мгновенное решение. Один Чупа-чупс, освобождённый от обертки, он сунул собаке в пасть, второй — себе в рот. Пес, разгрызая конфету, вывернул голову набок. Прильнув к земле и с треском щёлкнув, он с удовольствием зачавкал в благодарном маслиновом прищуре. Мальчуган, наблюдая за собакой, чуть насладившись, передал конфету товарищу. Тот, удовлетворенный ситуацией, взял и, растекаясь в улыбке, зацепил ее малиновым крючком вертлявого языка. Дети стали собирать вещи. Проглотив конфету, пес крутанулся еще раз, выясняя, можно ли чем-то еще поживиться, и, убедившись, что припасы исчерпаны, помчал по стадиону к центральному входу. Мальчуганы, неуверенно, в усталости, будто сорвав крайние нити резьбы в плечевых суставах, так и прошли мимо Сергея в суперпозиции: один большой Чупа-чупс на два маленьких счастливых разбойничьих рта.
- Привет! — дочь возникла из ниоткуда. Воздушные гребешки волос, выскользнувшие из-под власти резиночки, собирающей хвост, рядились на голове, нежно опушая макушку.
- Давай рюкзак. Как все прошло?
- Хорошо прошло.
Пока они, не спеша, ладонь в ладонь, шли к машине она рассказывала:
- На уроке русского было смешно. Проверяли, какая буква стоит в конце слова. Ирина Андреевна говорит: «Никита, есть шкаф — нет шкафов. Есть штраф — нет… чего?», а он: «Есть штраф — нет денег», а нужно: «нет штрафов». Там, на конце, — буква «ф», а не «в». Правильно?
- Умница!
Тявкнула сигнализация. Открыв дверь, Сергей поставил рюкзак на заднее сиденье. Дочь забралась в машину с другой стороны.
Дорога домой. Перекрестки. Пешеходы. Светофоры. Камеры. Штрафов нет.
Дочь, перекладывая монеты, усердно вела счет:
- Папа, давай мороженое купим.
- Давай. В нашем магазинчике.
- У меня немного не хватает. Добавишь?
- Я же тебе давал сегодня. Уже закончились?
- Я пирожок купила Беляшу.
Если вы не работали в силовых структурах, и не знаете, как там трудятся, — не беда: там не работают — там живут.
- Ты закончил с тем, о чем мы вчера говорили? — в кабинет, вращая головой, свисающей с сутулых плеч и существующей будто автономно, влетел непосредственный начальник Сергея, и, не здороваясь ни с кем, сразу направился к окну. Человек высокий, энергичный, словно самозарядный повербанк, он, в отличие от рыхлого, габаритного Сергея, был перетянут мускулами — даже на лице, под тонкой кожей, теснились тугие желваки мышц — признак спортивного обмена веществ. Перекатываясь в суставах, словно они не были прикручены, Роман Владимирович с показным интересом стал разглядывать утреннее действо за окном в одной стороне, затем, чуть сместившись и заглянув за наружный край стены, увлекся пейзажем в противоположной, одновременно управляя диалогом:
- Сегодня нужно закончить.
- Я делаю. Но вторая задача всегда была за начальником отдела. Предыдущий работал с ней самостоятельно.
- Забудь. То было у предыдущего. Теперь будет так.
- Хм…
Резко развернувшись в его сторону, он, ухмыльнувшись, вальяжно подкинул подбородком:
- Тебя это задевает?
- Как бы… — Сергей чуть помедлил, — это не справедливо.
- Справедливость — это условие, а условия меняются по приказу. Стань начальником, и будешь менять условия.
Сергей, поддев щеку изогнутым ртом, молчал. Внутри клокотало, но без перекруток.
- Что ты напыжился? — начальник продолжил, не давая ответить, и, видимо, вспомнив что-то важное и поймав от этого заряд наслаждения, пробасил, — мы сюда не любиться ходим, как говорит Наш, так что это… приказ! Не философствуй.
Опустив голову набок и смотря исподлобья, как бы наседая на Сергея лихим тяжелым взглядом, он подошел к столу и, увидев лист, исписанный ручкой, с интересом подцепил его рукой:
- О-о-о! Это что? Твой рапорт на отпуск? Так это же прекрасно. Давай сделаем так. Пришпилим его сюда, — он приложил лист к стене, — и будет тебе мотивация. Будешь смотреть и работать с воодушевлением!
- Я что — школьник? Хы… шутка.
- Да брось, нормальная шутка! Жизненная…
- Правильно, Владислав? — развернувшись, он обратился к Владу — белокурому и коротко стриженому сотруднику, который, скрываясь за монитором, в уголках хитрого взгляда, усиленно создавал отсутствующий образ.
- Как у тебя дела?
- Работаю, — он не успел прокашляться, и выскочило «вработаю».
- Знаю я, как ты «вработаешь»! Даже не анализируешь, что делаешь. Потом за это меня, — он ткнул длинным указательным пальцем себя в грудь, — «враспесочивают». Зайди ко мне через полчаса. Удерживая рапорт Сергея в спайке большого и указательного пальцев, он вразвалочку двинулся к двери.
- Владимирыч, есть просьба, — Сергей, приподнявшись, оперся рукой о плоскость стола, — у дочери завтра «Последний звонок», я задержусь утром?
Тот притормозил, но не оглянулся:
- Ладно. Задержись. Но сделай, как я сказал. Разрешаю работать ночью.
Влад, выглядывая из-за монитора, выждав паузу и убедившись, что дверь закрылась, вслух возмутился:
- Вот хамство…
Перещелкивая мышью, с философским спокойствием Сергей удовлетворенно кивнул:
- Тут, видишь как. Не столько хамство, сколько гордыня. Далеко пойти хочет, если повезет. Но иногда случаются события, не зависящие от человека.
Осознавая, что беседа с начальником не сулит никаких благ, Влад, беспокойно потирая плоский валик широкого веснушчатого носа, рассуждал, успокаивая себя:
- Если бы не отец, вряд ли он себе позволил бы такое.
Задача — время. Ускоряет.
Яростно отнимая у воздуха частицы кислорода и сжигая их пламенем возмущения, вернувшийся из кабинета начальника Влад бушевал, выбрасывая жар негодования:
- Он мне предложил перевод в другой отдел. Я, дескать, тяну вниз, и для его подразделения это неприемлемо. Его! Ты слышал? Я тут не первый год, он только назначен, и уже «его»!
- Что? Почему? Он хоть что-то пояснил? — Сергей бил бровями сверху вниз, собирая в ломкую вязку мышцу гордецов.
- Вы ничего не делаете, даже думать не хотите! — возбужденный Влад колесил по периметру помещения. Затем, остановившись возле своего стола, шлепнул ладонью по крышке принтера так, что она подпрыгнула:
- Откуда он всплыл? Нет. Его всплыли… достали из глубины, помогли, — он, судорожно подыскивая слова, снова заехал по принтеру, — и сразу — кессонная болезнь. Вскипел студень в голове, — раскачиваясь всем телом, словно показывая процесс кипения, он не отставал от принтера, — и градус самооценки — в космос! Тут же. Я — самый-самый, от рождения… Класс!
- Подыскивает удобных людей.
Растопыренной пятерней Владислав нервно зачесал щетку влажных волос на голове, проведя со лба к макушке:
- Свою команду начал создавать! Ха!
- Не думаю. Я таких насквозь вижу. Им собственное эго мешает. Он, как царь горы, должен быть на вершине один. Кому такое понравится?
- Значит, такая команда и подберется. Ничего, мы еще посмотрим! — последнюю фразу Владислав больше произнес для себя и, звучно двинув стулом, занял свое место за монитором.
«День обещает быть насыщенным», — мелькнуло в голове Сергея, но он и представить себе не мог, какими густыми красками пропитается его финальный отрезок.
Рабочее время закончилось. Влад уехал домой. Сергей решил остаться. Весенний вечер глазел в окно городской твердью ясного синего неба, наплывшего на бетон многоэтажных коробок, гладко желтел огнями в хрусталиках оконной сетчатки близлежащих домов; рябил, переливаясь, яркими накрапами фонарей автомобильной пробки, облепившей проезжую часть.
Зашел начальник в новых домашних кожаных тапках, скалясь странно, по-звериному:
- Как успехи?
- Норм. «Выпил что ли?».
Тот замер. Сложив губы трубочкой и вытянув лицо собольком, медленно выдыхая, насытил воздух сладостью электронной сигареты и, крутанув белками глаз, бесшумно исчез.
Сергей вышел в туалет. В коридоре тишина.
- Я никого никогда не прикрываю… — донеслось из-за закрытых дверей кабинета. Судя по голосам, двое. Точно отдыхают.
Сергей, вернувшись, занял свое место. Приоткрытое окно отрывисто выдыхало внутрь помещения колкие запахи выхлопной гари, дорожной пыли, зеленой влаги деревьев и цветущих растений. Майская ночь, собирая редкие силы темноты на востоке, долго не решалась подступиться.
Дверь медленно открылась. Никого. В коридоре слышался разговор. Затем так же медленно, вошел Роман Владимирович, следом за ним начальник другого отдела. Оба подшофе. Сергей, съехав вниз на стуле и вытянув ноги, отдыхал. Одна нога под столом, вторая снаружи, в проходе.
Начальник вразвалочку подошёл к Сергею, пьяно цыкнул сквозь зубы и, глупо улыбнувшись, пнул концом ладного кожаного тапка выставленную ногу Сергея:
- Работаешь, философ?
Схватка!
Драка!
Бугай на бугая!
Ничья.
- Тебе конец, и не думай, что выскочишь! — зажав пальцами разбитый нос, уходя, просипел начальник.
Сергей осмотрелся. В помещении хаос: поваленные стулья, монитор — плашмя на столе, с подоконника свалился цветок и, сыпанув землей на пол, неумело выпрямился, пытаясь тонкими коверкающимися жилами корней дотянуться до отлетевшего горшка.
«Рубаха разорвана. Что с лицом?» Он, подняв монитор, глянул в тёмное отражение: «Да. Синяк все-таки будет». От пропущенного удара горела левая скула. «Вот угораздило же! Ладно. Все уже случилось. Что теперь?»
Если конкурс «Учитель года» оживлённо гудит под насыщенные нотки корвалола, то аромат последнего звонка на Северах — крепленая душистость черемухового цветения.
Параллель четвертых классов выстроилась на стадионе, напротив центрального входа в школу, где с широкого крыльца гремела музыка. Было солнечно, холпил теплый ветерок, лениво поглаживая увядшие полотнища флагов. Родители, находясь позади нарядных учеников, группами и поодиночке, мелькали подарочными пакетами и букетами цветов. Спрятав руки в карманы куртки, Сергей стоял в стороне. Тревожные мысли, одна за другой, одолевали его, ввинчиваясь под кожу стальными комариными типсами и заставляя время от времени судорожно перебирать плечами: «Может, правильней было поехать в отдел? Но была же договорённость? Была». Наблюдая за детьми, он пытался сфокусироваться на белых бантах дочери. «Была, черт возьми».
Мысленно отстранившись, Сергей видел и не видел, как откуда-то сбоку подбежал пес. Стоящие в последних рядах дети оживились. За множеством переплетенных ног маячила синяя кофта мальчика, присевшего на корточки и трепавшего собаку за ухом. Рядом стоящая девочка, в очках, с петляющими в обвивках волос белыми ленточками, тенью проскользнув между умственных рассуждений Сергея, убежала к маме и, вернувшись, угостила пса печеньем; затем, склонившись, обняла его за шею.
- Это на-аш пес! — в растяжку раздался деловой мальчишеский голос.
- Это Беляш!
- Да, это Беляш, — с уверенностью повторил девичий голос, — он — добрый.
Собака, отдав дань приветствия, подпрыгивая, рванула к другому краю.
- Беляш! Беляш! — пролетело вслед.
Сергей, почувствовав в кармане вибрацию, достал телефон. Входящий вызов. Владислав.
- Алло, Влад, я сейчас занят, что-то срочное? — он, чтобы не мешать, развернулся и медленно направился вглубь стадиона. Удаляясь от детей, он не мог видеть, как из-за здания школы появились двое, в форменных синих брюках и куртках.
