов вечера. Серёжка спал, а Вера Борисовна ждала её с ужином на кухне, читая книгу. Тая решила, что сейчас самое время поговорить со свекровью. Вера Борисовна её выслушала со вниманием, ни разу не перебивая. Потом долго сидела молча, о чём-то думая. Обе молчали.
- Я долго этого ждала, - сказала свекровь. Так не могло вечно продолжаться, я это понимаю. Вот и сегодня, как и все предыдущие дни, пока тебя не было, Вадима нет дома. И я тебя не осуждаю. Но что же мне делать? Как теперь жить без Серёжи и тебя?
- Я тоже всё передумала, - сказала Тая. - Очень хочется, чтобы мы жили вместе. Если Вы решитесь, то поедем вместе. Вадим и так почти не живёт с нами. А там мы будем друг для друга опорой. А Серёжка-то как Вас любит – я даже не могу представить его без Вас! Не переживайте, всё будет нормально. Там у нас такая соседка хорошая - баба Настя. Собака есть и кот Матрос. Серёжка с ними подружится. А в сентябре пойдёт в школу – она недалеко от дома. Юлин муж обещал нам помогать первое время, пока обживёмся. Думаю, найдётся для меня работа по специальности. А то здесь сижу в офисе, бумажки из папки в папку перекладываю. Там, наверное, не хватает учителей, вот и буду детей учить. Если захотим, то заведём кур, как у бабы Насти, вот и будут яйца свежие для Серёжки. Подумайте, мама. Тая не заметила, как назвала свекровь матерью. Та ласково и сдержанно посмотрела на Таю.
- Я подумаю. Не знаю, что скажет Вадим. Сын ведь он мне.
- Да, конечно, Вера Борисовна. А я прямо завтра начну готовить документы на развод, договорюсь об увольнении на работе. В общем, дел много. Вещей много мы брать не будем – там есть почти всё. Нужно будет – лучше купим новое. Я Вас хочу попросить, чтобы Вы обо всём сами сообщили Вадиму. Если он захочет со мной поговорить, пусть сам начинает разговор. Но я уже всё решила для себя.
Весь следующий день она занималась делами: уволилась с работы, подала заявление на развод. И всё удивлялась, как ей повезло, что успела сделать так много. Вадим появился дома только поздно вечером следующего дня, когда Тая, обняв Серёжку, рассказывала ему сказку перед сном. Она слышала, как на кухне свекровь разговаривала с сыном. Но ей это было уже так неинтересно и всё равно, что она, как только Серёжа уснул, отвернулась к стене и уснула, как уже давно не спала в этом доме.
Утром, к её удивлению, Вадим был дома.
- Чего это ты надумала? – спросил он, как всегда, грубовато-небрежно.
Тая смотрела на него, и видела совсем незнакомого человека. Она не понимала, как могла потратить на это ничтожество столько лет своей жизни! И что её держало рядом с ним? Он был её так неприятен, что она отвернулась и молча ушла в комнату. Слышала, как за Вадимом захлопнулась дверь, он ушёл на работу. И ей стало так легко, как будто она сбросила с себя непомерный груз, который долго-долго поднимала в гору.
Тая собрала все необходимые вещи в этот же день, заказала билеты на поезд по телефону - себе и Серёжке, на сегодняшний вечер. Вера Борисовна обещала приехать через несколько дней, так как у неё были какие-то дела.
Прошло почти две недели. За это время Тая в своём доме всё перемыла, почистила, даже сменила портьеры на окнах. Дом блистал чистотой и уютом. Конечно, он требовал ремонта, но это – потом. Сегодня была суббота перед пасхальным воскресеньем. Тая, как всегда это делала и любила делать, пекла куличи и красила яйца. Серёжка бегал во дворе с Боцманом, доносились громкие команды сына и радостный лай Боцмана. Матрос, как обычно, спал в кресле, иногда недовольно поднимая голову и пошевеливая хвостом от громкого лая Боцмана. По дому разносился вкусный запах ванили и сдобы.
Неожиданно громко закричал Серёжка: - Мама! Мама! – Тая выскочила из дома. Серёжка стоял, обнимая Веру Борисовну. Боцман удивлённо стоял рядом, не зная, что делать. Потом радостно завилял хвостом, запрыгал вокруг них и лизнул руку Веры Борисовны - она была признана за свою. Тая обрадованно поспешила навстречу. Шофёр такси уехал, выгрузив вещи, и Тая со свекровью понесли их в дом.
- Что же Вы не сообщили, мы бы встретили Вас? - спросила она.
- Ну, я же знаю, что ты занята с куличами. Я угадала? - спросила Вера Борисовна. На вопрос Таи, провожал ли её Вадим на поезд, свекровь, сразу помрачнев, ответила, что не провожал, так же, как и Таю с Серёжей.
Дома Вера Борисовна сразу занялась своими вещами, вместе с внуком, укладывая их в шкаф. Серёжка от неё не отходил ни на шаг – соскучился. А Тая, закончив с куличами, стала красить яйца, с удовольствием слушая из кухни разговоры сына и свекрови.
Утром на пасху они пригласили к себе бабу Настю, чтобы вместе отметить праздник. Та пришла со своей выпечкой и холодцом, приготовленным по такому случаю. Тая достала припасённое красное вино, накрыла на стол. По случаю праздника даже Боцману было разрешено лежать в доме у порога. А Матрос всё оглаживал хвостом ноги сидящих за столом, выпрашивая колбаски. Серёжка втихаря брал со стола колбасу, а потом благополучно отправлял её Матросу. Взрослые делали вид, что ничего не замечают. Им было хорошо вместе. Они выпили по бокалу вина, закусили холодцом, потом шумно стали выигрывать друг у друга яйца, пока Тая не остановила их.
- Оставьте целых-то яиц, а то с чем к Юле пойдём после обеда!
Потом пили чай с куличами, отрезая то от Таиной выпечки, то от бабы Настиной. Они так и не смогли определить, чья вкуснее. Решили, что каждый кулич вкусен по-своему. Неожиданно баба Настя спросила: «Можно, я спою?» И, не дождавшись ответа запела: «Ой ты, степь широкая…». Это было неожиданно – песня была не праздничная. Но с первого же звука все забыли об этом – жил, трепетал, изливался только глубокий, красивого тембра голос. Вера Борисовна сидела, обнявши внука, и по её щекам текли слёзы. Тая тоже замерла, наслаждаясь пением, которого давно не слышала. Она вспомнила, что когда-то, в юности, тётя Аня ей рассказывала, какая красавица и певунья Настя была в молодости. Потом у неё случилась какая-то трагедия, после которой она так и не вышла замуж, не родила детей. А голос-то – вот он, остался. Да ещё какой!
Когда баба Настя закончила петь, какое-то время все сидели молча. Потом Вера Борисовна сказала: «Это же надо, красота какая!», вытерла слёзы и ушла в комнату.
Баба Настя засобиралась домой. Прибравшись на кухне, Тая с сыном тоже прилегли отдохнуть, чтобы после обеда навестить семью сестры, познакомить с ними Веру Борисовну.
У Юли они пробыли недолго, около двух часов. Юля могла родить в любую минуту, и потому её освободили от хозяйских забот. Они и Вера Борисовна как-то сразу подружились, у них нашлось очень много тем для разговора. Сидя на диване, они всё время что-то обсуждали. Юля время от времени кидала взгляд на стол, где Костя с помощью Таи устраивали что-то похожее на праздничное застолье – без хозяйки это было нелегко. Серёжка и Юлины мальчишки быстро поели и убежали в детскую комнату, оттуда доносился их смех, крики. Костя предложил Тае свою помощь в поиске работы, а также помочь с ремонтом, если понадобится. В общем, тем для разговоров хватало. Косте понравилась Вера Борисовна, он пожалел, что у них с Юлей родителей уже нет в живых. Потом Тая помогла Косте прибраться в квартире, и с Серёжкой и Верой Борисовной они пошли домой. Было около девяти часов вечера, солнце только зашло, остался только красивый оранжевый свет, превращая всё вокруг в нереальную картину. Хотя идти было не близко, они отправились пешком, потихоньку шли втроём, обсуждая впечатления. Им было хорошо и покойно идти вот так, всей семьёй, знать, что дома их ждут Боцман и Матрос, добрейшая баба Настя. Тае хотелось, чтобы вот это ощущение покоя и радости осталось в ней навсегда.
Оно осталось в ней и тогда, когда они пришли домой и легли спать. Тая лежала, слышала мерное дыхание свекрови, Серёжкины вскрики и смех – ему что-то снилось, и чувство блаженства наполнило её до краёв – вот так было бы всегда! Ей верилось, что так и будет! У неё теперь есть всё, что нужно для счастья: свой дом, сын, свекровь, заменившая ей мать, в кресле дремлет Матрос, время от времени прядая ушами и начиная мурлыкать, а во дворе – верный Боцман охраняет всё это счастливое царство. Рядом, в своём доме, спит добрая баба Настя. Это она до поры сохранила её дом, и добрый дух этого дома. Тае было хорошо, как в детстве, когда она и Юля жили с отцом и матерью. Ведь почему-то почти все взрослые вспоминают своё детство, как самое счастливое время. Даже если это были тяжёлые военные годы.
Тая понимала, что будет немало трудностей. Но она теперь не одна. И сделает всё, чтобы её любимые, близкие люди тоже чувствовали себя счастливыми. Вот и Вере Борисовне поди нелегко – единственный сын безразличен к ней. Каково ей чувствовать себя одинокой и ненужной! Да ещё в таком возрасте.
Уже засыпая, Тая подумала, как неожиданно и круто всё изменилось в её жизни, и что тётя Аня, так уж получилось, завещала ей не только дом, но и вот это, самое настоящее счастье!
