После сессии, которая прошла скучно и рутинно: вопрос - ответ - давай зачётку, началась сестринская практика. Сестринская в том смысле, что нам надо было освоить работу среднего персонала не по книжкам, а на практике. Ближе к телу, как говорили Остап Ибрагимович и Ги де Мопассан. Ну, там всякое рукодействие: как постели перестилать, делать уколы, брать анализы и клизмы ставить. Да, это надо уметь. Мама - врач всё время возится с методичками для медсестёр, учит их. А как учить, если сам не умеешь?
В больнице сразу пришлось взять эмоции на короткий поводок.
Началось с раздачи лекарств. Всякие коробочки и стаканчики с именами - это понятно. А вот класть туда одновременно таблетки "до еды" и "после еды" - это как? Даже, если предупредить больного, он перепутает. А давать одновременно несовместимые - это ещё круче. Должен быть временной интервал. Ага, вот прямо счас! Я понаблюдал, как больные - мужики особенно - лихо засыпают в рот всё содержимое стаканчиков и запивают могучим глотком. Только что рукавом не занюхивают. Когда поделился своими наблюдениями с Катей - моей наставницей в нелёгком сестринском труде - никакой реакции, кроме плечепожатия не дождался. А старшая, слегка удивившись, посоветовала не умничать.
- Ты что, еврей? По фигуре не похоже.
- Да.
Тему развивать не стала. Проехали.
Не мне здесь порядки менять.
Перестилать больным постель - это дело нехитрое, если они ходячие. А с лежачими сложнее. Конечно, эти приёмы отработаны веками. Но одно дело, если таких больных мало и они не тяжёлые - в смысле веса, а не состояния. А если толстяков больше десятка на одну сестру, а она сама могла бы за удочкой спрятаться? Плохо и ей, и страдальцам. Поневоле она их толкает, дёргает. Не со зла - просто для плавных движений нужна сила. Я вспомнил картинки из привезенных Олей книг. Подъёмники механические, электрические и гидравлические. Умничать не стал. Пока я здесь, обойдутся биологическим. Попросил сестричек, чтоб звали без церемоний. Таких придурков они ещё не видели. Но, поскольку дураков работа любит, то грешно препятствовать этой любви.
В общем, я имел по утрам неплохую разминку и сверление сестринских висков за спиной, а больные и сёстры - некоторое облегчение. Главное, хуже никому не стало. Принцип "не вреди" соблюл - и слава богу.
Процедурный кабинет оказался отдельной балладой. Тут стало понятно, что значительная часть характерного больничного запаха происходит оттуда. А большая часть этой части - из стерилизаторов, где в дистиллированной воде кипятились шприцы. Запах пенициллина невозможно спутать ни с каким другим. Но, если есть запах, значит есть то, что им пахнет. Ни их же моют, эти шприцы и иголки! Вон она, инструкция в рамочке. И промывают дистиллированной водой. От которой накипь на иголках. Не с завода же они шершавые приходят? Чего-то я неправильно выучил. Но теперь понятно, от чего морозит и трясет тех, кого трясти не должно в принципе. Мать вашу!
Научили капельницу собирать из резиновых трубок и стекляшек. Шланги внутри шершавые. Промывай - не промывай... Есть последнее чудо техники: одноразовые пластмассовые! С фильтром! Этому чуду, судя по Харрисону, сто лет на ту пятницу. Здесь они только для крови и для блатных. Я счас взорвусь, как сорок тонн тротила! Ну, взорвусь, а толку?
Мне в жизни делали не так уж много уколов. Прививки в детском саду и в школе. Приятного мало, но не настолько, чтоб стонать и орать. Взял наугад иголку из стерилизатора, воткнул себе в руку. Так, интересно. Теперь ещё разок, другую - помедленнее. Не уж, мне глаза нужны всё-таки ниже бровей! Эти глаза даже без лупы видят, что кончик у некоторых иголок самую капельку подзагнут. Их же не кладут в стерилизатор, а ссыпают. Всё равно же втыкаются.
От одних сестёр больные прячутся, а других ждут, как ангелов небесных. Почему? Одни больно колют, а другие - терпимо. Иглы и лекарства одни и те же. Но одним сестричкам больных жалко и они придумали разные хитрости. Кто шлепком иглу вгоняет, кто сперва шлёпает по попе. Реакция на шлепок - напряжение и сразу релаксация. Вот в этот миг они и втыкают. В мягкое и расслабленное. Не так больно. А другие тычут, как матрос в буржуя. Обсудил свои наблюдения с мамой. Разумеется, всё это ей отлично известно. Таких она старается переучивать или удалять из своего отделения. А толку? Сестёр не хватает. От перестановки мест...
Три тысячи чертей! Что я могу тут? А вот могу. И буду! Мне тут нельзя лечить. Ладно. Буду учить. Учить, учить... Не случайно же это пришло в голову. Что-то меня на эту мысль навело. Вот оно! Страница двести тридцатая. Нет, ошибся - двести тридцать четвертая.
"Медицина Торманса не создала анальгетиков, не входивших в обмен веществ организма и не дававших привыкания – наркомании. Могущественные средства, как гипнотический массаж и аутогенное внушение, вовсе не применялись. Врачи не обращали внимания на сердечную тоску и страх смерти, а нудная боль при переломах считалась неизбежной. Уничтожить ненужные страдания было, в сущности, пустяком, ускорив исцеление одних, облегчив последние дни других…
С одиночеством больных, их бесконечными ночами страданий в непроветриваемых палатах не велось никакой борьбы.
Фай Родис переходила от одной кровати к другой, присаживаясь на краешек, утоляла боль гипнозом, успокаивала песней, учила внушать самим себе сон или развлекаться воображениями. Эвиза, не обладавшая такой психической силой, делала целебный массаж нервов."
Спасибо, Иван Антонович! Я, безусловно, не Фай Родис, не Эвиза Танет, даже не Оля Черникова; а чтоб до мамы дорасти, мне ещё учиться и учиться. Но я тоже на что-то способен, я ещё кое-что покажу! Хоть у нас и не Торманс. Пока ещё.
Сколько таблеток снотворного мы раскладывали по этим стаканчикам и разносили больным, сколько всех этих седуксенов, элениумов и вонючих корвалолов. А большинству они на фиг нужны, они последние силы отнимают, глушат волю. Революции мне тут не совершить, но малость освежить атмосферу вполне реально. У нас в учебном плане есть сан-просвет работа. И методички заставили списать с темами. Господи, какой кретин это составил? "Профилактика сердечно-сосудистых заболеваний"! Старушкам и старичкам бегать трусцой по утречкам? А что, быстрее отмучаются. "Профилактика хронических болезней лёгких". Вот счас тебе курильщик с сорокалетним стажем бросит. Кирпич он тебе в морду бросит, и будет прав.
Нетушки, я свою тему возьму, и не тупую лекцию, а представление им устрою. Я уже артист или нет? И даже "удостоенный". Бабуля в рамочке у себя повесила. А орг-вопросы решим в рабочем порядке. Никакой крамолы в моей идее нет.
- Товарищи, поднимите руку, кто не спит уже несколько суток подряд? Хорошо. Кто не спал этой и прошлой ночью? А теперь те, кто выспался после снотворного и утром хорошо себя чувствовал? Да-с... так вот, хочу вам сообщить пренеприятнейшее известие: те, кто подняли руки на первый и второй вопрос ммм..., как бы вас не обидеть... дали мне ошибочную информацию. Спокойненько! Какой-то студентик вовсе не хочет сказать, что вы, люди пожилые и уважаемые, врёте. Боже упаси! Но, клянусь чем хотите, я дважды заходил в палаты ночью, ходил между коек... Вот Вы и Вы, и Вы кажется, меня видели. Не спали. А остальных я видел мирно спящими и даже похрапывающими. Да, а Вы заснули после моего ухода. Я потом возвращался. У меня очень хорошая память. Я не ошибся.
(Шум в зале/холле, возмущённые реплики из публики.)
- Вы не врёте. Боже упаси! Вы все говорите правду. Только это правда не о вашем состоянии ночью, а о ваших ощущениях. Я видел вас всех со стороны, а вы чувствовали каждый себя изнутри.
И я рассказал, как мог, популярно и занимательно, о структуре сна и о тех трюках, которое выделывает сознание при перемене фаз сна и при коротких ночных пробуждениях. И о том, что снотворные дают сон неестественный. Поэтому почти все, кто им пользуются, не чувствуют нормальной утренней бодрости. Что их, несчастных будят в шесть утра санитарки своими швабрами и вёдрами, я промолчал. Каюсь, оппортунист.
Говорят, сон подобен птице: чем больше за ним гоняешься, тем дальше он улетает. Чем сильнее мы стараемся заснуть, тем менее нам это удаётся. Ведь сон - он что такое? Покой. А мы что делаем? СТАРАЕМСЯ заснуть. А что такое старание? А это напряг. Заливаем костёр керосином.
Я снял салфетку с чего-то ею прикрытого, и все узрели нечто вроде виселицы с болтающейся на шнурке массивной металлической штуковины. Дал время на обозрение и недоумение.
- Помните сказку про медведя, который на пути к дуплу с мёдом встретил подвешенную дубинку? Сразу признаюсь: медведя у меня нет, хоть я и завёл полезные знакомства в цирке. Всё равно его сюда не пропустят. Поэтому обойдёмся вот этим.
Я продемонстрировал допотопный ударный динамометр, выпрошенный на кафедре физики.
- Медведь - это мы с вами, любой из нас. Наша проблема, препятствие на пути к цели - дубина окаянная - вот эта штуковина на шнурке. Проблема мешает? Отмахнемся от неё, отпихнём сторону. Надо же! Возвращается, зараза! Ещё и дерётся...
В общем, при помощи маятника и динамометра показал почтенной публике, как жизненная проблема, как от неё ни отмахивайся, возвращается и с каждым возвращением бьёт с большей силой. В конце концов позволил "проблеме" вышибить у меня приборчик из рук. От непрерывной говорильни горло пересохло, и я налил себе в стакан воды из графина, отпил немного и поставил стакан на стол.
- Но, если от проблемы не отмахиваться, а просто отложить её в сторону, как будто её нет, и двигаться себе дальше. Оттянуть её решение? Оттянем? Запросто! Кто нам мешает оттянуть ещё дальше? Никто. Вот только это требует сил - чем дальше, тем больше. Вот смотрите, прибор показывает, насколько больше. Вот так, держим-держим, оттягиваем-оттягиваем проблему, и она нам не мешает, на пути не стоит. Но вот мы устали тянуть и держать или... простите, не расслышал вопрос... ОЙ!
Я сделал вид, что отвлёкся, отпустил увесистую "проблему" и она со всей дури врубилась в стакан с водой, который взорвался брызгами и мелкими дребезгами. Зря, что ли, я его так старательно царапал маминой серёжкой! С отвращением оглядев образовавшееся безобразие, накрыл его салфеткой.
- Надо ещё что-то говорить? Такое всегда случается неожиданно и в самый неподходящий момент. Но всегда! Как не попрёшь против законов механики, так не попрешь против законов психологии. Они срабатывают железно, железобетонно! Ибо они - законы. Как говорили древние мудрецы: дура лекс сед лекс. Суров закон, но он закон. (Я обозрел забрызганный пол.) Очень большая дура. (Громко вздохнул). Но лекс. Что же делать? Сложить лапки и подставить череп под дубину? (Снова сильно раскачал маятник.) Или попытаться проскочить, авось не зацепит? ОЙ! Ага, счас вам. Так что делать? А просто поворотить суровый закон себе на пользу - он же дышло? Или народная мудрость ошибается? Вряд-ли.
Я стал легонько притормаживать маятник, пока он совсем не остановился, показывая, какого незначительного усилия достаточно для этого. Потом демонстративно внимательно осмотрел всю конструкцию и легонько потянул кончик шнурка. Бац! "Проблема" упала на стол, куда-то с шумом покатилась и
