Август мы вчетвером – папа, мама, я и младший братишка Лёнька – провели на югах, в благодати небольшого приморского посёлка. Мог бы и остаться, как обычно, дома, тем более, что не люблю жару и пляжную толчею, но у меня на этот раз была очень корыстная цель – добыча информации из мамы. Осваивая Олины уроки, я со временем понял, что Учительниц у меня может быть две. Оля была чудесно одарённой природой практиком-самоучкой. Хотя она говорила мне, что у неё есть где-то её Учитель, я был убеждён, что его заслуга в том, что обыкновенная симпатичная Золушка из технического ВУЗа превратилась в эту королеву-целительницу душ и тел человеческих, в мою великолепную гуру, была не столь уж велика. Она избегала разговоров на эту тему. Собственно, об Учителе она упомянула только один раз, перед моим «экзаменом» с Маринкой. Все попытки хоть что-нибудь узнать, она даже не пресекала; вопросы просто исчезали из моего сознания раньше, чем я успевал их задать. И это при том, что у нас с Олей не было запретных тем. Мне оставалось только догадываться.
Возможно он заметил необычные способности девушки, с которой как-то свела его судьба, и открыл ей самой её изумительный талант. Он научил её, как развивать и применять этот дар, указал путь. Ох, как много она прошла этим путём, и на какую высоту поднялась! И вела меня с собой.
Чёрт побери, если бы не она, я никогда и ни за что не догадался бы, что я – Другой. Но мне было мало голой эмпирики. Я почувствовал, а потом очень ясно осознал справедливость максимы о том, что самая практичная вещь на свете – это правильная теория. Наверняка, из того, что Оля показывала, а потом мы обсуждали на нашем «междусобойном воляпюке», если не всё, то многое было уже известно, описано, названо и имело вполне естественное объяснение. Не верю я ни в какую мистику, хоть тресни, с тех пор как на детском утреннике подсмотрел, откуда волшебник доставал цыплят. А зная теорию, можно гораздо дальше, выше и быстрее продвинуться в практике. Сама-то Оля, много бы она достигла как инженер-химик, не владея теорией своего дела?
Эти соображения я как-то раз очень осторожно выложил Оле, до страха смертного опасаясь её обидеть. О том, что обидеть это чудо невозможно, я ещё не знал. Она очень спокойно выслушала меня.
- Что, в Риткиных книгах увяз со второго абзаца? Не спеши. Ты уже медик. Но ты ещё зародыш врача. Хорда уже есть, а мозги еще только зреют. Два курса общих теорий, третий – начнешь примерять их к людям. Но ты прав, прав, Контик. И ты опять опережаешь меня. Я думала приступить к этому гораздо позже.
Она помолчала. Встала, прошлась по комнате. Поправила деревянную фигурку Шри Лакшми на полке. Я заметил, что ей необходимо прикоснуться к богине счастья, когда она готовится в душе к какому-то серьёзному решению
- Ладно, поговорю с Ритой послезавтра. Потом скажу, на какие темы можешь начинать её пытать. Без моей подготовки, как бы с ней шок не приключился. Лечить потом врача – избави, боже. Хотя она уже поняла, какое чадо родила на свою голову. И кому отдала на расправу. Но ради бога, не спеши активничать. С Таней у тебя прошло замечательно. Но это не твоя заслуга. Это его величество Случай. Если бы у её папаши был чуть-чуть другой характер... И то, что он тоже Другой, хоть и по своему. Это вообще чудо. А чудеса не повторяются. Не рискуй. Сейчас пока не рискуй. Ты ещё не готов к сражениям. Я тебя подготовлю. Но ещё рано. Учись. Пока ещё учись уходить от риска. Прошу. Контик, милый, я тебя очень прошу!
- Боже ж ты мой! – возопил как-то папа, прислушавшись к нашей с мамой беседе. – Когда меня угораздило втюхаться в медичку, добрые умные люди меня остерегали: врачи – это страшные люди! Боря, куда ты лезешь?!
- Но ты таки влез и тебе там понравилось.
- Не отрицаю. Но пока дома не было медицинских разговоров. Этого...
- Можно подумать, что с журналистом можно говорить о чём-то серьёзном!
- Можно! И нужно! Но не про такой же всё-таки ужас! Скажите, для вас есть хоть что-нибудь святое?
- Скажи большое спасибо, что я психиатр, а не хирург. Ты бы ещё не такого наслушался. А в институте я вообще патанатомией увлекалась... Хочешь, расскажу, как на вскрытии вытаскивала из мозга здоровенного глиста?
- Большое спасибо! Мне как-раз завтра сдавать статью о конкурсе кулинаров. Бггг... Ой! Да ну вас!
Мы с мамой расхохотались.
Но очень уж сильно «пытать», как выразилась Оля, маму своими вопросами я просто не мог. Она здорово уматывалась на своей работе. Заведовать отделением неврозов и ещё консультировать в диспансере, и ещё вести студенческий кружок, и не надорваться! Только моих умственных закидонов ей не хватало. Спасибо Олиной науке. Мама пользовалась её приемами и ухитрялась оставаться в отличной форме. Я строил коварные планы на отпуск. Через пяток дней, максимум – через неделю, она ужасно соскучится без дела, а я тут-как-тут со страшно профессиональными вопросами. И она меня ещё больше полюбит и зауважает.
Так оно и получилось. Сначала. А недели через полторы, оставив маму под пляжным грибком размышлять, насколько спятил её сыночек, я направился к воде слегка размяться и освежиться.
Этот мяч я успел отбить всего в паре сантиметров от своей физиономии. Даже не просто отбить, а перехватить. С добычей в руках направился к компании ребят и девчонок, из которой вылетел мордобойный снаряд.
- Ну и реакция у тебя! Прости, брат, ей-богу, нечаянно.
- Не прощу, - мрачно прорычал я, кладя мяч на песок и выцеливая жертву. – Посмотрю, какая у вас реакция.
Под отчаянный девчачий визг мяч ушёл вертикально вверх. Мы погоняли его ещё с четверть часика, но я выдохся на жаре и полез в воду. Сразу взял курс на самый дальний буёк. Терпеть не могу плескаться у берега.
- Мааарк! Я с тобой!
О-па, Светка! С ней мы познакомились вчера у этого же буйка. Слегка штормило тогда, но я счёл Олино предупреждение о риске не относящемся к плаванию. Причалив к жестяному конусу, немножко удивился ещё одному живому существу, барахтавшемуся в воде рядом с ним. Судя по синеватым губам на симпатичной мордашке и гусиной коже на всей остальной доступной обозрению поверхности, существо барахталось тут уже давно. Как истинный джентльмен, я сперва представился даме (ежесекундно отплёвываясь от солёной воды) и осведомился, какого долбанного хрена она тут околачивается? Неужели без неё утопленников мало? Оказалось, что эта храбрая наяда (или как там называется эта морская нежить) ощутила некоторую усталость ближе к буйку, чем к берегу и, следуя безукоризненной женской логике, проследовала именно к нему. Отдохнуть. Где осознала, что замерзнет насмерть раньше, чем восстановит силы.
«Так и будешь баб парами спасать?» - вспомнилось мне очень к месту. Второй поблизости не обнаружилось. Придётся обойтись одной.
- Значит так: прямо счас двигаем к берегу. Не прямо, а строго по ветру. Волны будут помогать. Я тебя страхую, утонуть не дам. Не сможешь плыть, цепляйся за меня, только не за шею – придушишь и утонем оба – а за плечи. Отдышись. Готова? Пошли.
Примерно две трети пути Светлана (так она представилась) держалась стойко. Потом я поднырнул под неё, вытолкнул на поверхность, очень нехорошими словами привёл в чувство, и до берега она доехала на мне. На сушу пришлось выносить на руках. Прижимая её к себе, бегом донёс до ближайшего пляжного топчана. Растёр уши и отхлопал по щекам. Потом принялся растирать конечности и всё остальное. Хорошо, что несмотря на ветер, день был, в общем-то солнечный и тёплый. Согрелась она быстро и теперь терпела мои спасательные мероприятия с явным удовольствием. То, что надо. Добавив ей ещё немножко тонуса, я растянулся рядом на песке.
- Ты что, спасатель?
Надо же, какой приятный голос.
- Нет, просто отдыхатель. У родителей отпуск, у меня каникулы.
- Однако, спасать утопающих ты здорово умеешь.
- Я много чего умею.
- Ага! Я почувствовала.
Она хихикнула и уселась на топчане, вполне нахально разглядывая меня.
- А ты красивый.
- А ты дура набитая. Ещё бы немного - и пара покойников. Красивых. Очухалась? Дуй домой и сегодня не высовывайся. Тебя проводить?
- Сама доберусь. Пока, спасатель. Увидимся.
И вот она снова здесь. Симпатичная девочка. Длинноногая, стройная. Русые волосы до плеч. Купальник почти символический – две узких полоски белой ткани на загорелом теле. Круглые грудки так и рвутся наружу. Прелесть! Плавала, она, надо сказать, совсем неплохо. Догнала меня почти у буйка. Я ухватился за обросший морской органикой трос, притянул её к себе. Обниматься и целоваться в волнах, прячась за пляшущим на воде буйком – это даже не романтика и не фантастика! Это Что-то с очень большой буквы!
Когда мы выбрались на берег, она очень просто предложила:
- Пойдём ко мне.
- Одеться надо.
- Это рядом. Я так пришла.
- Тогда идём. Только сделаем крюк по пляжу. Маме пару слов скажу, а то она с ума сойдет, если я надолго исчезну. Море всё-таки, волны.
- Ты такой...
- Да, мамин сынок. И папин.
Мама была на прежнем месте. Перетащила шезлонг в тень и, удобно устроившись, читала толстый журнал.
- Мам, привет!
Она оторвалась от чтения и переключила внимание на нас.
- Привет. С подругой познакомишь?
- Мам, это Света. Свет, это мама Рита.
- Мааама?! Чья мама?
- Моя.
На Светкином лице застыло величайшее в мире изумление.
- Твояаа?
Мама кокетливо улыбнулась. И тут же напустила на себя самый строгий вид. Она обожала такие ситуации. В свои сорок лет она выглядела моложе, чем на тридцать. В голубом бикини, который прикрывал её только на самую капельку меньше, чем белый – Светлану, она смотрелась великолепно. Как реклама заграничного курорта.
- Маргарита Львовна. Да, я мама этого шалопая. Рада с Вами познакомиться.
- Мам, мы со Светой погуляем. Ты не волнуйся, если я поздно вернусь.
- Мммда, погуляете. Ну что ж, я не возражаю. Погуляете, значит.
Она грациозно потянулась к пляжной сумке и выудила из неё маленький бинокль. Как я про него забыл?! Мой подарок ей на день рождения.
- Так уж и быть, раз вы начали таким образом гулять, продолжайте. Марик, я не буду волноваться, если ты вернешься даже не очень поздно, а не очень рано. Она собиралась выдержать драматическую паузу, но сорвалась и прыснула со смеху.
- Всё. Брысь, котята!
Недалеко – это оказалось целых два квартала в прилегающем к пляжу «частном секторе». Мы шли, держась за руки, по тенистой улочке и болтали, не обращая внимания на возмущенные, восхищённые или завистливые (в зависимости от возраста и пола) взгляды довольно многочисленных прохожих. Света не переставала восторгаться.
- Ну и мать у тебя! Чудо! Такая одна на миллион. Нет, на сто миллионов! Она актриса? Балерина? Нет, ну кто?
- Она та ещё артистка!
- Марк, я серьёзно.
- Врачиха. Заведует отделением в психиатрической больнице.
- Да ну тебя.
Света обитала в какой-то хижине-времянке, построенной хозяевами в саду полутораэтажного дома - специально для сдачи отдыхающим. А что, большая и довольно уютная
