Научно-фантастический роман «Кластер». Часть вторая
Источник изображений: images.yandex.ru
Источник: https://xn--80aacco7a1al3a7bs7e.xn--p1ai/
Авторский сайт: Ревущаябочка.РФ
Глава 47. Смерть засланного казачка
Когда непонятно как перерождённый доцент осторожно спускался вниз, к своему промежному полуподвалу, к своему экспериментальному насесту в фешенебельном звёздном бомжатнике - а делал это он теперь по пожарной трубчатой и трескучей лестнице, путь-то вниз самый тяжёлый! - то он в самый полный рост поимел новый рецидив звёздной болезни. На какой-то миг ему почудился слишком унизительной и опасной вот такое букашечное сползание с небес на землю. Цепляясь мандибулами за каждый поручень. Показалось постыдно даже для его давно подорванного достоинства с трудом отрывать пальцы от одних перекладин, судорожно перехватывать другие. Непрерывно дрожать, страшась неизвестно что потерять. Тогда Серёгин сказал себе: «Да плевать на всё! Может действительно снова полететь?! Где моя не пропадала?! Но только действительно сам?!». Даже примерился распростать кое-что и прыгнуть. Но потом всё-таки передумал. Одно дело полёты во сне, другое - в прекрасной действительности, слишком известной своими бесконечными подлостями на каждому шагу. Не дай бог, упасть можно, да и насовсем разбиться. Такого подарка и без того чересчур прогрессивному человечеству допустить никак нельзя было. Хватит! Перебьётся! Однако в душе некий перелом от неожиданного взлёта всё же произошёл. Поэтому такое своё радикально иное состояние Фредди из самого себя больше не отпускал. Прижал к себе как новорождённого, хотя уже и полудохлого детёныша незнакомого самого себя. Даже воротца в полуподвал не рукой попытался открыть, как обычно, а ногой изо всех сил. Словно окончательно выпрастываясь наружу. Ша, пацаны! Хозяин пришёл! Не ждали?! Ха! А ну-ка, строимся! Пока я добрый.
Однако, как ни молотил, ни командовал в глухую дверь - всё безрезультатно. Вот, гады! Вход в полуподвал, в незабвенную ночлежку оказался наглухо запертым, притом изнутри. Трусливые бомжики наверняка побоялись, что их ограбят, помоют, дезодорантом попрыскают или, чего доброго, такой интим предложат, что отказаться просто никак. Может даже с сетевым маркетингом что-нибудь, есть такое особое сексуальное извращение наступившей эпохи. Накидывают сеть на человека и всё, пропал, таракашка, как и не было. Тогда доцент Фредди спокойно прикорнул у двери своего земного пристанища. Заснул, набираясь сил для теперь уж наверняка великих свершений. Словно во сне младенца - отключился, прижимая к себе крохи своей невероятной сущности, чтобы вскоре очнуться совсем-совсем другим. Пускай и не летать, что ранее лишь во снах дозволялось, но всё же и не как в прежней яви – каждый вечер унылым полутрупом лишь в яму беспросветного забвения валиться. Однажды и этому должен наступить конец. Или как?!
Когда сизым прохладным утречком доценту всё-таки открыли дверь и даже не спросили где был (и так ясно! растёт парнишка! во сне летал!), пучеглазенький пилот-инструктор из летающей тарелки, экскурсовод-карлсон оказался очень даже натурально мёртв. Вот такой пассаж внезапно обломился! Незаметно было, чтобы хитромудрый инопланетянин опять придурялся, хотя кто его знает, при его-то способностях. Но всё-таки, вроде не дышал нисколечки, не плакал, не писал, не писюнел, не свиристел, не дергал испытующе бомжомамку за всякие-разные части тела. Ровнёхонько лежал в оборванной кроватке, которая упала на ботинок комэска и теперь стояла накренившись, словно гибнущий на рифе фрегат. Засланный звёздный казачок чудился теперь слегка в положении полустоя, словно капитан Флинт в ахере и на карачках перед сундуком с исчезнувшими сокровищами. Словно бы и не прекращал неусыпно строгого наблюдения за подопечными бомжами из-под своих, явно не до конца сомкнутых век. Но одновременно умудрялся старательно изображать из себя смирненький детёныший трупик с приклеенной мертвенной улыбочкой до ушей. Впрочем, не исключено, что и полностью являлся таким сладеньким покойничком, то есть, глубоко законспирировавшимся живым.
Фредди как глянул, так всё в нём внутри и переворотилось. Словно бы оттуда, из зыбки пришельца, в него что-то быстро доползло, втекло, чего раньше ночью не успело, потом со всхлипом целиком втянулось, да и сразу затаилось, куда-то под печёнку или мочевой запряталось. Явно, что до поры до времени, пока никак не проявляясь.
Был теперь тот звёздный Мальчиш-Кибальчиш весь как надкушенный персик. Эксперимент и вправду закончился волшебно отшибающей мозги ознобной картинкой, описание которой тут же принялось поджидать себе новых апостолов, топовых промоутеров. Леди Кры с дохлым персиком - в стиле первичного исихазма, точнее, теперь конкретно загробного умиления. Класс! Такой вот получался месседж загибающейся планете. Лопнувшая-таки соска словно отжатая сиська валялась поодаль, на полу, посреди окурков. Никто её не поднимал, никто не облизывал, чтобы затем куда надо вставить. «Куда надо» оказалось никуда теперь не надо. Лежала себе обыкновенная такая резиновая дудоля, некогда служившая на Земле обыкновенным эрзацем рядовой сиськи, и мелкие потешные мураши, словно крабы или креветки, в поисках чего-нибудь съестного сосредоточенно ползали по обломанной ипостаси.
Бомжомамка, поплакав, сообщила, пребывая в своём упоительно безысходном горюшке, что молочный козлёнок ейный от торта помер, от «Сказки». Его давеча власти сплеча подарили народу. Короче, сдох щенок. Обожрался, сучок ненаглядный. Потому как песец к нему подчалил самый натуральный и прямо-таки окончательный. Леди Кры, как мамке по должности, поверили все и сразу. К тому же пузико у гадёныша и впрямь оказалось сильно вздувшимся. Хотя доцент Фредди не до конца поверил этому обстоятельству, но и он профессионально, по-режиссёрски констатировал про себя: «Вот и всё! Развязка! Теперь, пожалуй, можно и пивка спокойно попить!». Однако тут словно глас всё тот же чебураторский опять-таки раздался у него в голове, правда, словно бы слабеющий или угасающий из-за многих парсеков всё увеличивающегося расстояния, но он всё-таки прозвучал: «А ты уверен, не впереди ли и теперь всё?! Куда тебе ещё пива?! Ляг пока и поспи, пока всё не устаканилось. А там посмотрим».
Что-то вроде того или около.
Когда Серёгин всё же успешно провалился в забытие, ему приснилась даже не золотая на все руки копирайтерша мама Клава, а всё та же вымуштрованная Гошкина бабка. Она строгой загогулиной маршировала вокруг и командовала томным басом: «Вольна-а! Рубеж взят!». Слегка шалила, старушенция, сексуально показывала из-под рубашки державного цвета лилово-красный язычок старинного партбилета, завлекала главной мандибулой. А Люська-Пирожок тем временем легко вынырнула из Византийского пролива, как из Ручья, и сказала, гневно отплёвываясь и с явным оттоманским акцентом: «Он хотел быть вашим артефактом, повести вас, козлонавтов, к победе, а вы его - в колыбели… О, мадонна! Как вы могли?!».
Ну да! Такой нацпроект опять благополучно угробили! Хотя и сейчас не с первого раза получилось! Но если долго мучиться, что-нибудь получится! Всё же наловчились хотя бы регулярно гробить отечество! Гонять драгоценное туда-сюда?! В небытие и обратно. С уже неотключаемым реверсом и сбросом в обратку. В результате полной загнанности и клинической безнадёги у него теперь тахикардия, а также гипертония последней, мерцательной стадии. Условно последний пируэт во-он как бы на посошок закладывает. И в зубах почти готовая, но уже замусоленная гринкарта в страну по-настоящему вечной охоты.
Люська так и не выговорила слишком умному бомжику всего чего хотела и чего он вполне заслуживал. На оконцовке сна всего лишь открывала и открывала беззвучно рот, словно недожаренная Золотая рыбка. Вдобавок и пыхтела как самовар. Перед самым пробуждением доцента Люсико-джан снова вылезала из того же Босфора с мешком картошки на плечах и никак не могла ухватиться за галантно поданную руку лучшего из джентльменов в лохмотьях. Так и соскользнула к себе обратно на дно галактики, словно майская утопленница. Сны всегда кончаются недосказано.
Добавить оказалось нечего хотя бы в нарциссической авторской ремарке, типа «ай да, сукин сын!». Отчего косяком и сразу, словно бы горбуша на нерест, пошла, да чего там - практически повалила широким потоком реклама сильнодействующих прокладок с необыкновенно изменяющейся геометрией бэби-драйв-уровня. И с арифметикой, конечно, тоже. Отчего выход на общий план и в затемнение воспринимался лишь как последняя передышка перед финальной точкой мизансцены, перед очередным поводом к бессмертной рекламе.
Так оно и вышло, снова и опять. Господи, ну почему ты всегда такой пошлый?!
У Фредди в кратком утреннем сне ещё больше подросла, а потом и вовсю окрепла некая, нисколько ранее не ощущаемая, железная решимость на пока непонятно какие, но совершенно непостижимые, потрясающие действия. Она никогда не посещала Серёгина ни изнутри, ни снаружи, ни просто так, ни всерьёз и надолго. Сначала ему остро захотелось отлить, просто-таки невтерпеж. Зато вот потом, когда он благополучно сбегал за дальний угол в кабинку, его накрыло потрясающее чувство тотального обновления. Будто снова на него набросили ту самую искрящуюся, волшебно обновляющую сеть. Мир словно вставил ему в сетчатку совершенно небывалые фильтры, озарившие реальность подлинно предназначенным ему светом. Преобразили они её полностью, легко и свободно. Как будто он только что разом сбросил стеснявшую его прежнюю человечью шкуру. Бывший доцент могучим удавом выскользнул за пределы стеснявшего его чешуйного выползка. И распрямился во весь рост, упираясь головой в бетонный свод подвала.
Так что, господа козлята из-под бешеной коровки?! Кто тут на новенького?!
Серёгин внезапно, резко и быстро, без обычных болезненных ахов и охов, под изумлённые взгляды остальных пациентов экспериментального полуподвала встал и сделал потягушечки, совершенно потрясшие всех своею убойной независимостью, а также гибкостью полыхающей неустрашимостью никогда не виданной пантеры из всё той же страны вечной охоты. Для начала он презрительно усмехнулся, обвёл замерших потешных таракашиков стальным непромокаемым взглядом. Этим он полностью и окончательно вогнал всех в незатихающую дрожь и обездвижил. Потом тихо сказал сам себе «Ап!» и слегка и главное что непринуждённо подвсплыл над полом. Немного. Эдак сантиметров на двадцать. Но этого сразу же хватило для всеобщего ступора ещё и в мозгах, поскольку наблюдали за ним во все глаза. После чего бывший Фредди, нисколько не передвигая ног, быстро-быстро приблизился к столу, за которым бомжачий контингент только что изволил себе безмятежно откушать утренний хавчик. Как в невесомости, пока что сам себе не отдавая отчёт, доцент подплыл и присел рядом. Точнее, руками притянулся к свободному стулу немного в стороне. Словно бы он уже на материнской орбите, в сияющих чертогах флагманского геостационара и сейчас буднично примется распечатывать грузовик с продовольствием. То, что раньше вполне мог проделывать лишь звёздный
